Анжелика в Квебеке - Анн Голон

— Ну конечно же! Вы безусловно правы! — повторила Анжелика таким раздраженным голосом, что Сабина была ошеломлена и готова разрыдаться.

— Они не могли более оставаться в этом мрачном зловещем доме, холодном и сыром, — продолжала Сабина, — они разжигали огонь только на кухне, спали перед очагом на полу, подложив немного соломы. Господин Карбонель человек добрый, по воскресеньям он будет водить их к себе на семейный обед. Я считала, что я правильно сделала…

— Да, да, конечно, вы все сделали правильно. Но, ради Бога, замолчите! — воскликнула Анжелика.

В волнении она чересчур сильно нажала на подлокотник канапе, послышался скрип. При мысли, что они могли опрокинуться вместе с г-жой де Кастель-Моржа, Анжелика расхохоталась, что в данную минуту было явно не к месту. Сабина вскочила, побледнев, и заявила:

— Вы смеетесь надо мной!

— Даю слово, что нет.

Лицо посетительницы смягчилось, она тоже улыбнулась, глядя на Анжелику.

— Я наблюдаю за вами… Вы всегда улыбаетесь. У вас всегда хорошее настроение, как у женщины, которая знает, что с приходом ночи ее ждет любовь, а утром она проснется с сознанием своей красоты, женственности. Она любит и любима. Вам незнакомы эти томительные вечера и пробуждения, лишенные самого главного райского чувства на земле — Любви!

— Что же вам мешает прийти в этот рай?

— Я не умею привлекать к себе любовь.

— Это все потому, что вы не любите себя и не увлекаетесь. Что заставляет вас так пренебрегать прелестями жизни и вашими собственными прелестями? Вы думаете, что моя внешность — дар доброй феи, а я завидую вашей талии, форме вашей груди, вашим черным волосам. Вы очень привлекательны, Сабина. Неужели ваши любовники никогда вам этого не говорили?

— Любовники! — возмущенно вскрикнула она. — Как вы осмелились говорить об этом! Да, узнаю ваше легкомыслие!

— Ну что ж, тем хуже для вас. Встречая вас, я спрашиваю себя: что же такое настоящая добродетель? По-моему, она заключается в том, чтобы быть счастливой, радоваться жизни, брать от нее все удовольствия. Вы поглощены своей разбитой любовью как болезнью… Вы решили своим отречением отомстить любви, но сейчас она мстит вам.

Сабина чувствовала себя как прокаженная. Она всегда теряла хладнокровие, когда говорила с Анжеликой, завидовала ей и страдала от этого.

— Я бы хотела ненавидеть вас, — прошептала она.

— Мне кажется, в этом вы себе не отказываете, — парировала Анжелика. — И все это из-за того, что я якобы украла у вас человека, которого вы любили! А что вы знаете о любви?

— Как только я увидела вас, я сразу поняла, что проиграла, он не мог сопротивляться вашему очарованию. Вы жестокая женщина. Вы сделали его своим рабом, его, человека с достоинством, который любил женщин как прекрасные образцы искусства, но ни одной не принадлежал. А достался он вам, провинциалке, это так несправедливо, вы слишком далеки от нашей культуры!

— Ах, от вашей культуры! — воскликнула Анжелика, все больше распаляясь. — Вот уж это действительно глупости, стоившие ему так дорого. Я бы предпочла, чтобы он забыл о них.

Убедившись, что поблизости никого нет, она продолжила?

— После нашего приезда в Квебек мой муж слишком интересуется вашей культурой…

— Вы не вправе просить его отречься от культуры трубадуров.

— Трубадуров больше нет! Вполне достаточно того, что он был осужден, проклят, а теперь, когда он спустя много лет реабилитирован и признан при дворе, вы пытаетесь подвергнуть его опасности.

— Опасности? — повторила Сабина. — Что вы хотите этим сказать?

— Только то, что мы приехали в Квебек не для того, чтобы граф де Пейрак участвовал в заговоре против короля, — быстро произнесла Анжелика и сразу пожалела о сказанном. — Выходит, он не без оснований впал в немилость у нашего государя?

— Что за чушь? Вы сошли с ума! Анжелика, что вы себе вообразили? Мы все являемся преданными слугами нашего короля.

— Я видела ваше сборище в лесу, вы говорили на лангедокском диалекте.

Г-жа де Кастель-Моржа улыбнулась, и эта улыбка вызвала еще большее раздражение у Анжелики.

— Мы часто собираемся, чтобы поговорить на нашем родном языке, это язык нашего детства. Г-н де Фронтенак тоже гасконец и любит присоединяться к нашим встречам. Г-н де Пейрак проявил любезность и принял нас. Он так добр.

— Это не правда. Он совсем не так добр, как вы думаете. Он скорее жестокий человек.

— Решительно вы его плохо знаете.

— Мне кажется, я его знаю лучше, чем вы. Он мой муж! А я его жена, и ваши воспоминания о нем ничего не изменят! Это я страдала вместе с ним, когда он впал в немилость, я разделяла с ним его участь отверженного, потому что я носила его имя. Вы же любили его, потому что он был богат и великолепен, вы считали себя королевой Тулузы. А смогли бы вы пережить вместе с ним крушение его карьеры? Куда девалось его величие, друзья отвернулись от него: смогли бы вы разделить с ним его бедность?

— А вы? Вы поддержали его? Вы ведь тоже любили его за его богатство и великолепие? А когда вы увидели, как его сбросили с пьедестала, смогли ли вы пережить это? Вот, что прячется за вашими словами. Вы не смогли ему простить того низкого положения, на которое он вас обрек… Вы были не способны ради него и для него пережить его падение.

Анжелика вскочила.

— Идиотка! Вы ничего не понимаете и никогда не поймете! Вы не вправе судить о моей любви к нему… Его сожгли на Гревской площади, и лишь позже я узнала, что сожгли лишь изображение, манекен. Я любила, я обожала его, а он исчез навсегда. Как легко вы говорите о переживаниях. Вы качали в колыбели своего маленького Анн-Франсуа в тени замка господина де Кастель-Моржа, а я шлепала по грязи, нищая, в лохмотьях, с двумя детьми…

— Кто вам сказал, что моя жизнь была легкой? Мой муж выступил на стороне графа де Пейрака, и в качестве наказания нас выслали в Канаду. Вас же ждала лучшая участь. Вы любили и были любимой. А быть связанной с человеком, которого не любишь, который вызывает отвращение, — это страшнее, чем бедность.

— Кто же заставлял вас поступаться вашим сердцем и чувствами? Вы идиотка! Идиотка! Господин де Кастель-Моржа обладает всеми качествами, чтобы быть любимым, и не одной, а многими женщинами.

— Это не мешает ему бегать за проститутками.

— Вы сами его подталкиваете к этому, отвергая его. Вы выставляете его на посмешище своей злобой и неоправданными обидами. Я же считаю его обаятельным, смелым, приятным в общении. Я испытываю к нему огромное уважение.

— Вы расцениваете его как очередную жертву, вы, соблазнительница! Оставьте моего мужа в покое!

— А вы моего!

— Вам мало моего сына, который мучается от любви к вам? Вам нужен еще и отец?