Московское метро: от первых планов до великой стройки сталинизма (1897-1935) - Дитмар Нойтатц

Комиссия Климова разделила трассу метро на участки. Каждый член комиссии нес ответственность за свой участок. Он сообщал соответствующему начальнику шахты обо всех недоделках, замеченных им лично или ставших известными из других источников, и заносил их в опломбированную книгу. Если общественные инспекторы по качеству не могли добиться своего, они обращались к члену комиссии, поскольку его указания для начальника шахты и главного инженера носили обязательный характер. Проведенное по приказу партии расширение состава комиссии оказалось в итоге ошибочным шагом: из 31 ученого, направленного в июне 1934 г. для работы в комиссии, одни не имели времени из-за занятости преподавательской деятельностью, другие вышли из комиссии вследствие недостаточной профессиональной квалификации. В июле 1934 г. комиссия Климова состояла из 9 членов. Среди них значилось 6 инженеров, преподававших в вузах{2326}.

Партийная, профсоюзная и комсомольская организации Метростроя провели собрания, на которых коллективно зачитывалось и обсуждалось постановление. На большинстве шахт и дистанций эти собрания, на которых присутствовала только часть коммунистов и комсомольцев, ограничивались произнесением общих речей. Лишь на отдельных стройплощадках рабочие брали на себя конкретные обязательства{2327}. «Ударник Метростроя» призвал своих рабкоров и «легкую кавалерию» взять под контроль реализацию постановления{2328}. Начальники шахт и дистанций обязывались сообщать в прессе, что ими предпринято. «Больше самокритики!» требовал «Ударник Метростроя» и отчитывал за «самоуспокоенность» тех прорабов, кто выставлял на первый план позитивные моменты{2329}. Во время кампании борьбы за качество летом 1934 г. почти на всех шахтах и дистанциях появились газеты, которые отводили заметное место тематике, связанной с реализацией постановления МГК. Газеты освещали работу инспекторов по качеству{2330}, публиковали материалы о рейдах «легкой кавалерии»{2331}, предупреждали; «всех бракоделов и их покровителей» о судебной ответственности{2332} и требовали от руководителей стройки устранить неполадки. «Мы не знаем, как ты на это смотришь, но для нас это есть игнорирование боевой резолюции МК ВКП(б) и Моссовета о качестве Метростроя», — говорилось в открытом письме рабочих к начальнику одной из дистанций{2333}.

11 июля 1934 г. Климов доложил, что часть недостатков устранена, но имеется еще много серьезных упущений{2334}. В дополнение к комиссии Климова Каганович образовал тогда комиссию МК, которая в течение 10 дней обязывалась проверить исполнение постановления от 27 июня 1934 г. В состав комиссии под председательством Сойфера (секретарь Ленинского райкома) вошел также заместитель уполномоченного ОГПУ по Московской области Дейч. Ротерт, Абакумов и Старостин в течение трех дней должны были принять «оперативные меры» и представить копии своих распоряжений в МК{2335}.

Комиссия Сойфера представила свой отчет 15 июля 1934 г.: она выборочно обследовала ряд объектов Метростроя, включая каменоломни и песчаные карьеры. В ходе бетонных работ ею было отмечено некоторое улучшение, хотя имелись и существенные недоработки: почти все каменоломни поставляли щебень неотсортированным и непромытым; снабжение цементом было затруднительным; складирование стройматериалов было улучшено лишь незначительно: директива МК об установке на шахтах измерительных емкостей и весов для дозирования воды и цемента не была выполнена. Как и прежде, употреблялось слишком много цемента, и тем не менее в бетоне появлялись трещины и пустоты. Изолировочные работы по-прежнему велись на невысоком профессиональном уровне. Метрострои выпустил памятки лишь по бетонным и изолировочным работам и организовал соответствующие курсы для начальников шахт и их заместителей. Количество инструкторов оказалось меньше, чем предписывалось, а технический надзор не отвечал указаниям МК. Комиссия Климова работала слишком медленно{2336}.

