Готический роман. Том 1 - Нина Воронель

Пока пес и человек, глядя друг другу в глаза, неподвижно стояли посреди двора, Отто все время слышал непрекращающийся шорох уже слабеющего, но все еще мощного потока, срывающегося со скалы в цистерну по каменной трубе, которой завершался вырубленный в стене старинный акведук. Слушал и содрогался, представляя себе, что чувствует при виде равномерно ползущего вверх уровня воды мальчишка, запертый в вонючем подвале вместе со сгнившими останками Карла, из-за которых он в этом подвале оказался. Отто мысленным взором видел искаженное ужасом лицо мальчишки – а кто бы в этой ситуации не ужаснулся? И одновременно он видел то же лицо, с любопытством склоненное над ним, – и это было невыносимо. Но особенно невыносимым было воспоминание о том, с какой осторожной ловкостью пальцы мальчишки касались его старого тела, когда тот менял ему пеленку. Черт побери, как-то неожиданно выходило, что он не простит себе, если допустит, чтобы мальчишка погиб – как, например, он сможет наслаждаться фильмом о приключениях двух студенток? Ведь его теперь до конца дней будет преследовать воспоминание о том, как они с Ури почти в обнимку сидели вчера на спрятанном от Инге плане замка, с притворным интересом пялясь на экран.

И тут Отто круто переменил свое решение – он понял, что должен сделать все возможное, чтобы спасти мальчишку. Тем более, что по зрелом размышлении ему стало ясно, как именно спасение Ури, а не его гибель, может послужить его, Отто, интересам. Однако недостаточно принять решение сделать все возможное, нужно еще придумать, что возможно сделать, и возможно ли сделать хоть что-то.

Ему доступен был только один путь – позвонить по телефону. Но кому может позвонить человек, лишенный дара речи? Только тому, кто с ним знаком и кто знает азбуку Морзе. А таких, к сожалению, осталось раз-два и обчелся. Кроме Инге, Клауса и Габриэлы оставалась, пожалуй, одна Марта. Решившись позвонить Марте, Отто перестал церемониться с Ральфом и двинул кресло прямо на него. Пес глухо зарычал, но, оценив решимость хозяина, все же посторонился и дал ему проехать. Вероятно, он почуял, что Отто собирается перейти к действиям, потому что он перестал лаять и побежал рядом с креслом. На доске, прикрепленной над телефонным аппаратом, были аккуратно записаны все нужные номера, так что Отто легко нашел нужный, снял вилой протеза трубку с рычага, положил ее рядом с аппаратом и приступил к сизифову труду набора номера лапой. Когда ему, наконец, удалось достигнуть цели, его ожидало разочарование, – хотя он вытерпел бесконечную, до основания подточившую его хрупкое терпение серию долгих гудков, никто ему так и не ответил. Наверно, Марта для того и не отпустила сегодня сына в замок, чтобы укатить с ним куда-нибудь в гости, и не стоило надеяться на ее скорое возвращение.

Что же еще оставалось? Кто мог ему помочь? Отто начал перебирать в памяти немногих посетителей замка и натолкнулся там на птичьи образы двух говорливых дамочек из Верхнего Нойбаха, повадившихся последнее время к Инге с какими-то корыстными целями. Он сам редко с ними сталкивался – они не очень интересовались старым инвалидом, – но он наслушался разных грязных историй об их похождениях от Габриэлы, которая за что-то терпеть их не могла. Отто похождения этих дамочек были безразличны, но он враждебно относился к ним самим, независимо от их похождений, – за то, что их корыстный интерес был направлен на осмотр и реставрацию замка, сама мысль о чем была ему невыносима. Но сейчас он готов был примириться с их набегами на его владения, потому что именно их интерес к замку оставался его единственной надеждой на спасение Ури.

Но чтобы воспользоваться помощью той из них, которая, по словам Инге, даже писала ученые книги о старых замках, надо было срочно ее найти и объяснить ей, что произошло. Как можно было сделать это без ног, без голоса и без языка? В сотый раз проклиная несчастное стечение обстоятельств, именно сегодня лишившее его помощи Габриэлы, Отто сообразил, где можно постараться ее найти. Ведь на его доске с телефонными номерами был телефон ее отца, Эрвина, хоть и спившегося вконец, но все же хорошего знакомого, старого боевого дружка Отто со времен мировой войны, когда оба они мерзли и дрожали от страха на далеком Восточном фронте. Если даже поверить, что его сегодня хватил инфаркт, может, Отто повезет и он найдет у него свою предательницу, покинувшую его в такой неподходящий момент.

Отто сцепил зубы и снова повторил мучительную операцию набора номера вилкой протеза. На этот раз его усилия были вознаграждены: после четвертого гудка кто-то снял трубку, и мужской голос, очень напоминающий голос Эрвина, хрипло сказал:

– Штрайх.

Отто прямо оторопел, но вовремя спохватился, что человек на том конце провода может, не услыхав ответа, просто положить трубку. Испуганный такой возможностью, он торопливо отстучал в самую трубку: «Отто Губертус на проводе», стараясь, чтобы стук прозвучал как можно ясней, и каждую секунду ожидая услышать короткие гудки отбоя. Но трубка хохотнула ему в ухо, и тот же хриплый голос заорал: «Это ты, Отто?», с такой характерной интонацией Эрвина, что уже невозможно было усомниться в том, кто это.

«Это я», – отстукал Отто прямо по трубке, полагаясь на сообразительность старого дружка, – «как сердце?»

– Чье сердце? Мое? – удивился вопросу Эрвин, – Крепкое, как пивная бочка.

«Габриэле сказали инфаркт помчалась больницу», – отстучал Отто, мысленно пробегая по всей цепочке событий от тени в подземелье до прорыва шлюза. По всем раскладкам неизменно выходило, что дважды два – четыре. Однако у Эрвина были другие соображения по поводу поездки Габриэлы в больницу:

– Так ей и надо. Она вчера со мной разругалась, пускай теперь побегает. А ты что, из-за моего инфаркта звонишь?

«Не только, – приврал Отто, – у меня беда нужно срочно вызвать Вильму.»

– А фамилия какая? – сразу ухватил суть просьбы Эрвин.

Фамилии Вильмы Отто не знал, но на память ему пришло заковыристое новомодное словечко, которым Габриэла обозвала как-то порхающих за окном разбитных дамочек, зачастивших последнее время к Инге. И он неуверенно отбил это слово прямо в трубку:

«Лесбисанка из верхнего нойбаха».

– Лесбитянка Вильма! – радостно завопил Эрвин, – Лесбитянку знаю, и вторую – забыл, как звать, – они часто у меня форель заказывают. Так что, прислать их к тебе?

«Срочно!»

– Тут же звоню. А что там у тебя стряслось? – полюбопытствовал Эрвин.

«Наводнение», – кратко сообщил со своей высокой горы Отто, чем страшно развеселил живущего в вечно затопляемой низине Эрвина.

– Ну ты шутник! – захохотал он в трубку. – Тебя, я вижу, никакая болезнь не берет!