ДАртаньян в Бастилии - Николай Харин

Ришелье видел, что астролог взволнован и его речь становится бессвязной.

— Как же удалось вам спасти дочь? — спросил он, уже предвосхищая ответ старика.

— Что я мог поделать! Только умолять палачей, чтобы они пощадили мою девочку! Нет, ваше высокопреосвященство. Это не я спас Анну.

— В таком случае — кто же?

— Один дворянин. Кажется, его звали… звали… Ах, я неблагодарный! Забыл имя человека, спасшего мою дочь.

— Его звали господин д'Артаньян, — с улыбкой подсказала Анна, щеки которой при упоминании о мушкетере снова приобрели естественный легкий румянец. — Он приехал в Клермон-Ферран со своим слугой в поисках девушки, которую любил…

— Значит, этот господин д'Артаньян ничего не акал о гречанке?! — быстро спросил кардинал.

— Что вы, ваше высокопреосвященство! Ее уже и след простыл! — вскричал Перье.

— Может быть, он был знаком с кем-то из иезуитов? — последовал другой вопрос.

— Невозможно, ваше высокопреосвященство. Эти лицемеры исчезли, как только поняли, что инквизиторы не выпустят Анну из своих рук!

— Тогда расскажите подробно, как было дело, — приказал Ришелье.

Перье с готовностью повиновался.

— Благодарю вас, месье Перье, — поблагодарил Ришелье, выслушав рассказ о том, как д'Артаньян, не без помощи вовремя разразившегося ливня, спас жизнь Анны Перье. — Значит, этот мушкетер искал в Клермоне свою возлюбленную. Он сам сообщил вам это, мадемуазель Перье?

— Нет, ваше высокопреосвященство. Но, видя, как он удручен, увидев знак «Pestis» на дверях ее заколоченного дома, я предложила ему свою помощь ведь он спас мне жизнь.

— Вы хотите сказать, что прибегли к помощи своего редкостного дара, чтобы предсказать ему судьбу, и таким образом узнали о его возлюбленной?

— Да, ваше высокопреосвященство.

— Гм, и что с ней сталось — с этой дамой? Она не умерла от чумы?

— Нет, она переехала в другой город, — с видимым усилием отвечала Анна.

Ришелье понял, что девушке неприятны его расспросы, и он не стал настаивать на продолжении этой темы.

— Благодарю вас, Анна, — проговорил он. — Надеюсь, вы не возражаете, что я называю вас так? Ведь я — лицо духовное, и вы для меня — сестра Анна из обители сестер Святого Причастия. Вы очень помогли мне. Надеюсь на вашу помощь и впредь.

Антуан Перье и его дочь поклонились его высокопреосвященству, и первый почтительно заверил кардинала в том, что они всегда готовы помочь ему по мере своих скромных сил. Золотоволосая же девушка только одарила Ришелье своей улыбкой, которую поэты, возможно, назвали бы ангельской.

Оставшись один, кардинал улыбнулся и, глядя на ларец, произнес:

— Итак, отцы иезуиты промахнулись. К сожалению, сейчас у меня нет возможности поквитаться с ними, разве уведомить Папу Урбана VII!.. Зато теперь у меня есть отличная приманка для них — этот маленький ларчик. Раз уж досточтимые патеры готовы полагать, что эта вещица имеет для них ценность, то рано или поздно они клюнут на нее…

Оказывается, и они способны на глупости. А теперь, раз так уж получилось, наступило время заняться гасконцем. Эта девушка — настоящее сокровище. Она очень удачно напомнила мне о нем!

И кардинал позвонил в колокольчик. На зов тотчас явился дежурный офицер.

— Я отправляюсь в Лувр, Витре, — заявил кардинал. — Надо поздравить его величество с решительной победой его войск над мятежниками. А вы тем временем доставьте из Бастилии господина д'Артаньяна. Вот бумага для господина дю Трамбле. Времена, кажется, изменились к лучшему, и я больше не желаю держать за решеткой одного из лучших солдат Франции!.. Тем более что гасконец ни в чем не замешан… — продолжал рассуждать кардинал, когда офицер ушел выполнять его распоряжение. — Конечно же!

Он прискакал в Клермон за женщиной! Это так естественно!

Где наш гасконец — там обязательно должна быть хорошенькая женщина. Это к лучшему, мы можем заключить союз с этим строптивцем. Что касается ареста дю Трамбле, то картина и так ясна. Королева поняла, что дю Трамбле скачет ко мне в ставку, и испугалась. Ах, Анна! Теперь вы боитесь меня, а могли бы… Оставим это! Итак, королева испугалась, эта дура, итальянка, разумеется, тоже! Что оставалось делать?! Конечно же, послать вдогонку д'Артаньяна кого же еще?!

Вот о чем думал его высокопреосвященство по пути в Лувр.

В королевском дворце также получили радостное известие. Придворные наперебой обсуждали последние новости. шумно восторгались маршалом де Ла Форсом, главнокомандующим армией короля при Кастельнодари, отдавали должное капитану мушкетеров г-ну де Тревилю, втихомолку жалели израненного Монморанси, которому не следовало ждать пощады ни от короля, ни от кардинала и, наконец, презрительно толковали на все лады поведение герцога Орлеанского. Шли толки и о храбрости в бою лейтенанта мушкетеров д'Артаньяна, когда чаша весов еще колебалась и даже склонялась в пользу мятежных герцогов. Эти толки, впрочем, встречали обоснованные возражения здравомыслящих людей, резонно указывавших горячим головам, что последнее никак невозможно, вследствие того, что господин д'Артаньян, лейтенант мушкетеров де Тревиля, вот уже несколько месяцев находится в Бастилии.

Но все пересуды придворных, конечно, не достигли слуха его высокопреосвященства, который сразу же по прибытии в Лувр проследовал к королю.

— Здравствуйте, господин кардинал! — весело приветствовал его Людовик XIII. — Кажется, мы задали братцу Гастону хорошую трепку! Я получил подробные известия от господина маршала, и он свидетельствует о том, что победа была полной!

— Несомненно, ваше величество, — с поклоном отвечал кардинал, для которого эта победа значила неизмеримо больше, чем для короля.

— Но эти мятежники дрались не на жизнь, а насмерть!

И если бы не мои мушкетеры… Согласитесь, герцог, мои мушкетеры отличные солдаты!

— Они выше всяких похвал, ваше величество, — вынужден был согласиться кардинал, который, в случае поражения королевских войск, имел все основания опасаться не только за свою власть, неминуемо им потерянную, но и за самую жизнь. Ришелье вспомнил недавнюю историю с Бежаром и внутренне содрогнулся.

— Я рад, герцог! — довольным тоном произнес король. — Я рад, что все так благополучно закончилось и вы больше не питаете вражды к моим мушкетерам. Хоть они и причинили вашим гвардейцам такой урон! — И его величество радостно рассмеялся.

— Да, конечно… — отвечал кардинал с кислой улыбкой.

— Вы несомненно тоже извещены о ходе сражения? — продолжал веселый король, чувствовавший себя триумфатором.