Русская Армия генерала Врангеля. Бои на Кубани и в Северной Таврии. Том 14 - Сергей Владимирович Волков

к концу. Один за другим отчаливали от пристани заполненные до отказа транспорты. Но не все части, даже боевые строевые, смогли погрузиться. На пристани творилось что-то ужасное: видя уходящие транспорты, многие, потерявшие всякую надежду выехать из Новороссийска, бросались в море, иные стрелялись, другие истерично плакали, протягивая в сторону уходящих транспортов руки. Тысячи офицеров, добровольцев, казаков и солдат, все раненые и больные – все они оказались брошенными на произвол судьбы.

14 марта, около 10 часов утра, судовая артиллерия стала обстреливать город, куда просачивались передовые части красных, а в 11 часов Новороссийск уже был окончательно занят красными.

В числе непогруженных частей был и 3-й Дроздовский стрелковый полк, прибывший на погрузку с большим запозданием. Только малая часть его успела погрузиться на броненосец «Вальдек Руссо», а остальные двинулись пехотным порядком вдоль берега моря на юг – в сторону Туапсе. В том же направлении пошел и Черноморский конный полк под командой ротмистра Христинича201, не покидавшего свой полк ни на одну минуту. Он, хотя и знал, что в городе должна быть его семья, не пошел ее разыскивать.

Трудно подыскать слова, чтобы передать всю ту тяжесть на сердце, с которой белые воины оставляли Кавказ. Рухнули все надежды – поход на Москву закончился драмой Новороссийска. Невольно всплывали в памяти дни прошлогодних побед, вспоминались картины радостных встреч освобожденными от красных жителями Кубани, Дона, Терека и Юга России и в то же время, как тяжелый сон, мерещились бесконечные могилы павших за честь и свободу России бойцов.

Невольно тогда припомнились слова из песенки: «Плачьте, красавицы горных аулов, правьте поминки по нас, вслед за последнею меткою пулей мы покидаем Кавказ…» Да, так пелось, когда посылалась последняя пуля. Но в Новороссийске в марте 1920 года, к сожалению, не прожужжала последняя пуля…

Дроздовцы, отходившие из города Новороссийска вдоль берега на юг, пройдя местечко Кабардинка, должны были вступить в бой с зелеными, преградившими им дальнейший путь. Вскоре к дроздовцам присоединился подошедший из оставленного Новороссийска Черноморский конный полк ротмистра Христинича в составе около 400 всадников. Во время перестрелки с красно-зелеными в море неожиданно показались суда французского военного флота, которые выслали к берегу лодки и предложили грузиться. Ротмистр Христинич организовал погрузку под прикрытием артиллерийского огня с французских кораблей, и на них погрузилось около 900 дроздовцев и черноморцев.

Покинувшие Новороссийск транспорты пошли прямо на Севастополь, кроме транспорта «Екатеринодар», на котором были части Дроздовской дивизии. «Екатеринодар» 15 марта прибыл в Феодосию, имея на своей палубе два оцинкованных гроба с останками генерала Дроздовского и полковника Туцевича202, возле которых во все время плавания стояли часовые.

Стали разгружаться. И вот все, как только оказались на берегу, – и батюшка, и командиры, и стрелки, и сестры милосердия, и жены офицеров, – все со всех ног понеслись искать воду. Жажда заглушила все остальное – и голод, и желание спать, – так как у многих за два дня пути ничего не было во рту, и они не могли сомкнуть глаз и даже прилечь.

Невольно, по прибытии в Феодосию, в глаза бросилась странная картина бухты. На виду у всех на якорях стояло несколько незагруженных транспортов, которые не были своевременно посланы в Новороссийск.

Выгрузившиеся из «Екатеринодара», измученные физически и потрясенные морально всем пережитым, дроздовцы тут же на пристани ложились среди мешков, скаток шинелей, пулеметов и составленных в козлы винтовок, чтобы расправить, наконец, руки и вытянуть ноги, чего не могли они сделать за все время плавания.

Днем стало известно, что дроздовцев в Феодосии не оставят, а перевезут в Севастополь на транспорте «Рион». Этот транспорт уже стоял в бухте, а вечером причалил к пристани. Вновь началась погрузка. Теперь для всех нашлось довольно места, а для начальства даже были предоставлены каюты. Когда вносили на транспорт «Рион» гробы генерала Дроздовского и полковника Туцевича, построившиеся Дроздовские части взяли «на караул», а оркестр сопровождал их торжественными звуками траурного марша.

17 марта транспорт «Рион» отчалил от пристани в весеннем легком сумраке и, выйдя в море, поплыл в Севастополь. Промелькнули горы Аю-Даг, затем Алушта, Алупка, Ласточкино Гнездо, Гурзуф, Ялта, Георгиевский монастырь, и под вечер показалась Севастопольская бухта. Когда транспорт «Рион» входил в бухту, на его палубе играл оркестр. С дредноута «Генерал Алексеев» также доносились звуки встречного марша, на палубах его и крейсера «Генерал Корнилов» стояли выстроенные команды, кричавшие «Ура!» и бросавшие вверх шапки.

У многих в это время было какое-то неприятное ощущение, видя и слыша такую встречу. Ведь это было после только что пережитого большого поражения нашей армии и новороссийской драмы. Мы вначале недоумевали: почему так рады все нашему приезду, зачем нужно было кричать «Ура!»?

После уже узнали – почему. Оказывается, все кричавшие «Ура!» радовались прибытию дроздовцев, прибытию столь внушительных сил, так как была получена радиотелеграмма красных с приказом Троцкого: «Сосредоточив все возможные силы, в кратчайший срок, в две недели, покончить с Крымом».

Транспорт «Рион» бросил якорь в Севастопольской бухте. Начальнику Дроздовской дивизии пришло приказание разгрузку начать на следующий день, на берег никого не выпускать, а послать в город только квартирьеров.

Возвратившись на транспорт, квартирьеры 1-го Дроздовского стрелкового полка доложили полковнику Туркулу, что «…по городу шляется офицеров до пропасти…». Услыхав это, полковник Туркул приказал выслать патрули в город Севастополь, оцепить улицы, занять выходы у Морского сада, где было особенно много гуляющих, и задержать всех праздношатающихся. В тот вечер были задержаны в городе все «беспризорные» офицеры и даже штатские, по возрасту подлежащие мобилизации. Всех задержанных в Севастополе полковник Туркул приказал зачислить в полк рядовыми. Произошла своего рода внезапная поголовная мобилизация.

Тогда же вечером был еще довольно интересный эпизод в городе. Несколько офицеров, патрулировавших по городу, заняв выходы, вошли в редакцию одного местного радикального листка и вежливо попросили редактора назвать им сотрудника листка, который в своих статьях изо дня в день травил «цветные» войска, то есть алексеевцев, дроздовцев, корниловцев и марковцев. Не получив удовлетворительного ответа, пришедшие офицеры перепороли всю редакцию, но так, что никто и не узнал, кто из офицеров там был и произвел эту экзекуцию. Много позже все сотрудники этого листка перекинулись в лагерь красных.

18 марта транспорт «Рион» был разгружен и части разместились по квартирам. В Севастополе узнали о бывшем в Крыму заговоре большевиков, незадолго до Новороссийской эвакуации ликвидированном генералом Слащевым. В местных газетах появилось сообщение о предстоящих переменах в руководстве операциями на Крымском участке фронта и о переводе Ставки из Феодосии в Севастополь. Стало также известно, что