Город Бездны - Аластер Рейнольдс

– Эй, подожди… – заволновался Ратко, поднимая руку.

– Так что лучше делать все по порядку, то есть начинать проверку с источника. И вряд ли кто-то разъяснит ситуацию лучше, чем Гидеон…

А теперь подбросим наживку:

– Но я слышал, что он склонен к уединению.

– А что ему еще остается?

Я рассмеялся, надеясь, что притворство не будет замечено. Шутку я не счел смешной в отличие от ее автора, человека в сенсорных очках.

– Пожалуй, ты прав.

Я сменил тон. Похоже, уважение я уже заслужил, и теперь можно позволить себе шаг навстречу.

– Может, поговорим по-простому? Как насчет того, чтобы развеять мои сомнения? Думаю, будет достаточно… пробного образца, назовем это так.

– В чем проблема? – Ратко с готовностью достал из кармана и протянул мне темно-красный пузырек. – А ты, как я посмотрю, не дурак воспользоваться служебным положением.

Я взял пузырек, Зебра подала свадебный пистолет. Это просто необходимость. «Топливо» поможет мне чуть-чуть разобраться в собственном прошлом.

– Угадал, парень, – ответил я.

Небесный и Норкинко шли вперед, подозрительно считывая показания инерциальных компасов. Тоннель изобиловал развилками и крутыми поворотами, но дисплеи на лицевых щитках исправно показывали их местонахождение, положение шаттла и пройденный маршрут. Даже если на обратном пути возникнет какое-то препятствие, они вряд ли заблудятся. Выбранный ими курс вел через центр корабля в головную часть – там должна была находиться главная рубка.

Минут через пять по тоннелю снова разнеслось гулкое эхо. Корабль завибрировал, как гигантский гонг, – на этот раз чуть сильнее, чем в прошлый раз.

– Хватит, – сказал Норкинко. – Теперь пошли обратно.

– Нет, еще рано. К тому же мы потеряли трос. Пути назад нет – значит, остается только шагать дальше.

Норкинко неохотно последовал за Небесным. Вдруг атмосферные датчики начали регистрировать следы азота и кислорода в вакууме. Похоже, воздух понемногу сочился в шахту. Может быть, грохот, чьи отголоски доносились сюда, сопровождал работу гигантских шлюзов инопланетного корабля?

– Впереди свет, – сказал Небесный.

Давление уже достигло одной атмосферы, и оно продолжало расти.

Он выключил свой фонарь, приказав Норкинко сделать так же. На миг все скрылось во мгле. Небесный вздрогнул, вновь ощущая страх перед темнотой, с которым так и не научился справляться – страх, пережитый им когда-то в детской. Но вскоре глаза попривыкли к рассеянному свету, – казалось, фонари горят по-прежнему. Пожалуй, даже стало светлее – бледно-желтое сияние заливало тоннель на многие десятки метров вперед.

– Небесный?

– Что?

– Кажется, мы ползем вниз.

Небесному хотелось рассмеяться, пристыдить Норкинко, но он чувствовал то же самое. Что-то прижимало его к стенке шахты. По мере того как он шел или, вернее, полз вперед, давление усиливалось. И вот уже не избавиться от ощущения, что он вновь на борту «Сантьяго», где вращение создает псевдогравитацию. Однако чужой корабль не вращался и не набирал скорость.

– Гомес?

– На связи. Где вы находитесь? – Голос был еле слышен.

– Внутри. Поблизости от главной рубки.

– Ты ошибаешься, Небесный.

– Так показывают инерциальные компасы.

– Значит, они дали сбой. Ваши сигналы приходят с середины «хребта».

Небесного снова охватил страх, словно он вновь оказался в темноте. Двигаясь почти ползком, они никоим образом не могли забраться так далеко – прошло слишком мало времени. Может быть, корпус трансформировался изнутри, чтобы помочь им быстрее оказаться в нужной точке? Радиоволны не могут ошибаться – Гомес должен довольно точно определять местоположение товарищей путем сигнальной триангуляции, несмотря на помехи, создаваемые массой корпуса. Значит, дело в инерциальном компасе – он врет с той минуты, как Небесный и Норкинко оказались внутри. Теперь они перемещаются в статическом гравитационном поле или в чем-то подобном, присущем тоннелю, – это не иллюзия, вызванная вращением корабля или ускорением. Похоже, поле тащит их в случайном направлении, которое определяется только геометрией шахты. Неудивительно, что инерциальные компасы стали бесполезны. Гравитация и инерция столь тесно связаны, что невозможно влиять на одно, не изменяя другого.

– Должно быть, у них полный контроль над полем Хиггса, – проговорил изумленный Норкинко. – Жаль, что Гомеса здесь нет. Он точно нашел бы подходящую теорию.

