Мечи и темная магия - Стивен Эриксон

Более того, внимание Малмури было полностью поглощено похмельем и тем счастьем, какое обрушилось на нее в лице трактирщицы Доты, поэтому воительница даже не вспоминала о ждущей ее награде. И хотя нет никаких сомнений, что ведунья, живущая на краю болота, мудра и предусмотрительна, в данный момент ей не было нужды переживать за благополучие Сехильдры.

Тело тролля, торжественно вывезенное из моря по заболоченному берегу, начало раздуваться под полуденным солнцем, жутко распухая от газов, бушующих в кишках. Между тем к стае ворон и озерных чаек присоединились бесчисленные стаи рыбных воронов и полярных чаек. Птицы образовали вечно движущееся орущее облако, и оба часовых, обязанных оберегать тело от вандалов, не выдержали натиска и бежали. Больше не сдерживаемые людьми с длинными палками, кошки и собаки, которые всю ночь проторчали рядом с площадью, осмелели и присоединились к пиршеству (хотя кошек больше интересовали терявшие бдительность птицы, чем тухлое мясо тролля). Спустя короткое время появился чудовищный рой жалящих насекомых, вслед за ними пришли муравьи и прожорливые жуки размером с большой палец взрослого мужчины. Крабы и куда менее привлекательные твари приползли с побережья. Был оглашен приказ ко всем жителям Инверго не выходить из дому, запереть окна и двери до тех пор, пока бедствие не минует.

Сейчас же кто-то предложил оттащить тело назад, в залив, откуда оно явилось. Однако это предложение тут же отклонили как непрактичное и небезопасное. Даже если бы отряд решительно настроенных мужчин с носилками или повозкой, вооруженный необходимыми крюками и тросами, рычагами и сетями, сумел бы пробиться через кишащую массу пирующих птиц, котов, собак, насекомых и ракообразных, очень сомнительно, что тело сохранило былую прочность и его удастся переместить целиком. А мысль о том, что труп может развалиться на куски и явить миру гниющие потроха, заставила старейшин искать иной способ избавить поселение от источника заразы и сопутствующего ей хаоса. И словно чтобы усугубить положение, торфяные брикеты, которые спешно подсовывали под тело накануне, не выдержали и начали испускать маслянистую жидкость, успевшую скопиться в них. Пошли разговоры об эпидемии, после чего был издан второй приказ, сообщающий, что вода в колодцах опасна для питья и даже залив, похоже, заражен. Рыбный рынок закрылся, приходящим лодкам не позволили выгрузить дневной улов.

А затем, когда старейшинам казалось, что хуже быть уже не может, явился юный ученик алхимика с толстой кипой расчетов и выводов, основанных на образцах тканей тролля. Старейшины довольно долго перекладывали исписанные листы и так и сяк, и никто не хотел признаться первым, что на самом деле не понимает ни слова из прочитанного. Наконец ученик алхимика кашлянул, заставив старцев обратить на себя внимание.

— Вообще-то, все просто, — сказал парнишка. — Дело в том, что некоторые телесные жидкости любопытно устроенного организма тролля проявили тенденцию к предсказуемым отклонениям в ходе процесса разложения.

Старцы вытаращились на него, кажется не менее озадаченные словами юноши, чем теми страницами, исписанными кудрявым почерком, которые лежали перед ними.

— Если совсем в двух словах, — продолжал ученик алхимика, — то кровь этой твари горючая. Пожароопасная. А при значительных концентрациях, что наверняка имеет место в данный момент, даже взрывоопасная.

Лица старейшин Инверго почти разом побелели. Один из них немедленно вскочил с места и потребовал, чтобы мальчишка сейчас же привел своего наставника, но услышал в ответ, что алхимик уже бежал из селения. Тот нагрузил мула и ушел по извилистой узкой тропке, ведущей через болота на запад, в пустынные земли. «Он надеется, — сказал ученик, — наблюдать во всей красе грандиозное явление неизбежного воспламенения, однако с безопасного расстояния».

И сейчас же был издан третий приказ, чтобы все огни в домах были потушены, все очаги, топки, плиты и даже все свечи и фонари Инверго. Даже дымящийся трут или трубка были объявлены вне закона, настолько серьезной была угроза жизни и собственности. Однако многие мужчины лично позаботились о том, чтобы приказ дошел до жителей, опасаясь, как бы листок с ним не унесло на болота, в холмы или на другой берег мутного сине-зеленого залива, который был признан достаточно удаленным и потому безопасным. И на улицах деревни зазвучали выкрики, но не просто «Притушить огни!» или «Не оставляйте без присмотра очаги», а «Бегите спасайтесь, тролль скоро взорвется!».

Малмури с Дотой дремали на своей постели в крохотной, но уютной комнатке над «Почившей треской». Однако волнение снаружи, буйство пирующих падальщиков и паника, стремительно распространившаяся по деревне, разбудили их. Малмури выругалась и потянулась к стоявшему на полу кувшину с яблочным бренди, который Дота стащила из кладовки. Дота лежала, прислушиваясь к шуму, и поскольку она была трезвее, то начала догадываться, что где-то что-то пошло наперекосяк и, возможно, им сейчас угрожает опасность. Дота передала Малмури бренди, та как следует приложилась к кувшину и покосилась на трактирщицу.

— Они не собираются платить тебе, — ровно проговорила Дота, застегивая блузку. — Мы с самого начала это знали. Все знали, все жители Инверго.

Малмури заморгала и протерла глаза, не вполне улавливая смысл только что услышанных слов. Она снова приложилась к кувшину, в надежде что крепкое пойло прочистит уши.

— Мы совершили ужасный поступок, — призналась Дота. — Теперь-то я понимаю. Ты такая храбрая, так сильно рисковала и…

— Я выбью из них награду, — пробурчала Малмури.

— Наверное, у тебя получилось бы, — негромко проговорила Дота, кивая. — Если бы награда у них была. У старейшин то есть. Но только во всех сундуках Инверго не наберется и четверти того, что они обещали.

За стенами таверны раздавался ужасный шум, который время от времени прорезали женские крики.

— Малмури, слушай меня. Ты останешься здесь и допьешь пока бренди. Я скоро вернусь.

— Я выбью из них награду, — снова пообещала Малмури, хотя на этот раз и с меньшей уверенностью.

— Хорошо, — сказала Дота. — Я нисколько в тебе не сомневаюсь. Но пока что посиди здесь. Я вернусь, как только смогу.

— Негодяи! — засопела Малмури. — Неблагодарные скоты!

— Допивай бренди, — сказала Дота, указывая на кувшин, который Малмури стискивала в руках. — Это отличное бренди, очень дорогое. Может, не дороже золота, но все-таки… — И трактирщица замолкла, убедившись, что Малмури снова провалилась в сон.

Дота оделась и поспешила вниз, оставив чужестранку, которая не казалась такой уж чужой и странной, когда лежала голая на постели и звучно похрапывала.