16 июля 1934 г. Каганович выступил на пленуме Моссовета с речью, в которой остановился на достигнутом с начала года прорыве, но в то же время указал и на имеющиеся проблемы с качеством строительства. Сойфер сообщил ему, что решения МК не выполнены. Каганович предупредил всех метростроевцев, что партия будет проверять реализацию этих решений «ежедневно, ежечасно, начиная от начальника шахты и руководства Метростроя до десятников, бригадиров и рабочих». «В отношении тех, кто не хочет работать, мы обязаны применить все меры воздействия, которыми располагает диктатура пролетариата», — грозил он отстающим. Нельзя допустить того, чтобы в 1936 г. вода прорвалась в тоннель, и Москва получила не лучшее, а худшее метро в мире{2337}. Пленум принял постановление, в котором от всех метростроевцев потребовали вести решительную борьбу за качество тоннелей и станций{2338}.

Партийная, профсоюзная и комсомольская организации Метростроя повторно провели серию собраний и «митингов», которые по большей части не дали эффекта{2339}. В лучшем случае их участники принимали театрализованные обязательства в будущем работать лучше{2340}. Коммунисты и комсомольцы объявляли, что берут в свои руки контроль и ответственность за конкретные работы на своем объекте{2341}. Некоторые воспринимали эти обязательства всерьез и следили за рабочими своей бригады{2342}, остальные же довольствовались заявлением о намерениях{2343}. И все же общественные инспекторы по качеству почувствовали мощную поддержку и увереннее стали вести себя в конфликтах с инженерами и десятниками{2344}.

23 июля 1934 г. состоялось собрание всего технического персонала Метростроя для обсуждения постановления. Спустя несколько дней Хрущев призвал собравшихся ударников к обострению борьбы за качество{2345}. На закрытом партсобрании в руководстве Метростроя в конце июля 1934 г. Абакумов доложил, что главные инженеры считают сроки завершения строительства нереальными, а партячейки не дают им решительного отпора. Решения МК по качеству строительства до сих пор толком не реализованы. Партсекретарь Балдон в своем заключительном слове подвела критический итог прениям, заявив, что вновь говорилось много и безрезультатно вместо того, чтобы разработать план по реализации решений МК. Партком постановил провести производственные совещания во всех отделах Метростроя, обсудив конкретные меры, и обязал профсоюзный комитет взять под контроль выполнение решений МК через свою инженерно-техническую секцию{2346}.

1 августа 1934 г. Климов докладывал, что руководство Метростроя издало много распоряжений, которые со своей стороны привели к появлению массы приказов на строительных объектах, однако их исполнение никем не контролируется. Качество работ улучшилось лишь в малой степени. Повсюду много говорят о качестве, но это требование еще не укрепилось в сознании технического персонала{2347}. Еще более критичным тоном отличалось подготовленное через неделю заключение комиссии Сойфера: улучшение качества констатировать нельзя, отсутствует «живое, оперативное руководство со стороны администрации Метростроя». Прорабы сваливают ответственность на подчиненных. Партийная, профсоюзная и комсомольская ячейки хотя и провели собрания, но решения МК рассмотрены на них лишь формально, каждому отдельному рабочему они не разъяснены{2348}.

И все же к середине августа 1934 г. удалось добиться существенного прогресса в подготовке бетона. Однако оставались серьезные проблемы в снабжении стройки высококачественным цементом и изоляционным материалом{2349}. Руководство Метростроя организовало ряд учебных курсов для начальников шахт и участков, прочих инженеров, десятников и бригадиров, которые проходили обучение ежедневно по 3 часа в течение 1-2 недель{2350}. В течение июля-августа 1934 г. на этих курсах занималось всего 2298 чел., из них 23 начальника шахты, 24 их заместителя, 870 начальников строительных участков и сменных инженеров, 1382 десятника и бригадира. 1094 десятника и бригадира сдали выпускной экзамен, 31% из них на отлично, 40% — хорошо, 25% — удовлетворительно и 4% — с неудовлетворительным результатом{2351}.

На шахтах 9,13, 14,18,18 бис, 33, 36,37,48, а также на дистанциях 3 и 7 в августе были зафиксированы лишь несущественные недостатки. На других же почти повсюду вплоть до окончания строительства имелись проблемы с качеством работ. Заместитель начальника шахты 15 был понижен в должности до сменного инженера, поскольку нарушал основные правила технологии. Начальники шахт 12, 21 и 30 и еще пяти дистанций были вызваны парторгом Старостиным в Сокольнический райком партии, где к ним были применены «организационные меры»{2352}.