Циклы 'Антимир-Восточный конвой-отдельные романы.Компиляция.Книги 15. Романы-16 - Владимир Дмитриевич Михайлов

быть, и заставить его экипаж повиноваться командам пирата-одиночки. Обстановка сама покажет – таким правилом Тон Чугар руководствовался чаще всего в жизни. И до сих пор оно его вроде бы не подводило.

Как добраться до космодрома – эта задача тоже откладывалась им на потом. Не было никакого смысла думать о ней, пока он все еще находился в чертовой башне – центре могучей корпорации «ХроноТСинус». Сейчас главным было – выбраться отсюда. И все силы, и физические, и духовные, и опыт, и вообще все, чем он обладал, Тон Чугар направил на осуществление этого этапа освобождения. Именно так называл он про себя предстоявшую операцию.

Но похоже было на то, что именно эта – номер один – задача окажется и самой трудной для исполнения, а может быть – и вовсе невыполнимой. И с каждой попыткой Тон, со все возраставшим гневом, вынужден был признать, что надежд оказаться где-то за пределами этого сооружения остается все меньше и меньше.

Хотя выходов из каждого уровня было достаточно. Шахты лифтов попадались – если идти по внешнему кольцевому коридору круглой башни, какой и являлся офисный корпус ХТС, – через каждые три десятка метров. Их было, по мнению Чугара, даже слишком много. И потому он рассчитывал на то, что благодаря позаимствованной у дежурной дамы карточке ему удастся воспользоваться если не любым, то хотя бы какой-то частью, пусть и не частью, но одним-единственным лифтом. На большее он не притязал. Оказаться на уровне земли, как ему однажды уже удалось. Сейчас ему представлялось, что уже тогда он напрасно отступил, остерегшись поднимать шум в схватке с охранниками. Надо было идти напролом, используя внезапность, овладеть оружием хотя бы одного из расположившихся там и не ожидавших ничего подобного людей, – а как воспользоваться оружием в такой ситуации, его учить не надо было: этим искусством Тон Чугар владел если и не в совершенстве, то, во всяком случае, несравнимо лучше, чем рядовой караульщик. Впрочем, если он и состорожничал тогда, то не из боязни за свое здоровье. Не будь с ним этой старухи…

И какого черта вообще он тащит ее с собой? Помощи от нее почти никакой, да и – при наилучшем исходе – жить ей оставалось явно немного. Эх, надо было оставить ее – ну, если не в той камере, то хотя бы у дежурной!.. Нет, там нельзя было: тогда на нее навесили бы все то, что на самом деле натворил он, – и не дали бы дожить даже и того, что ей еще оставалось. Лучше всего было бы оставить ее в каком-нибудь безопасном месте, где ничего бы с ней не случилось…

Размышляя так, Тон Чугар приблизился к двери очередного лифта. Вложил карточку в прорезь.

И снова – как и при всех предшествовавших попытках – без всякого эффекта.

Собственно, он уже знал, что так и будет. Не надо было оставлять того охранника в живых. Он, конечно, быстро во всем разобрался и поднял тревогу. А потом там более или менее точно восстановили происшедшее – и, убедившись в том, что карточка пострадавшей дамы исчезла, сразу же заблокировали ее. Так что сейчас этот кусочек пластика был, пожалуй, еще менее полезен, чем листок туалетной бумаги.

А между тем времени у них оставалось все меньше. И поскольку любой план в целом и каждая часть его выполнения как-то расположены во времени, оно же непрестанно утекает – всякий замысел уподобляется островку, размываемому штормовым прибоем. Не успеешь спастись вовремя – и последний клочок суши захлестнет вместе с тобой. Не оставалось сейчас даже лишних секунд, чтобы сожалеть о сделанном или несделанном в те минуты, что сейчас были уже унесены в водопад прошлого. Или времепад?..

Карточка погашена. Но есть и другая: та, что изъята у выключенного из игры мастера-ремонтника. Нет, конечно, ее тоже спохватились, и ни один лифт на нее не отреагировал. Однако с нею Тон Чугар связывал еще одну надежду. Он даже в мыслях избегал слова «последнюю», однако по сути так оно и было.

Заключалась эта надежда в том, что карточка мастера была не совсем такой, как у дежурной дамы. Она была раза в полтора длиннее при одинаковой ширине. Этот дополнительный участок наверняка нес в себе какой-то код, открывавший доступ – куда? Простым зрением этого не различить, а другими возможностями Чугар не обладал – сейчас, во всяком случае. Он успел убедиться только в том, что ни лифты, ни запертые после окончания работы двери кабинетов на этот довесок никак не реагировали. Слабо жужжали, пытаясь прочитать код, но тут же умолкали без какого-либо последствия. Но существовало же нечто такое, что должно было, откликнувшись на карточку, что-то выполнить: открыться, закрыться, зажечься, погаснуть – ну, хоть что-нибудь!

И это «нечто» должно было существовать прежде всего в виде другой щели, прорези и, вероятно, рядом с какой-то дверью. Вторая прорезь – вот что искал Тон, все убыстряя свой и так почти бег по пологой дуге коридора. Он замедлил шаг, только услышав за спиной уже не голосом даже, но скорее шумным выдохом произнесенное:

– Больше не могу. Идите сами. Я… отдохну.

Ну да. Вот только этого ему и не хватало.

– Ерунда! Вы можете. Соберитесь с силами, мадам. Нам осталось пройти совсем немного…

Но невольно приостановился – чтобы взглядом оценить состояние непрошеной спутницы. Действительно, выглядела она далеко не лучшим образом. Скорее тень человека, чем живое существо во плоти. Даже остановившись, она покачивалась, придерживаясь за стену. Хорошо, что хоть ветра здесь нет, промелькнуло у него в мыслях. И однако даже в таком критическом состоянии (краше в гроб кладут – потому что их перед тем подгримировывают, снова мелькнуло незваное) старуха сохранила свой вздорный характер, что обнаружили уже следующие, с усилием вытолкнутые слова:

– Идиот! Что вы кружите, как на стадионе? Здесь этого нет!

Чугар даже растерялся:

– Чего – «этого»?

– У вас (секунды ушли на хриплое откашливание) карточка ремонтника.

Последнее слово старухе удалось выговорить в три приема.

– Вход в ремонтные шахты… в центре кольца. Туда идите!..

– Откуда вы…

Чугар не успел закончить непроизвольно возникший, совершенно естественный вопрос, потому что старуха, оглушительно (как ему показалось) шаркая по полу, обошла его и уверенно свернула в радиальный коридор.

И одновременно по кольцевому коридору разнесся негромкий, но отчетливый звук открывшейся дверцы бесшумно, как всегда здесь,