Семилетка поиска - Мария Арбатова

– Живет с каким-то выпивохой, музыкант вроде, без копейки. Однажды с ним приходила: лохматый, зуба спереди нету, ноги не вытирает! – осуждала бабушка.

– А чего она без него сегодня? – спросила Елена, ей было в сто раз интересней слушать бабушку, чем участвовать в застольном трепе о последнем романе Пелевина.

– Так ведь запил небось! Или с другой таскается! – покачала головой бабушка, – А вон, Сонька, смотри. Всегда такая куколка. Чистенькая, глаженая, вежливая – никто замуж не берет. Живет с родителями, а девке-то уже под сорок. Волосок к волоску, а что толку? Мужики по ней не сохнут, запаха у ней женского нет…

Вторая одноклассница была одета совсем «на продажу», вся такая «бисквитно-цукатная», в кофточке с люрексом, наглаженной юбке, залакированной прическе и золотом крестике. Она смущенно поднимала глаза то на Егора, то на Кирилла; но те, словно сговорившись, не видели ее в упор, активно ухаживая за немытой лахудрой с фляжкой.

– Так и вашей дочери сорок? – удивилась Елена.

– Да. Не девка уже, – согласилась бабушка и поспешила оправдаться: – Так у нас, кроме Васьки, еще Ирочка на выданье, в педагогическом учится. Она сегодня компанией гуляет – разрешили.

– И вы все впятером живете в этой квартире? – аж испугалась своей догадки Елена.

– И, милая… Раньше-то люди хуже жили, а добрее были, – напомнила бабушка. – Хорошо живем. Дочка с зятем в маленькой спят. Мы с Ирочкой здесь, а Ваське чуланчик расширили, стенку передвинули, стенной шкаф сломали. Зять у меня – золотые руки! Окошка там, конечно, нет, но зато спаленка мальчику своя, хомячок свой живет. А уроки и телевизор он в этой комнате делает, чтоб глаза не спортить. Конечно, я когда помру, им вольней будет, только ведь есть что? Ничего ж не знают, где как продукты дешевле купить, все мы с Васенькой!

– Понимаю, – выдохнула Елена, ее удивило, как легко и радостно рассуждает эта бабушка о новой жизни, в которой ничего не понимает, но все правильно чувствует.

Она сравнила ее со своими, лет на десять более молодыми родителями, и удивилась. Бабушка, путаясь в приметах времени, отчетливо отличала плохое от хорошего и наполняла светом этого понимания весь дом. И, отражаясь от нее, в центре стола восседала красивая правильная дочь-учительница, дотемна проверяющая тетрадки, примостившись за столом в шестиметровой кухне; мастерил и латал правильный и не озлобленный зять-инженер; незримо порхала правильная студентка Ирочка; таращил глаза на гостей десятилетний красавец Вася, периодически вставлявший что-то смешное в разговор взрослых; и пронзительными глазами глядела дворняга Ласточка, не смея ничего попросить со стола.

Елена вспомнила нестерпимо стыдливый и испуганный взгляд новорусской девочки в прошлых гостях.

– Зарплаты у них хорошие. На работе уважают. Дочка на две ставки тянет, детям пошить и связать может. Я-то уже вижу плохо… Зять на машине по ночам ездит – черных с проститутками возит. На деньги не жалуемся, – продолжала бабушка. – Шесть соток у нас есть: все себе на зиму заготовляем. Вон, гляди, перцы: прошлого года закатка – еще не поели. А огурцов, помидоров… Как зять говорит: стратегический запас!

Елена с ужасом подумала об учительской зарплате; но вид хозяйки дома в красивом трикотажном, как теперь стало понятно, самопальном платье, располагал к чему угодно, кроме сочувствия.

На прощание устроили фейерверк у их подъезда. Вася помогал мужчинам запускать петарды; одноклассницы, обнявшись, смотрели на все счастливыми подвыпившими глазами, напрасно ожидая, что кто-то из заезжих мужчин попросит телефончик; а бабушка, покрывшись оренбургским платком, стояла, сдерживая Ласточку за ошейник, и приговаривала: «Какие деньги жгут! Нет, ты посмотри, до чего дошли, сами себе салют устраивают!»

Уезжали с таким светлым праздничным чувством, что говорили Ритке «спасибо».

– Как всегда: все в «молоко», а я – в яблочко! – похвасталась Ритка в машине. – Людей-то уже нормальных сколько лет не видели?

И Елена с ужасом осознала, что за последние десять лет круг ее знакомых резко сузился. Сначала, чтобы выжить, рассталась с неудачниками, потому что невозможно было часами слушать по телефону, как все плохо, как всех обокрали и унизили, от людей, которым просто трудно было взять в собственные руки собственную жизнь.

Потом так сложилось, что по ритму занятости смогла общаться только с такими же занятыми. Кто-то при этом был настолько порядков богаче, что в интересах сглаживания разницы никогда не общались домами, всегда встречались в общепите.

Кончилось тем, что некому стало отдавать старые, но еще хорошие вещи, их приходилось зашивать, стирать и относить в ближайшую церковь. А когда после освобождения от Толиковой мамаши уезжали отдыхать одновременно с дочерью, не могли найти желающих пожить в квартире, кроме Лидиных приятелей.

– Лен, может, с гуманитарной миссией Караванова навестим? – предложил Кирилл.

– Ну уж нет, только не это. Я уже обслужила чувство вины, подарила телевизор. Теперь меня манят новые горизонты, – запротестовала Елена.

– Зря, он хороший, – присоединился Егор.

– Хватит тут корпоративную мужскую этику разводить, – прикрикнула на них Ритка. – Правильно кинутый муж, как бумеранг, всегда возвращается прямо в руки. А пока надо порезвиться, давай, Лен, свою компашку!

Елена уже перебрала все варианты и остановилась на самом разгульном, актерском. У нее были друзья – известные артисты. Веселые как дети и совершенно соответствующие последней предутренней декаде гулянья.

Супруги Бермуды жили в арбатских переулках. Игорь Бермуд получил квартиру в наследство. Сначала предков медленно уплотняли вплоть до самой маленькой комнаты; а потом Бермуды медленно расширяли пространство вплоть до всей квартиры, отселяя и меняя соседей. И только после того, как Игорь получил заслуженного артиста и сыграл следователя в сериале, лужковские чиновники отдали квартиру законному владельцу.

Красивая сибирячка Арина – в замужестве Бермуд – ловко окрутила Игоря на втором курсе ГИТИСа, родила ему детей, наставила рогов, пару раз попыталась смыться к богатым поклонникам, но осталась. Игорь, правда, тоже был не подарок: то зашивался от алкоголизма, то развязывал, то рыпался на выборы в Госдуму, то собирался в Голливуд, то жениться на несовершеннолетней. Так что Бермуды совершенно самодостаточно прожили бок о бок скоро уже лет тридцать и вырастили обаятельных разболтанных детей, которые не пойми чем занимались.

В огромной, кусками отремонтированной квартире веселилось человек двадцать гостей. К этому моменту взрослые компании слились с детскими, далеко не все оказались знакомыми, так что Елена с однокурсниками органично влились в ряды празднующих.