Славянская Европа V–VIII веков - Сергей Алексеев

Часть 4

Глава первая. Болгария, Македония, Эллада

Борьба за Македонию

В 680 г. на политической карте Балкан появилось новое государство — Болгарское ханство Аспаруха. Империи, после временных успехов, пришлось отныне считаться с этой грозной реальностью. Славянские же племена оказались вовлечены в водоворот противостояния между Византией и болгарами. Уже в первые годы после нашествия Аспаруха противостояние это вышло за пределы придунайских областей Фракии.

Аспарух в течение примерно года продолжал грабительские набеги на остававшиеся под ромейским контролем фракийские земли. В конечном счете император Константин вынужден был вступить в переговоры о мире. По устоявшейся печальной традиции, «варварам» надо было платить. На условии выплаты ежегодной дани Аспарух согласился прекратить военные действия. Мир заключили в начале августа 681 г.[1522]

Однако беспокойства, причиняемые Константинополю болгарами, на этом не завершились. Пример Аспаруха оказался заразителен для других болгар — в том числе для обосновавшегося в Паннонии Кувера. Его взор теперь тоже обратился к границам Империи. Неясно, насколько последующие события были действительно связаны с действиями Аспаруха во Фракии. Но последовали они сразу за возникновением Болгарского ханства. Отрицать здесь взаимосвязь — хотя бы на уровне подражания успеху сородича — странно.

К описываемому времени Кувер уже не один десяток лет правил своими болгарами и сирмисианами. Сирмисианами именовались потомки людей, принудительно выселенных каганом в конце 610-х гг. из опустошенных балканских провинций Империи. Первоначально место их проживания в каганате располагалось в Сирмии и округе. Но к 680-м гг. сирмисиане жили уже и к северу от Дуная. Здесь, в землях по Тисе, располагалась и ставка Кувера.[1523] Ранее уже говорилось, что сирмисиане — в числе наиболее вероятных предков позднейших балканских влахов.

Население Потисья было довольно пестрым. Среди местных жителей имелись и кочевники, и гепиды, и славяне. Подобно другим кочевым державам, Аварский каганат строился на четком определении прав и обязанностей каждого народа, на четком отведении ему того или иного места в строгой иерархии — во главе с аварами. Влахам-сирмисианам удалось в этой иерархии подняться наверх. Они получили личную свободу, смешались с кочевниками — аварами и болгарами.[1524] Вместе с новыми свойственниками сирмисиане угнетали данников-земледельцев — в первую очередь, славян. Память о том, что «волохи» господствовали над славянами к западу от Карпат, сохранялась в славянских преданиях.[1525]

В среде влахов выделилась на аварской службе собственная знать. Типичным ее представителем был человек с латинским именем Мавр — «один из архонтов», то есть племенных вождей при Кувере.[1526] В жилах Мавра текла и болгарская кровь.[1527] Автор «Чудес святого Димитрия», который должен был знать Мавра лично, описывает его так: «выдающийся и коварный во всем и знающий наш язык [греческий] и язык ромеев [латинский], славян и булгар, вообще искусный во всем и исполненный всяческой дьявольской хитрости».[1528] Мавр отличился на службе кагану, в том числе и в войнах с ромеями. В то время «он никогда не хранил верности, но всегда из-за ничтожества, клятвопреступности и коварства поступая наихудшим образом, разорил многие места и народы».[1529] Мавр был богат, владел зависимыми «людьми» и по кочевническому обычаю имел нескольких жен.[1530]

Однако подобные вожди, прославившиеся службой кочевникам, были скорее исключением в своем народе. Сирмисиане остро ощущали свою зависимость от авар. Среди них оставалось немало христиан, и число их постепенно возрастало. Стремление сирмисиан вернуться на родину предков было почти всеобщим. Разумеется, узнал об этом стремлении и о недовольстве властью кагана со временем и приставленный управлять влахами Кувер. Ему, как и влашской знати, здесь представлялся случай самому освободиться от власти кагана.[1531]

Примерно в том же 681 г.[1532] Кувер, наконец, решился восстать. Обстановка для этого складывалась как нельзя лучше. Только что Аспарух нанес поражение аварам в Нижнем Подунавье и выбил их из дельты. Переселенные Аспарухом славяне Семи родов встали заслоном между новым Болгарским ханством и каганатом. События, произошедшие за Дунаем, вдохновляли болгар на освобождение от аварского владычества, побуждали искать новых земель на Балканах. С другой стороны, они не могли не вызвать охлаждения между аварской верхушкой каганата и болгарскими вождями.

