Патруль времени (сборник) - Андерсон Пол Уильям

Он метнул на нее гневный взгляд.

— От кого-то другого я бы таких слов не стерпел.

Она встала со стула. Голос ее зазвучал мягче:

— Хайдхин, дружище, извини. Я не хотела тебя обидеть. Мы не должны ссориться. Даже если у нас есть разногласия, мы в одной упряжке.

Он тоже поднялся.

— Я поклялся однажды… Мой долг идти за тобой.

Эдх взяла его за руки.

— И до сих пор ты шел.

Она откинула голову назад, чтобы взглянуть на него, капюшон упал на плечи, и он увидел ее лицо в неярких лучах светильника. Тени еще резче обозначили морщины на нем и подчеркнули выступающие скулы, но спрятали седину в косах.

— Мы много прошли вместе.

— Но я не давал клятвы повиноваться тебе слепо, — пробормотал он.

И не повиновался. Порой насмерть стоял, не уступая ее прихотям. Потом оказывалось, что он прав.

— Много, очень много, — прошептала она, будто бы не слыша его слов. Карие глаза вглядывались в темноту за его спиной. — Почему мы остановились здесь, на восточном берегу великой реки? Потому что годы и расстояния утомили нас? Мы должны двигаться дальше, может быть, до владений батавов. Их земли выходят к морю.

— Бруктеры приняли нас. И сделали все, о чем ты их просила.

— О да. Я благодарна им. Но когда-нибудь здесь будет королевство, объединяющее все племена, и я опять увижу над морем сияние звезды Найэрды.

— Не видать нам такого королевства, пока мы не выпустим кишки из римлян.

— Не надо, поговорим об этом позже. Сейчас давай вспомним о чем-нибудь хорошем.

Когда он попрощался с Эдх, небо уже окрасил восход. Все покрыла роса. Темной тенью Хайдхин прошел через священную рощу и зашел в загон за своей лошадью. На челе Эдх читались мир и покой, она почти засыпала, но его пальцы сжимали рукоять ножа.

Кастра Ветера, Старый Лагерь, расположился неподалеку от Рейна, примерно там, где находился в Германии Ксантен, когда родились Эверард и Флорис. Но в эту эпоху все территории вокруг принадлежали Германии, раскинувшейся от Северного моря до Балтики, от реки Шельды до Вислы, а на юге до Дуная. Швеция, Дания, Норвегия, Австрия, Швейцария и Нидерланды, современная Германия еще только должны были возникнуть здесь в течение двух последующих тысячелетий. А пока это были дикие земли с островками цивилизации в виде деревень, пастбищ, поселений, где племена вели войны и кочевали с места на место, находясь в постоянном движении.

На западе, там, где должны будут появиться Франция, Бельгия, Люксембург, на большей части рейнской долины основным населением были галлы, по языку и образу жизни схожие с кельтами. Благодаря более высокой культуре и превосходству в военном деле они брали верх над соседями-германцами, хотя различия между ними никогда не были слишком серьезными и почти стирались в приграничных районах. Так было, пока их не покорил Цезарь. Это произошло не слишком давно, и ассимиляция еще не завершилась, так что память о прежней вольной жизни пока не вытравилась из галльских сердец. Казалось, это должно было бы относиться и к их соперникам на востоке, но когда Август потерял три легиона в Тевтобургском лесу, он решил перенести границу империи к Рейну, а не к Эльбе. Всего лишь несколько германских племен остались под владычеством Рима. Некоторые из них, такие как батавы и фризы, оккупацию почти не ощущали. Словно туземные штаты Индии под правлением Британской короны, они были обязаны выплачивать дань и, в общем, подчинялись решениям ближайшего проконсула. Они поставляли многочисленных воинов, сначала добровольцев, а затем по призыву. И именно они первыми подняли восстание; потом к ним присоединились единокровные союзники с востока, а на юго-западе огонь восстания охватил Галлию.

— Огонь… Я слышал о пророчице, которая объявила, что Рим будет сожжен, — произнес Юлий Классик. — Расскажите мне о ней.

Тело Берманда тяжело колыхалось в седле.