Такая теория существовала. Согласно ей поле Хиггса, о котором говорил Норкинко, пронизывало весь космос, всю материю. Масса и инерция не считались неотъемлемыми свойствами фундаментальных частиц. Они проявлялись как результат сопротивления, которое создается при движении частицы в поле Хиггса, подобно тому как знаменитость пробирается через набитый поклонниками зал. По мнению Норкинко, создатели корабля придумали, как помочь «знаменитости» пройти через «толпу» без задержек или хотя бы с минимальной потерей времени. Скорее всего, они научились увеличивать или уменьшать плотность «толпы» и способность «поклонников» досаждать «знаменитости». Понятно, что это весьма приблизительное описание. И Гомес, и даже Норкинко обычно начинали с метафор, прежде чем представить блестящее математическое решение проблемы. Но для Небесного этого было достаточно. Создатели корабля управляли гравитацией и инерцией с той же легкостью, с какой включали или гасили этот мерзкий желтый свет.

Значит, его догадка верна. Если на корабле существует нечто способное обучить его таким вещам… Можно представить, что это даст Флотилии или хотя бы «Сантьяго». Корабли не первый год сбрасывают балласт, чтобы оттянуть торможение до последней секунды. А если просто «выключить» массу «Сантьяго», как выключают свет в комнате? Тогда удастся войти в систему Суона на восьми процентах скорости света и застыть на орбите Пункта Назначения, мгновенно сбросив скорость. Хорошо, пусть получится не столь впечатляюще. Но даже если удастся уменьшить инерцию корабля хотя бы на несколько процентов, он готов рискнуть.

Внешнее давление давно превысило полторы атмосферы, оно продолжало подниматься, хотя и медленнее. Воздух был теплым, тяжелым от влаги и газов – безвредных, но не присутствующих в таких объемах в дыхательной смеси, к которой Небесный привык. Гравитация достигла половины g; время от времени она чуть уменьшалась или подрастала, но не превышала этой величины. Тошнотворный свет сделался настолько ярким, что можно было читать. То и дело приходилось перебираться через углубления в полу шахты, наполненные густой темной жидкостью. Везде были ее следы, кроваво-красные мазки, покрывающие все поверхности.

– Небесный? Это Гомес.

– Говори. Я тебя почти не слышу.

– Небесный, в нашу сторону летят два «такси». Через пять часов пожалуют гости. Они знают, что мы здесь. Я рискнул направить на них радар, чтобы определить расстояние.

Отлично. Наверное, в этой ситуации Небесный поступил бы так же.

– Оставь их в покое. Не разговаривай с ними и не давай понять, что мы с «Сантьяго».

– Выбирайтесь оттуда скорее, слышите? Мы успеем удрать.

– Нам с Норкинко еще надо кое-что сделать.

– Эй, похоже, ты не понял…

Небесный отключил связь. В непосредственной близости от него происходило нечто куда более интересное, чем приближение шаттлов. Навстречу, вверх по стволу шахты, что-то двигалось. Жирное бело-розовое тело ползло, неуклюже изгибаясь. Больше всего оно смахивало на личинку.

– Норкинко, – произнес Небесный, направляя оружие и целясь вниз, – похоже, нас встречают. – Он не ожидал, что его голос прозвучит так испуганно.

– Я ничего не вижу. Нет, погоди… теперь вижу. Ой!..

Существо было величиной с руку. Не столь большое, чтобы нанести человеку серьезные физические повреждения. Да просто нечем наносить – Небесный не заметил даже челюстей или жвал. Лишь на переднем конце туловища торчала бахрома прозрачных щупальцев; похожая на венчик, она покачивалась при каждом движении существа. Возможно, на этих отростках есть яд, но в скафандре можно чувствовать себя спокойно. Ничего похожего на конечности, способные причинить вред, и глаза тоже отсутствуют. Небесный мысленно перечислил эти «плюсы», потом оценил свое состояние – и с разочарованием обнаружил прежний страх.

Однако личинку, похоже, не напугало появление незваных гостей. Она лишь замерла и пошевелила отростками, точно привидение пальцами. Внезапно кольчатое бледно-розовое тело налилось ярким пурпуром. Из сочленений засочился алый, как артериальная кровь, секрет, и вскоре личинка уже лежала в лужице. Потом лужица выпустила собственные щупальца – она словно текла под уклон. У Небесного перед глазами расплывались очертания шахты. Казалось, вдруг изменил направление вектор силы тяжести. Красная жидкость продолжала прибывать, и вскоре вокруг лодыжек заплескались алые волны. В какой-то момент Небесному показалось, что он падает непонятно куда вверх ногами. По щитку шлема расползлась алая пленка, словно жидкость хотела проникнуть в скафандр.