Рык Посейдона - Валерий Негрей

Альварес разложил еду, разлил по бокалам вино и, оглядев по хозяйски стол, сел в кресло напротив гостя.

— Вот теперь можно приступить к серьёзным разговорам, — улыбнулся он.

— Тогда сразу и начнём, — они сделали по нескольку глотков вина. — В «Мате» действительно оказалось два входа. Водитель узнал место, где вышел Дельгадо… Значит, он всё это время находится в гараже. Там же и Хабиб со своими подопечными… Я не думаю, что это случайно. На данный момент эта парочка мне уже не внушает доверия. Нам нужна санкция на обыск гаража и арест Дельгадо.

— Легко сказать…. санкция… Ты посмотри на часы!.. И, кроме того, что у нас есть против Дельгадо? Собачий нюх, который к протоколу не приложишь…

— Я пока не знаю, что они там варят на этой кухне, но чует моё сердце, что мы долго будем всё это расхлёбывать.

— Давай спокойно разложим наши и их козыри… О Дельгадо и Пересе мы знаем всё их прошлое. А вот чем они занимались в последнее время и чем занимаются сейчас…. можем только догадываться… Теперь о Хабибе… Наши познания о нём вообще смехотворны… Только то, что прибыл из Бейрута, где имел контакты с Абдель-Керимом… Но этот господин имеет связи с половиной мировых террористов и наркодельцов… Далее… — живёт в отеле. Иногда встречается с директором «Маты». Имеет какую-то связь с Дельгадо… Какую?… Тоже неизвестно. Имел несколько телефонных разговоров с Бейрутом. Вот и всё!.. Не обижайся, Хуан, но здесь мы с тобой без козырей… Да, эти ребята, судя по их поведению, не зря прибыли в Барселону. Я это тоже чувствую и с каждым днём всё сильнее… Визы у них заканчиваются в понедельник?

— Да.

— Значит, у них ещё как минимум два дня… Восемь дней они просидели в гараже. Прокатились несколько раз по ночному городу… Это и есть весь их туризм? Кто-то очень щедрый наградил их такой экскурсией и, скорее всего, захочет получить взамен куда больше… или уже получил.

— Всё это так, Карлос! К сожалению, эти ребята живут по какой-то своей логике и действуют не в рамках наших законов. Вспомни случай с адмиралом Бланко!

— Это особый случай. Там были другие интересы и другие люди. Не мне тебе рассказывать… Сейчас мы с тобой только начали вникать в международные связи наших подопечных и мне не хотелось бы сразу обрывать их… Если мы возьмём Хабиба с поличным, у нас будет лишний козырь против наших группировок.

— Боюсь, что этого не будет.

— Почему?

— Вы же знаете, что наши ребята стреляют на поражение…. у них приказ. Слишком дорого нам обходились церемониальные процессы следствия и суда. Наши с тобой подчинённые просто отказывались понимать всё это… Мы их не только что до суда, думаю, что и до начала следствия не доведём.

— А вот наша с тобой задача и не допустить этого… Перестрелять своих мы всегда успеем. Боюсь только ряды их от этого не поредеют.

Альбоа отпил глоток вина и, не ставя бокал на стол, спросил:

— Хорошо, Карлос — это их козыри, а что же осталось у нас с тобой?

— Я думаю, что это их неведение о нашей слежке за ними. Ведь мы практически нигде себя не проявили… Даже тогда, когда упустили Дельгадо в гонке на Таррагону. Это можно принять за обыкновенное хулиганство на дороге. У них пока нет никакой нервозности, а это самое главное. Исключением выглядит лишь отъезд Халиля, но мы к этому не имеем никакого отношения… Поэтому я считаю, что нам нужно пока только наблюдать… Согласись, что в случае нашего провала, следующего раза они могут нам и не предоставить. Они воплотят свои замыслы в другом месте и в другое время. Свои потенциальные возможности они не рекламируют, зато эффект от своих действий получают весьма и весьма значительный… Ты знаешь как потом захлёбывается все пресса, проклиная нас. Так вот сейчас я не хочу дать им этого шанса.

— Возможно ты и прав… На всякий случай я распорядился проверить личные счета Дельгадо. Если он не филантроп, то с ним должны были расплатиться. Я, конечно, не исключаю, что могли и наличными, но за малую сумму он вряд ли согласился бы… Вкус денег он знает.

Время приближалось к полуночи и Альбоа уже собирался ехать домой, когда неожиданно раздался телефонный звонок. Комиссар взял трубку.

— Альварес слушает!

В трубке раздался мужской голос.

— Извините комиссар, но нам нужен господин Альбоа.

— Кто его спрашивает?

— Это служба наблюдения, господин комиссар.

Альварес зажал ладонью трубку и повернулся к Альбоа.

— Откуда они знают, что ты здесь?

— Я сообщил им об этом, — Альбоа улыбнулся. — Не забывай, что это наши с тобой глаза и уши.

Комиссар подал трубку Альбоа.

— Тебя.

— Слушаю.

— Дельгадо покинул гараж и сейчас на такси едет в сторону аэропорта.

— Сопровождайте его до конца. Докладывайте каждые полчаса. Я вышлю ещё одну группу к гаражу.

Альбоа был уже дома, когда ему сообщили, что Дельгадо прибыл в аэропорт и взял билет на Мадрид. Перед этим он заезжал на стоянку аэропорта, где уже стояла его машина.

До начала футбольного матча оставалось менее двух суток.

Талгат проснулся от лёгкого толчка. Он приподнял голову и посмотрел вокруг. Солнце было уже довольно высоко, и утреннее марево почти растаяло под его лучами.

Он посмотрел на часы. Было половина десятого. Приподнявшись на локтях, ещё раз огляделся вокруг. Горы остались позади, и они въезжали в долину, окружённую приглаженными ветрами и выжженными солнцем сопками. Вдоль неё неторопливо перетекала по камням извивающаяся серебристой чешуёй солнечных бликов довольно широкая речка. По весне она растекалась по всей ширине долины, образуя после половодья многочисленные озерца, которые затем пересыхали, оставляя после себя густые заросли камыша на радость той немногочисленной живности, что селилась в них по весне.

Справа начиналось неширокое, но длинное с поросшими камышом берегами, озерцо. Оно тянулось вдоль дороги и было непонятно, то ли оно повторяет её изгибы, то ли дорога идёт по его берегам. «Проехали почти половину, — подумал он. — Осталось часа четыре». Эти места он знал и раньше, когда ещё был здесь с войсками. Они ездили сюда охотиться на кабанов, которых было здесь несметное количество, как им тогда казалось. Перепачканные грязью, с наполненным лёгкой усталостью телом, но довольные до детского восторга, спустя несколько часов они с трудом втаскивали в кузов машины огромных секачей. Уже за ужином, у костра, его друзья всегда подшучивали над ним, говоря, что он дважды вероотступник — и как мусульманин по вере, за употребление мяса кабана, и как атеист по убеждениям, за службу против государства единоверцев.