Солдат до последнего дня. Воспоминания фельдмаршала Третьего рейха. 1933-1947 - Альбрехт Кессельринг

Гитлер никогда не требовал от меня ничего, что было бы неприемлемо для меня как для офицера, а я никогда не просил его о личных одолжениях. Я могу объяснить его очевидное доверие ко мне тем, что ему было известно, что я не держу камня за пазухой и в течение многих лет все свое время посвящал выполнению моего долга.

Патологическая недоверчивость Гитлера, которая постепенно распространилась практически на всех окружающих его людей, привела к тому, что в конце концов он стал заниматься всеми государственными делами сам. Кроме того, он неудачно подбирал своих приближенных. И то и другое негативно сказалось на ходе войны.

Во время нашей последней встречи, которая произошла 12 апреля 1945 года, Гитлер все еще был настроен оптимистически. Мне трудно определить степень его искренности в тот момент. Оглядываясь назад, я склонен думать, что им полностью завладела навязчивая идея о некоем чудесном спасении, за которую он цеплялся, словно утопающий за соломинку. На мой взгляд, он верил в победу на Восточном фронте, в новоиспеченную 12-ю армию, во всевозможное новое оружие и, возможно, даже в то, что противостоящая нам коалиция вот-вот распадется.

Все эти надежды были иллюзорными; после того как русские начали решающее наступление, Гитлер практически превратился в затворника, почти перестав общаться со своими приближенными и все больше погружаясь в придуманный им нереальный мир.

Ответственным за положение дел на театрах военных действий Верховного командования вермахта был генерал Йодль, работать с которым было одно удовольствие. Хитроумный, обладающий большими способностями стратег и тактик, он как нельзя лучше подходил к своей должности благодаря прежде всего своему спокойствию, уравновешенности и неутомимой работоспособности, хотя при этом, пожалуй, ему не хватало оперативного опыта. Он находился в чрезвычайно сложном положении, поскольку влиять на Гитлера было очень сложно, а представить ему согласованные предложения было невозможно по причине противоречий, существовавших между Верховным командованием вермахта и Высшим командованием сухопутных войск. Те, кто пытается огульно осуждать Йодля, не знают, сколь многого ему удалось добиться благодаря своей гибкости и дипломатичности. Его критикам следовало бы сначала доказать, что они сами в аналогичных обстоятельствах действовали бы лучше. Будучи начальником оперативного отдела штаба вермахта, он находил в себе силы оставить узковедомственные позиции, хотя подчас при этом ему приходилось отстаивать те идеи и шаги, которые до этого он пытался отвергнуть или скорректировать. Коллеги Йодля, в частности фон Бутлар, были хорошо обученными, объективными офицерами и действовали в полном соответствии с идеями Йодля. Мы с Йодлем редко расходились во мнениях при оценке обстановки или выработке мер, которые необходимо было принять. Мой штаб и я всегда могли рассчитывать на его поддержку.

С фельдмаршалом Кейтелем мне меньше доводилось общаться. Его указания по поводу формирования новых частей или ротации войск базировались на приказах фюрера, по поводу которых можно было спорить, но которые нельзя было изменить. Так, Гитлер был убежден, что для продолжения войны жизненно необходимо создавать новые, свежие дивизии, а для этого нужно было выделять личный состав, технику и снаряжение. Я, как и многие другие генералы, придерживался противоположной точки зрения, считая, что создание новых частей и соединений приводит к неоправданному расходованию имеющихся ресурсов и что в последней фазе войны нужны тактические победы, а не новые дивизии.

БОИ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ ЧАСТИ ГЕРМАНИИ

Окружение группы армий В в Рурском мешке решило судьбу центральной части Германии.

Намерения альянса были очевидными, и, как бы мы ни пытались им помешать, у противника было все необходимое для их осуществления. Для нас вопрос о местах концентрации сил противника больше не был загадкой, но в целом утратил свое былое значение, поскольку в нашем распоряжении не было мобильных частей и авиации, способных нанести эффективный удар по районам сосредоточения вражеских войск. Я называю этот период «временем импровизации», когда главным фактором стал боевой дух солдат и офицеров.

То, что планомерная оборона центральной части Германии – района, ширина которого составляла приблизительно 240 километров, – силами разрозненных отрядов невозможна, было совершенно очевидно. Перед разбросанными на этой территории частями наших войск, соответственно, ставилась задача задержать продвижение противника до подхода мощной, хорошо организованной группировки. Ею могла быть только 12-я армия, сформированная в конце марта. Только ее участие в боях могло стать определенной гарантией того, что события на западе не повлияют на происходящее на русском фронте и что нам удастся предотвратить рассечение Германии пополам.

12-я армия, таким образом, представляла собой важнейший фактор, способный серьезно повлиять на развитие событий на Западном фронте, – как бы ни повернулось дело, она могла быть использована в Гарцских горах для решения любых задач. Следовательно, Гарц и примыкающую к нему зону следовало держать свободными. По крайней мере, наши войска были по-прежнему измотанными, и нам не следовало раньше времени вводить их в бой, пытаясь вырваться из горного района. Кроме того, Гарц давал неплохие возможности для маскировки.

Директивы Верховного командования вермахта совпадали с моими взглядами. В то время я не рассматривал вопрос о том, как наши действия повлияют на исход войны, – это было бы непродуктивно. Все, что я пытался сделать, – это затянуть боевые действия перед Гарцем на как можно больший срок и дождаться момента, когда ситуация на русском фронте окончательно прояснится. В начале апреля я указал на необходимость усиления нашей группировки в Гарце, а также на то, что 12-й армии следует держать открытыми коммуникационные линии между Гарцем и Эльбой. В результате в район Гарца была послана так называемая Потсдамская дивизия. Кроме того, 16 апреля боевая группа 39-го танкового корпуса, пытаясь прийти на выручку нашей группировке в районе Гарца, предприняла запоздалую атаку из района Ульцена, однако глубина района, примыкающего к Гарцу, обрекла ее на неудачу, поскольку атака проводилась без какой-либо поддержки. Наступление же 12-й армии, которое должно было начаться одновременно с ней с плацдарма в районе Дессау, так и не началось.

Было ясно, что наступление противника можно задержать только на труднопроходимой местности между Тевтобургским лесом и Шпессартскими горами, а также в районе между Гарцскими горами и Тюрингским лесом. Если бы противнику удалось выйти на открытую местность по любую сторону от Гарцских гор, все было бы кончено. Создание оборонительных рубежей на Саале и на Эльбе, несомненно, было возможным, но обе эти реки протекали слишком близко к Восточному фронту. Таким образом, моя миссия, состоявшая в том, чтобы оставить свободными тылы русского фронта, создать базу для 12-й армии к западу от Эльбы и вывести из окружения группу армий В, стала невыполнимой.