Кувер открыто отказался подчиняться власти кагана. Собирая болгар и сирмисиан «с имуществом и оружием», Кувер двинулся на юг, к Дунаю. Каган погнался за мятежниками. Вновь в каганате разразилась болгаро-аварская война. «В пяти или шести битвах» Кувер нанес аварам поражения. Последняя произошла при самой переправе через Дунай. Понеся сокрушительные потери, каган с остатками аварских войск обратился в бегство и ушел на север, в Паннонию. Кувер переправился через реку и вступил в желанные пределы Империи.[1533] Эти события привели к новому катастрофическому упадку Аварского каганата. Лишь через пару десятков лет авары — теперь уже «Второго каганата» — вновь решились беспокоить соседние народы.

Кувер же, благополучно пройдя через полупустынные придунайские земли до Македонии, остановил свою многочисленную орду на Керамисийском поле — в районе Прилепа.[1534] Здесь, однако, в среде подданных Кувере началось вполне закономерное размежевание. Христиане, а по их примеру и прочие сирмисиане, стали понемногу разбредаться по византийским городам. Кто-то отправился за надежные стены не слишком далекой Фессалоники, кто-то искал пути в Константинополь, кто-то же стремился вернуться в уцелевшие фракийские города.[1535]

Все это совершенно не входило в планы Кувера и окружавшей его кочевой знати — как болгарской, так и влашской. Кувер рассчитывал создать в Македонии собственное государство и строить отношения с Империей по образцу Аспаруха. Верхушка переселенцев собралась на совет и постановила — «никто из них не должен уходить в желанные места, но самому Куверу владеть всеми смешанными пришельцами и стать им архонтом и хаганом». Если Кувер просто покорится императору, разумно рассуждали приближенные, — «тот возьмет у него весь народ и распустит, а его лишит власти».[1536]

Тем не менее Кувер нуждался в пропитании для своих людей. К северу от Дуная пропитание это обеспечивалось окрестными земледельцами-славянами. Новоявленный каган решил воспользоваться этим же способом и на имперских землях. Отправив все-таки посольство к императору Константину, Кувер «попросил» у него разрешения остаться на землях Империи. Понятно было, что после поражения во Фракии у Империи нет сил не согласиться на эту «просьбу». Бесплатно снабжать орду провиантом, «продовольствием в достаточном количестве», Кувер «просил» обязать македонских славян, дреговичей. На все эти довольно унизительные требования только что заключивший еще более позорный мир с Аспарухом император согласился.[1537]

Что касается самих славянских князей, то у них особого выбора не было. Македонские славяне, конечно, восстанавливали уже силы после разгрома 658 г. Но Фессалонику они пока тревожить не пытались. Память о карательном походе Константа еще была жива. Так что императорский приказ явился для дреговичей достаточно веским аргументом. Но и помимо него бороться против победоносной рати Кувера для разрозненных славянских «княжений» означало бы гибель. Итак, дреговичи покорились.

Влахи и болгары практически не смешивались в те годы со славянами. Они просто группами «приходили за съестным в хижины славян» и забирали его.[1538] Конечно, дреговичи встречали «насельников» не с распростертыми объятиями. Вскоре жить в близости от угнетаемых славян стало опасно. Славяне сами теперь угрожали завоевателям. Это только усиливало желание влахов бросить орду и перебраться в ромейские города.[1539]

Влахи, более близкие к славянам по жизненному укладу, общались с ними во время сбора дани чаще, чем болгары. Это общение какое-то время ускользало от взора людей Кувера. Между тем «многие» влахи расспрашивали славян о расположении и состоянии Фессалоники. Поняв, что город по-прежнему силен и находится неподалеку, влахи целыми семьями начали перебегать в Фессалонику — вопреки запрету своего кагана. Всех перебежчиков эпархи Фессалоники отправляли на кораблях в Константинополь.[1540]