— Подобными речами она привлекла на нашу сторону множество союзников: бруктеров, тенктеров, хамавов, — сообщил он с большей радостью, чем можно было ожидать. — Ее слава перешагнула через обе реки и дошла до нас. — Он взглянул на Эверарда. — Ты должен был слышать о ней во время своих путешествий. Ваши пути наверняка пересекались, а там, где она бывала, ее не забывают. Узнав, что она здесь и зовет на бой, к нам прибывают все новые воины.

— Конечно, я о ней слышал, — отозвался патрульный. — Но я не знаю, как относиться к этим слухам. Расскажи мне побольше.

Дул прохладный ветер, все трое ехали под серым небом по дороге недалеко от Старого Лагеря. Военная дорога, вымощенная и прямая как стрела, вела на юг вдоль Рейна в Колонию Агриппины. Римские легионы находились здесь многие годы. Теперь их остатки, что удерживали крепость в течение осени и зимы, шли под охраной варваров в Новезий, который сдался гораздо быстрее.

На них жалко было смотреть: грязные, оборванные, исхудавшие так, что осталась лишь кожа да кости. Большинство тащилось с потухшим взглядом, даже не пытаясь сохранять строй. В основном это были галлы из регулярных и резервных войск. Империи галлов и сдались они, поклявшись служить верой и правдой, как того добивались лестью и уговорами вербовщики Классика. Впрочем, ничего другого им и не оставалось: новую атаку они бы уже не отбили, как в начале осады. Последнее время им приходилось есть траву и тараканов — если удавалось поймать.

Охраняла пленных всего горстка их же соотечественников-галлов — откормленных и хорошо вооруженных, из числа тех, что перешли на сторону Классика раньше, — но, учитывая состояние пленников, этого было достаточно. Более многочисленная группа воинов охраняла повозки, запряженные быками, что тащились позади с грузом трофеев, — в основном германские ветераны-легионеры, командовавшие мужиками из глухомани, вооруженными копьями, топорами и длинными мечами. Клавдий Цивилис, он же Берманд Батавиец, не очень-то доверял своим кельтским союзникам.

Берманд хмурился. Рослый, с грубыми чертами лица; левый глаз его был затянут молочно-белой пленкой из-за давнего инфекционного заболевания, правый блестел холодной синью. Отрекшись от Рима, он отпустил рыжую с проседью бороду, не стриг волос и по варварскому обычаю красил голову в красный цвет. Но тело его облегала кольчуга, на голове сверкал римский шлем, а у бедра висел клинок, предназначенный больше для нанесения колющих ударов, чем рубящих.

— Целый день уйдет на то, чтобы поговорить с Вел-Эдх — Веледой, — произнес он. — Не слишком-то я верю, что от этого будет польза. Странной богине она служит.

— Вел-Эдх! — достиг слуха Эверарда шепот на английском языке, — ее настоящее имя. Латиняне, естественно, слегка изменили его.

Все трое использовали в разговоре язык римлян, поскольку он был знаком каждому из них. Эверард, будучи постоянно настороже, невольно вздрогнул и посмотрел вверх, но увидел только облака. За ними парила на темпороллере Джейн Флорис. Женщине нелегко находиться в бунтарском лагере, хотя он и смог бы объяснить ее присутствие. Но лишние проблемы ни к чему, случайностей в их деле и так предостаточно. Кроме того, она намного полезнее там, где сейчас находится. Разнообразные приборы на панели перед ней могли показать в цвете и в увеличенном виде все, что она пожелает. Благодаря электронике в его головной повязке, она видела и слышала все то же, что и он. А микроспикеры и костная проводимость помогали ему услышать Флорис. В случае серьезной опасности она сможет спасти его. Правда, главное здесь — сумеет ли она сделать это незаметно. Нет нужды говорить, как будут реагировать эти люди; даже самые цивилизованные римляне верят в дурные предзнаменования — а их задача как раз в том, чтобы охранять ход истории.

Случается и так, что вмешаться нельзя и напарник должен погибнуть.

— Во всяком случае, — продолжал Берманд, очевидно, желая прекратить разговор о пророчице, — ярость ее утихает. Возможно, сами боги хотят положить конец войне. Какой толк продолжать войну, если мы уже получили то, из-за чего начали ее? — Вздох его улетел вместе с ветром. — Я тоже сыт по горло раздором.