Виктор Глухов агент Ада. Компиляция. Книги 1-15 (СИ) - Сухинин Владимир Александрович Владимир Черный-Седой

Его мысли пришли в порядок. Страхи отошли на второй план, и пришло понимание, с чего надо начать.

Он осторожно положил кольцо рядом с собой между ног. Поискал глазами, что бы ему пригодилось для контакта с кольцом, и увидел, как из щели под стеной высунулась морда крысы.

— Ну точно это неспроста, — догадался Прокс и неподвижно замер. Крыса покрутила носом, смешно шевеля усами, и, не увидев опасности, вылезла из щели. Встала на задние лапы и стала поглядывать на Прокса. Он все это время не шевелился и изображал изваяние. Наконец крыса осмелела и направилась в его сторону. У его ног грызун вновь встал на задние лапы и уставился глазами-бусинками на человека. Но тот не шевелился и не проявлял к крысе интереса. Подождав, крыса осторожно направилась к кольцу и только хотела его схватить, как Прокс молниеносно ухватил грызуна пальцами за шею сверху. Крыса пискнула, попыталась изогнуться и укусить руку человека, но Прокс сильно прижал ее к полу и немного придушил. Подождал, когда тушка крысы обмякла. Потом он другой рукой надел кольцо на лапу крысы и, не отнимая ее от пола, нажал на рубин.

Тело крысы выгнулось. Она неожиданно сильно рванулась и выскочила из ослабшего захвата Прокса. Не ожидавший такой прыти от грызуна, Прокс автоматически отклонился от взвившейся ракетой вверх крысы. А она запищала и приземлилась на лапы. А затем со всех ног бросилась бежать к противоположной стене. Врезалась в нее головой и упала на бок. Кольцо покрылось красным свечением и лежало у ног Прокса. От него исходило холодное сияние, и оно росло, вытягивалось вверх и вскоре стало ростом с ребенка. В нем проглядывался контур человека. И чем дальше, тем больше он становился осязаемым. Еще через десяток ридок на месте поднявшегося к потолку бордового света появилась полупрозрачная красноватая фигура обнаженной девушки с волосами, лежащими на груди и прикрывающими ее от нескромного взора Прокса. Руками девушка прикрывала пах. Глаза девушки были закрыты. Создалось впечатление, что она спала стоя.

Прокс поглядел на кольцо, лежащее на полу. Оно больше не светилось, и сама девушка отделилась от него. Прокс посидел в некотором смятении полридки. Он молча разглядывал появившееся приведение, о которых читал в детстве в сказках. Затем осторожно кашлянул: «Кхм…» И задал, казалось бы, глупый вопрос:

— Вы меня слышите?

Девушка открыла глаза и недоуменно посмотрела на Прокса. Затем убрала руки от паха и потерла ими глаза.

— Я не сплю? — в ответ спросила она.

— Вроде нет, — осторожно ответил Прокс. — Вы кто?

Девушка подняла глаза к потолку и задумалась.

— Я так долго спала, что забыла, кто я… Я… Я пытаюсь вспомнить.

— Может, вы Исидора Лаварская, несостоявшаяся герцогиня Лавара? — предположил Прокс, и лицо девушки перекосилось мучительной судорогой. Она всхлипнула и прикрыла лицо руками.

— Какой ужас! — рыдая, воскликнула она. — Я действительно Исидора… Неудачница. — Она тихо проплакала ридку-другую, затем вытерла слезы на лице и, убрав руки, грустно улыбнулась. — Благодаря вам я вспомнила все. Вы нашли мое послание и кольцо, где заточена моя душа, и смогли избежать смерти от заклятия Темного властелина, произносить имя которого запрещено во всем Лаваре и соседних королевствах. Значит, вы поклялись отомстить за меня? Это благородно с вашей стороны. Многие пытались выйти отсюда с помощью кольца, но заклятие Неназываемого заставляло их покончить с собой. Я уже потеряла надежду обрести покой… — Девушка всхлипнула вытерла выступившие слезы, с видимым облегчением вздохнула и продолжила: — Но тут появились вы, благородный рыцарь, и разрушили заклятие. Можете надевать кольцо без опасения. Неназываемый заточил мою душу в кольцо и заставил мучиться после смерти. Каждый раз, когда попавший сюда очередной несчастный заключенный использовал кольцо, я просыпалась и видела смерть избранного и крушение своих надежд. И хотя Неназываемый жесток и коварен, он верен своему слову. Мы выйдем отсюда вместе, и вы совершите акт мести…

