Опасности и правда - Алекс Мирез

– Вылезай, – приказал другой голос, еще более грубый, хриплый и, конечно, тоже незнакомый.

Незнакомцы были настроены агрессивно и, несомненно, представляли опасность. Я не стала сопротивляться и послушно пошла вперед. Чьи-то пальцы стиснули мое плечо, перетащили меня через борт кузова и бесцеремонно спустили на землю, как мешок с мусором. Едва я почувствовала под ногами твердый асфальт, как меня подтолкнули вперед.

Мы пошли по дороге. Стояла гробовая тишина – странная, необъяснимая. Мы шли по улице, но где мы находились? Явно не в деревне: слишком тихо вокруг. Должно быть, где-то поблизости, где рядом лишь земля и деревья. Да, конечно, именно так здесь и пахло: деревьями и землей.

Открылась дверь, и я услышала скрежет железа по полу. Дверь железная? Незнакомец подтолкнул меня, мы вошли внутрь, и дверь за нами закрылась. Я услышала чьи-то шаги. Я пыталась вглядеться в темноту широко раскрытыми глазами, но все равно ничего не видела.

Потом кто-то схватил меня за плечо и потащил в слабо освещенное место. Мое дыхание участилось. Я подумала, что меня притащили в тюремную камеру или, хуже того, камеру пыток.

«Будут пытать», – было моей последней мыслью. Я тут же ощутила сильный удар по затылку, и все погрузилось в черноту.

Я с трудом открыла глаза.

Кажется, сначала открыла один глаз, потом другой, как пьяная. У меня ныла шея, а голова кружилась. Я думала, что меня бросят на пол, но оказалось, я сижу на стуле, привязанная веревками к спинке, и мешка на голове больше нет.

Я отчаянно заморгала, чтобы окончательно прийти в себя. Огляделась. Я находилась в какой-то комнате без окон, с тусклой лампочкой в центре потолка, как в фильме ужасов. Хотя через минуту стало ясно, что самое ужасное, несомненно, находится у меня перед глазами.

К стене была приклеена куча всякой всячины.

Или, правильнее сказать, куча газетных вырезок.

Это было похоже на огромный коллаж. Он занимал не всю стену, но большую ее часть, представляя собой идеальный прямоугольник с заголовками и статьями, которые я не сразу смогла прочесть. Я попыталась наклониться вперед, чтобы разобрать получше, и тут же сообразила, что руки и ноги свободны, а веревка просто обмотана вокруг тела.

Мне не составило труда ее распутать и освободиться. Я поднялась со стула и подошла вплотную к стене, чтобы прочесть вырезки.

Я была ошеломлена, прочитав первые:

«Семейство Кэшей замешано в различных преступлениях. Эдриену Кэшу предстоит предстать перед судом за растление несовершеннолетних».

«Риган Кэш обвиняется в совращении несовершеннолетних».

Я потрясенно читала каждый заголовок. Вот статья, где говорится, что Эдриену пришлось оставить политическую карьеру, поскольку они с Риганом привлекли к себе чрезмерное внимание полиции. Остальные статьи были также посвящены скандалам, вызванным публикацией видеозаписей. В других говорилось о сыновьях Эдриена, с всевозможными домыслами и предположениями. В третьих рассказывалось, как Ригана арестовали в его же офисе, как блокировали его банковские счета и описали сам особняк Кэшей.

Я буквально заледенела, когда поняла, что нахожусь здесь, чтобы поплатиться за это, что статьи на стене тут для того, чтобы я увидела и поняла, почему меня похитили.

Сообщение было четким и ясным: «Вот за это мы и намерены тебя убить».

Я отступила на шаг, дрожа от страха, но все же постаралась взять себя в руки. Я огляделась. Позади была дверь. Очевидно, заперта, но если вас заперли в камере, вы неминуемо попытаетесь открыть дверь, даже если и знаете, что она не откроется. Так что я подошла к двери и повернула ручку.

К моему удивлению, дверь открылась.

Я не двинулась с места, опасаясь, что за ней меня ждет еще большая опасность. Почему ее оставили открытой? Для чего? Что произойдет, если я выйду? Я не хотела этого знать. Мне хотелось закрыть ее, сказав: «Привет, пока», и снова сесть на стул, как послушная заложница.

Но я могла пойти только в этом направлении. Меня вынуждали идти. Если я не пойду, за мной скоро явятся и выволокут силой, так что мне не оставалось ничего другого, как шагнуть в эту дверь.

Я пошла по коридору. Стены везде были бетонными, выкрашенными в уныло-казенный серый цвет. Гнетущая тишина создавала впечатление, что я нахожусь в подземелье. В глубине коридора маячила еще одна дверь, и, признаюсь честно, у меня задрожали коленки.

Я направилась к ней, стараясь храбро оценить ситуацию: «Здесь я и умру». Признаюсь, меня охватили тоска и страх перед тем, что ждало за дверью.

Но я всегда готова была рисковать. Эта минута не была исключением. Переступив порог, я тут же услышала чей-то голос:

– Полагаю, мы должны были сообщить тебе именно таким образом.

Я застыла от изумления.

Время и пространство замерли.

В первые секунды я не поняла, что происходит. Я застыла, сомневаясь, а точно ли еще жива. В горле у меня застрял комок, в глазах защипало, и они тут же наполнились слезами, которые я даже не пыталась вытирать.

Сначала я увидела лицо Арти. Потом – лицо Лэндера.

Я не верила своим глазам, ошеломленно глядя на них: она, с черными волнистыми волосами, и он – рыжеволосый очкарик. Она, с точеным лицом феи, и он, с обликом неисправимого зануды. Они дышали. Они были живы. Они выжили! Однако через несколько секунд я поняла, что радоваться особо нечему. Арти сидела в инвалидном кресле на колесиках, а все лицо Лэндера было покрыто шрамами.

Что-то внутри меня сжалось от боли и безмерного чувства вины. Арти тут же дружески мне улыбнулась, но я все равно разревелась как дура, охваченная бурей противоречивых эмоций. Я была счастлива их видеть, но в то же время ощутила безмерную боль за друзей, для которых авария имела столь печальные последствия.

Я хотела что-то сказать, но Арти повернула голову, словно предлагая мне посмотреть на остальных, стоявших рядом.

Мое сердце сжалось, как у старухи на грани инфаркта. Сначала я уставилась на Оуэна. Его светлые волосы теперь стали немного длиннее, зато глаза были синими как море, какими я их помнила. Затем я увидела Александра, чьи волосы были все так же тщательно зачесаны назад, а на губах играла широкая теплая улыбка пай-мальчика. Я была растрогана, увидев, как блестят его серые глаза, явственно говорившие: «Как же я рад снова тебя видеть!» Я тоже очень рада была его увидеть.

Однако заметив того, кто стоит рядом с ним, я чуть не упала в обморок. Это был он! Даже через полсотни лет я узнала бы эти единственные