Иные миры. Будущее возможно... - Альберт Дебейер

ХЕЛА-ХЕЛА

Проснувшись, я увидел, что лежу на скале, на самом краю обрыва. К северу тянулась сплошная гряда скал, там и сям прорезанная пропастями. В беспощадном красном свете расстилавшаяся внизу пустыня казалась особенно жуткой и безотрадной. Нечего было и думать об отступлении. Спасения следовало искать именно к северу, где, по моим расчетам, должен был находиться цивилизованный мир. Во всяком случае, суровые скалы казались менее ужасными, чем немая безбрежная пустыня. Передо мной с особой скоростью стал вопрос о пище; голодные схватки в желудке становились все назойливее, и я чувствовал, что теряю силы. Ничего не могло быть ужаснее, как умереть медленной голодной смертью в этом мире, населенном чудовищными гадами. Снова перед моими глазами промелькнули жуткие картины предшествующей ночи. Я подумал было о том, чтобы еще раз спуститься в пещеру циклопа, однако тут же решил, что эта затея не даст никаких результатов, кроме удовлетворения праздного любопытства. К тому же я всегда мог натолкнуться на каких-нибудь новых посетителей кладовых циклопов. Итак, я быстро зашагал по направлению к северу, радуясь яркому солнцу, которое на Марсе так же, как и на Земле, обладает способностью прогонять ночные страхи и тени. Не желая сделаться добычей чудовищных крылатых хищников, виденных мною возле скелетов пещерных жителей, я принял твердое решение лишить себя жизни в случае, если бы мне не удалось достать пищи.

Вскоре я очутился среди причудливых холмов, перемежавшихся со скалами и своим характером напоминавших отроги Анд. Холмы эти были совершенно лишены всякой растительности. Хотя я уже успел убедиться, что Марс населен пресмыкающимися и даже людьми – если пещерного циклопа можно было назвать человеком, – тем не менее, до сих пор я еще не встречал ни малейшего признака растительности. Я начал уже падать духом, когда вспомнил о длинных красных полосах воды, виденных мною во время полета.

Надежда снова пробудилась в моем сердце. Если я буду неуклонно продвигаться вперед, должен же я добраться до границ цивилизованной области, расположенной по берегам каналов? Неправильно было бы судить о Марсе только по глухим холмам и безотрадным пустыням, которые я до сих пор видел. Житель Марса, очутившись в австралийских пустынях или в ущельях Тибета, точно так же не мог бы составить себе правильного представления о Земле.

Однако, что такое наши самые свирепые и кровожадные животные по сравнению с гигантскими представителями фауны Марса? Внезапно меня осенила страшная мысль. А что если планета Марс впала уже в старческую дряхлость? Быть может, каналы – не что иное, как следы умершей культуры? Быть может, мне предстоит увидеть печальное зрелище заката и гибели цивилизации на Марсе? Возможно также, что планета представляет собою гигантское кладбище. Я подумал о неуклюжих, похожих на медведей чудовищах, проползавших мимо меня в туннеле. Неужели же на Марсе царят гигантские ящеры, подобные тем, которые на заре веков владычествовали на Земле, или же безобразные гиганты, вроде двуглавого хозяина полной черепов пещеры?

Как бы там ни было, трудно было надеяться на спасение.

Днем, в ярких согревающих лучах солнца, можно смело и бодро глядеть в лицо самым невероятным опасностям. Но каково здесь ночью, в слепом враждебном мраке, среди неведомых холмов? Впрочем, даже яркий дневной свет не изгладит из души воспоминаний о пережитом под землей: о чудовищной кладовой гиганта, о хрустящих под ногами черепах...

Размышляя таким образом, я не заметил, как очутился у подножия невероятно крутой, почти отвесной горы. Подъем оказался настолько тяжел, что мне пришлось отложить свои размышления до более подходящего момента. Никогда не приходилось мне совершать такого утомительного и опасного восхождения. Измученный голодом, сгибаясь под тяжестью ноши, я выбивался из последних сил. Думаю, на Земле такой подъем был бы невозможен, но на Марсе естественная энергия организма удваивается, и соответственно уменьшается утомляемость. В конце концов, я добрался до вершины горы, и передо мной развернулась такая необычайная панорама, что я невольно испустил крик изумления.

Я находился на краю скалистого плато. Кругом простиралась красная выжженная пустыня, ослепительно сверкавшая в солнечных лучах. Каменистый остров, высившийся в песчаном океане, имел около десяти миль в окружности. Зловещие красные лучи заливали кроваво-черную поверхность скал, и молчание тяжелым саваном окутывало окрестности. Утомленным глазам негде было отдохнуть: ни клочка тени, ни одного мягкого контура, ничего, кроме безжалостного, свирепого пламени, заливавшего песчаные волны и дикие скалы.

Мысли путались у меня в голове. Мне казалось, что я приблизился к грани небытия. Вот-вот прорвется завеса алого света, и я стану свидетелем каких-то жутких тайн...

Очнувшись от своего странного полузабытья, я продолжал путь на север в надежде найти убежище от мучительного слепящего света.

Вскоре у меня снова вырвалось восклицание изумления. Мои глаза, привыкшие к странной окраске неба, четко различали в ясном воздухе предметы, находящиеся на огромном расстоянии от меня. На горизонте я заметил полосу мягкого красного света, контрастировавшего со жгучей алостью неба и знойной желтизной песков.

Я вынул бинокль и скоро разглядел темную полосу растительности и мерцание воды. Конечно, я понимал, что на таком большом расстоянии легко было впасть в ошибку, кроме того, это мог быть мираж. Во всяком случае, приятнее было бы погибнуть в поисках пищи, чем умереть жестокой смертью на безнадежных скалах. Мне показалось, что у меня хватит силы пересечь пустыню.

А что потом? Есть такие вещи, о которых лучше не думать заранее. Так было и в данном случае. Я решил немного поспать и отправиться в путь с заходом солнца. За весь день я ни разу не прилег, напуганный событиями прошлой ночи. По моим расчетам выходило, что, идя полным ходом, я смогу достигнуть места своего назначения на восходе солн ца. Во всяком случае, к этому времени я уже буду знать, действительно ли я видел растительность или же сделался жертвой миража. Я растянулся на скале с горячей надеждой проснуться там же, где лег, а не во внутренностях какого-нибудь летающего ящера. Несмотря на свои опасения, я вскоре крепко заснул.

Когда я проснулся, солнце уже спускалось над пустыней, и тянувшаяся до горизонта песчаная равнина казалась гигантской огненной пустыней. Недвижно застыли пески в тихом вечернем свете. Алое солнце раскидало по облакам чудесные золотые и багряные лучи. Мало-помалу в небесах воздвигся сказочный город, опоясанный алыми стенами и пылающий золотом минаретов. На западе поднимались обе луны и заливали облако волшебным серебристым светом. Внезапно я увидел нечто, доставившее мне больше радости, чем самые прекрасные земные или марсианские пейзажи. На севере близ линии горизонта ясно обозначалась сияющая полоса красной воды и темные пятна растительности. Сомнений быть не могло: там находился канал. Сильно обрадованный, я выхватил бинокль и ясно рассмотрел линию деревьев и мерцание воды. Мне показалось, что жизнь и цивилизация шлют мне привет через дикую пустыню.