— Я не против, госпожа княгиня…

— Не называйте меня княгиней. Я ей не стала, и все благодаря тому, что была слепа от любви. — Глаза девушки блеснули пламенем. — Я любила Роланда, графа Моравии, а он любил мою сестру Генриетту, молоденькую потаскуху, которая попала под влияние темного культа Неназываемого, переспала со всеми конюхами нашего замка. Со всеми гвардейцами. Она очень хотела занять мое место. Я об этом знала, но не придавала этому значения. Все права были на моей стороне, и другие лорды ее бы не поддержали. Ах как я ошибалась! Когда умер наш отец герцог Лаварский, она приворотным зельем опоила графа Роланда и вовлекла в свой культ поклонения Неназываемому. Они оба обманом заманили меня к графу в гости. Лишили своим колдовством способности к магии. А потом заточили меня здесь. Но предварительно Роланд и его друзья надругались надо мной. Потом они с помощью омерзительного обряда жертвоприношения закрыли мне доступ к магическим чакрам.

И так я оказалась здесь истерзанная и полностью обнаженная. Лишенная доступа к источникам силы. Они думали, что избавились от меня навсегда, но жажда мести пылала в моей душе и не давала мне умереть. Я стала истязать свою плоть и призывать Неназываемого. Это продолжалось очень долго, но однажды он явился на мой зов. Я просила о мести, и за это он потребовал мою душу. Я согласилась. А он рассказал мне, что надо сделать, и оставил это кольцо с камнем душ. Я написала послание на куске истлевшей рубахи. Писала своей кровью. То, что мой господин приготовил испытание для избранного, я не знала. И увидела это только тогда, когда первый из попавших сюда магов после меня покончил с собой. Он повесился сам. Вон на том крючке, который появился после ухода Неназываемого. Там был еще тонкий шелковый шнур… Их было несколько, и, каждый раз просыпаясь, я страдала и мучилась оттого, что стала невольной участницей их смерти. Но тебе, благородный рыцарь, как-то удалось разрушить это заклятие. Теперь мы можем выйти и отомстить… После чего я обрету свободу и покой.

— Кхм, — откашлялся Прокс. — А как давно вы тут, госпожа? — спросил Прокс, подозревая, что мстить уже некому.

— Я не знаю. Сто, а может, тысячу лет…

— Так, может, те, кому вы хотите отомстить, уже умерли?

— Нет. Это капсула времени. Тысяча лет тут как одно мгновение там… Вы сколько пробыли тут? — спросила Исидора.

— Не больше часа, госпожа.

— О-о-о! — удивленно протянула девушка. — Вы настоящий герой. Многие провели тут по нескольку лет, прежде чем начали действовать.

— Несколько лет? — удивился Прокс. — А чем они питались и что пили?

— Это тоже еще одно изуверское испытание заключенному. Они питались крысами, рыцарь. Ловили их и ели сырыми…

Прокс удивлённо уставился на девушку и только смог произнести:

— Да уж…

Он надел кольцо на палец. Прислушался к себе. Больше тревоги кольцо не вызывало. Но мало ли хитрых ловушек подстроил Владыка Тьмы и Боли, или по-другому Неназываемый. С него станется…

— Не бойся, хе-хе, — раздался негромкий смешок за его спиной.

Прокс мгновенно обернулся. Напротив него стоял молодой парень с коротко стриженными волосами и щегольски постриженными усами. В коричневом облегающем бархатном камзоле, рейтузах странного желтого цвета до колен и белых чулках. На ногах молодого человека блестели лакированные черные туфли на высоком каблуке. В руках он держал тонкую трость из черного дерева с золотым навершием. Франт улыбался. Принять его за Владыку Тьмы и тем более так назвать не поворачивался язык.

Прокс вежливо склонил голову в поклоне и произнес:

— Приветствую вас, господин…

Ветер задувал все сильнее и сильнее. Мелкий острый песок немилосердно сек кожу лица, попадал в рот, залетал за воротник. Штифтан, не имея защитной маски, прикрывал лицо рукой. Он плохо видел, куда шел, и, глядя исключительно вниз, себе под ноги, старался попадать след в след идущему впереди демону. Сзади его непрестанно подталкивал ногой злой надсмотрщик Фергус. Тяжелый мешок за плечами тянул вниз, и вскоре Штифтан стал выдыхаться. Они спустились в неглубокий каньон речки и пошли вдоль берега, вниз по течению. Дышать стало легче, но силы постепенно оставляли Штифтана. Привычный к кабинетной работе, он здорово уступал в силе и выносливости своим пленителям. Ноги стали заплетаться. Он стал чаще спотыкаться и в один момент упал.