Слезы дракона - Дин Кунц

Но больше всего ему нравилось, когда за всем, что он делал, наблюдали жертвенные глаза; поэтому решил подняться в спальню и поесть там. Сверкающий пол кухни, выложенный белой плиткой, был гладким, как полированное зеркало, в котором отчетливо отражались развевающиеся на ходу полы красного халата, и у Брайана возникло ощущение что он шагает по тонкой пленке быстро испаряющейся крови.

Остановившись, чтобы приветливо помахать Гарри хвостом, пес пробежал мимо него по направлению к концу коридора. Там он снова остановился и стал смотреть вниз в лестничный колодец, причем делал это весьма осторожно и с опаской.

Если бы Тик-так находился в одной из комнат второго этажа, еще не обследованных Гарри, пес обязательно бы заинтересовался ею. Но он пробежал мимо всех дверей, не обратив на них внимания, прямо в конец коридора, и Гарри направился вслед за ним.

Узкий лестничный колодец, уходя вниз спиралью, как в здании маяка, после нескольких витков полностью исчезал из поля зрения. Скругленная стена справа была отделана узкими полосами зеркал, в которых отражались ступеньки лестницы, непосредственно находящиеся перед ними; поскольку же каждое из зеркал стояло немного под углом к соседнему, в нем частично отражалось содержание предыдущего зеркала. Благодаря возникавшему в этой связи причудливому эффекту, весьма схожему с эффектом комнаты смеха, Гарри видел свое полное отражение в ближайшей к себе паре зеркал, затем, по мере того как, чуть загибаясь, они уходили вниз, отражение его начинало дробиться, пока совсем не исчезало за первым поворотом колодца.

Он уже собрался было сбежать вниз по ступенькам, как вдруг пес безо всякой видимой нужды вцепился ему в штанину и придержал его. Гарри достаточно хорошо изучил повадки собаки, чтобы сообразить, что внизу ему грозит опасность. Но в конце концов именно за этим он и пришел сюда, и обязан отыскать того, кто грозит ему, пока тот сам не отыщет его; неожиданность в данном случае была единственным, на что он мог рассчитывать, чтобы остаться в живых. Он попытался потихоньку освободиться от пса и сделать это по возможности таким образом, чтобы не дать тому повода залаять, но пес ни за что не желал отпускать его штанину.

Господи, да что за напасть такая!

Едва Конни шагнула к двери на кухню, как ей показалось, что оттуда донесся какой-то звук, заставивший ее мгновенно застыть перед дверью и внимательно прислушаться. Тишина. Так тихо, словно в доме все вымерло.

Решила про себя, что глупо вот так стоять и ждать, когда звук повторится снова. Дверь была вертящаяся. Она осторожно потянула ее в свою сторону и ужом протиснулась в щель между дверью и косяком, чтобы дверь, повернувшись, не закрыла собой возможность обзора.

Кухня была пуста.

Гарри снова попытался выдернуть штанину, но результат оказался прежним, пес держал ее, не oтпуская. Бросив лихорадочный взгляд в узкий лестничный колодец, Гарри вдруг представил себе, что Тик-так и впрямь находится внизу, собираясь сбежать, но встретив на своем пути Конни, непременно убьет ее, и все из-за того, что какой-то там паршивый пес, желая уберечь его от напасти, не отпускает его штанину, мешая ему быстро спуститься вниз и, обойдя преступника с тыла, уничтожить его. Поэтому рукоятью револьвера он довольно сильно шлепнул пса по голове, пренебрегши риском вызвать в ответ протестующий вопль.

От неожиданности и боли пес выпустил из зубов штанину, но, по счастью, не залаял, и Гарри ступил на верхнюю ступеньку лестницы. Но едва он сделал это, как в самом дальнем из зеркал витого колодца заметил проблеск чего-то красного, затем еще и еще раз, затем целый движущийся каскад красного, какой-то красной материи.

Не успел Гарри сообразить, что это такое, как пес стремглав, чуть не сбив его с ног, бросился мимо него вниз по лестнице. Гарри увидел, что красного в зеркалах стало еще больше, оно обрело некое подобие широкой юбки, затем появился красный рукав и часть запястья, затем мужская рука, в которой было что-то зажато: кто-то поднимался вверх по лестнице, скорее всего, Тик-так, а навстречу ему, словно выпущенный из пращи камень, летел пес.

Брайан услышал какой-то звук, посмотрел вверх из-за коробок со сластями и увидел, что на него сверху мчится свора злобно ощеренных собак, как две капли воды похожих друг на друга. Не свора, конечно, а только одна собака, многократно отраженная в расположенных под углом друг к другу зеркалах, которые и позволили ему заметить ее приближение до того, как она бросится на него. Но времени ему хватило лишь на то, чтобы в изумлении раскрыть рот, как собака уже вылетела из-за ближайшего к нему витка лестницы. Она бежала столь стремительно, что на повороте, поскользнувшись и потеряв равновесие, ударилась о скругленную стенку колодца. Коробки повылетали из рук Брайана, но собака, справившись со скоростью и найдя точку опоры, прыгнула прямо ему на грудь, и оба они, собака и человек, кувыркаясь, покатились вниз по лестнице, но даже в падении собака, злобно рыча, пыталась дотянуться до его горла.

Рычание, испуганный вскрик и грохот падающих тел заставили Конни обернуться от двери в кладовую с полками, сплошь заваленными пачками банкнот. Шум донесся от арки, за которой виднелась спиралью уходящая вверх лестница.

Чуть погодя на пол кухни грохнулись собака и Тик-так, причем Тик-так упал прямо на спину, и собака, оказавшись сверху, попыталась схватить его за горло. Когда, казалось, она уже вцепилась в него, вдруг, страшно взвизгнув, отлетела от него в сторону, но не отброшенная рукой или ногой, а отправленная впротивоположный конец кухни каким-то бледным всплеском телекинеза.

Вот он миг, которого она так ждала, к которому готовилась, вершится прямо у нее на глазах, но, Господи, всe идет совершенно не так, как надо. Она слишком далеко от Тик-така, чтобы приставить дуло револьвера к его голове и нажать на спуск, их разделяют восемь футов, но она все равно стреляет, первый раз в тот момент, как собака только взлетает в воздух, второй раз, когда собака плашмя ударяется о холодильник. Обе пули поражают Тик-така, и только тогда он замечает ее; первая пуля, скорее вceгo, угодила ему прямо в грудь, вторая в ногу; он быстро переворачивается со спины на живот. Конни снова стреляет, пуля, подняв с пола фонтанчик керамической пыли, рикошетом отлетает в сторону, не задев Тик-така; лежа на животе, тот протягивает к Конни руку с растопыренными в разные стороны пальцами, возникает все тот же странный бледный всплеск, как чуть раньше с собакой, и Конни чувствует, что какая-то сила поднимает ее в воздух и она со страшной силой ударяется о дверь кухни, так что из той вылетают все стекла, и волны дикой боли захлестывают все ее существо. Револьвер мгновенно вылетает из ее рук, а вельветовая куртка на ней вспыхивает.