Тьма, выкованная в огне - Крис Эванс

— Лориан… — простонал Конова.

Боль была слишком мучительна. Голова шла кругом.

— Звезда может разорвать клятву, господин майор, — подал голос Элвин, морщась при каждом слове.

Эльф вздохнул и посмотрел на него.

— Она может разорвать ее для всех нас, — продолжил Элвин.

— Если использовать силу Звезды подобным образом, когда она так молода, это может слишком сильно повредить ей. Вы знаете, как велика опасность. Словно Ее серебристый волчий дуб, только в тысячу крат ужаснее, — сказала Чайи, указывая на растущие вокруг сарка-хары. — Звезда должна остаться здесь и бороться с ними. Нам потребуется ее мощь. — Она взглянула на Элвина и печально улыбнулась. — Прости, Элвин из империи, но нужды этой земли важнее.

— Что за ерунда! — воскликнул принц Тиккин. — Майор, я вынужден напомнить вам о ваших обязанностях. В данный момент значение имеют единственно нужды королевы. Кстати, не могу не отметить, что она по достоинству оценит заслуги того, кто добыл ей Звезду. Вы станете богатым эльфом!

Конова представил себе горы золота и серебра. И покачал головой.

Принц выхватил свой меч, полосу тусклого серого металла, ни инея, ни черного пламени.

— Звезда моя, и я забираю ее себе! Сержант-знаменосец! Принесите мне это дерево!

Глаза у сержанта Агуома округлились, однако же он послушно выступил вперед и медленно направился к деревцу. Джир молча подошел и встал рядом с ростком, угрожающе подергивая хвостом. Конова огляделся и увидел рядового Фульбера — его массивную фигуру нетрудно было отыскать среди других солдат. Он не смотрел ни на Конову, ни на принца. Как и все железные эльфы, он смотрел в ночное небо.

Конова ощутил затылком чей-то холодный взгляд и, обернувшись, увидел, что на него смотрят Лориан и Цвиндарра.

Он увидел и Мерри, и тех эльфов, которых знал когда-то и считал потерянными навеки. Ему выпал шанс освободить их, живых и мертвых.

— Погодите, — сказал майор.

Сержант Агуом вздохнул с облегчением и остановился в нескольких футах от деревца. У принца был такой вид, словно он готов сам устремиться вперед, но Конова остановил его взглядом.

На плечи будто взвалили целую гору. Он чувствовал все их взгляды, знал все их желания и понимал: что бы он ни выбрал, многие возненавидят его за это. Он словно вернулся во времена лесной ссылки, еще до встречи с Джиром.

Еще никогда в жизни он не чувствовал себя настолько одиноким.

Он ощутил, как за спиной встает солнце, и понял — пора. На самом деле выбора не было.

Нахлынули мысли, преследовавшие его на лугу новорожденных. Он видел перед собой Темную Владычицу, обнимавшую серебристый волчий дуб в отчаянном стремлении его спасти. Он понимал ее желание, понимал и то, почему сам он никогда не сможет ему уступить.

— Звезда должна остаться здесь, это ее место.

Первый луч солнца пробился из-за горизонта и озарил юные листья теплым пульсирующим светом. Звезда в небе потускнела и исчезла, зато сам росток начал светиться. Его листочки засияли тысячей падающих звезд.

А потом дерево вспыхнуло.

Глава 55

Что-то настойчиво требовало внимания вице-короля. Он заставил коня перейти на рысь, пытаясь разобраться, откуда это чувство. Но тут в его мыслях прозвучал вопль — слишком хорошо знакомый вопль. Король пошатнулся в седле. Конь вздыбился и завизжал, скрежеща зубами, пока они не раскрошились. А вопль все не стихал.

«Стол!» Его мука не знала предела. Куда страшнее недавнего пожара. А главное — он находился далеко и не мог его защитить. Всякие мысли о мести и о Звезде оставили его — вопли становились все отчаяннее. Он долго боролся с конем, но наконец ему удалось развернуть его. Вице-король вонзил шпоры в бока лошади и помчался назад, во дворец.

Страх и боль гнали коня вперед и вперед. Миля за милей оставались позади. Всадник утратил всякое представление о времени. Он мчался, и вопли звучали у него в голове, и наконец он сам завыл от боли, терзавшей его, как если бы горел он сам. Он мчался, позабыв обо всем, и руки его так стискивали поводья, что кожа расплавилась и вросла в его новую плоть. Конь под ним не ведал усталости, и безумие скачки отражалось в его глазах. Земля улетала под копыта, Хидзу скакал куда быстрее, чем любая лошадь, на какой когда-либо ездил вице-король, подобно неутолимому голоду пожирая милю за милей, и все же недостаточно быстро.

Когда вице-король влетел во двор своей резиденции, первым делом в нос ему ударил запах, густой сухой дух, перебивший даже сырую вонь от шкуры его коня. Гвин отодрал руки от поводьев, едва заметив боль в заново освежеванных ладонях, и, перепрыгивая через четыре ступеньки, устремился наверх, в спальню.

Поднявшись, он увидел выбитую дверь. Дрожа от ужаса и гнева, он переступил порог, сделал пару шагов и остановился: глазам его предстала картина столь кошмарная, что он не смог заставить себя подойти ближе.

Ее творение, рик фаур Ее эмиссара, его власть… от всего этого осталась одна-единственная ножка. Ее перевернули, а когтистую драконью лапу застелили белой салфеточкой. На салфеточке красовался комнатный папоротник в горшочке. Хлопанье крыльев в окне заставило вице-короля обернуться, и он увидел белую птицу.

— По-моему, так гораздо лучше, — заметил герцог Рейкстроу, подходя к дверям и останавливаясь за спиной у вице-короля. — Здесь сразу стало так уютненько!

Гвин оторвал взгляд от пеликана и развернулся на каблуках. Он стиснул кулаки, готовясь вырвать душу из тела герцога, но ничего не успел предпринять: что-то большое и тяжелое ударило его в живот — и он рухнул на пол.

Опустив глаза, он увидел большой мешок, из которого высыпались пепел и угли.

— Я подумал, вдруг вам пригодится, на память, — сказал Рейкстроу, бесцеремонно входя в его спальню.

Еще несколько солдат из кавалерии герцога не менее нахально стояли у дверей, держа руки на эфесах сабель и рукоятях пистолетов.

Вице-король с трудом поднялся на ноги. При этом капюшон плаща свалился у него с головы.

Покрытое шрамами лицо герцога расплылось в широкой ухмылке.

— Ба, да я смотрю, у вас не только стол сгорел!

— Вы поплатитесь за это! — прогремел вице-король, прикидывая, каковы его шансы перебить их всех. Поездка измотала его, а дело нелегкое… — Я вас уничтожу!

Звук его голоса отчасти поколебал непринужденность герцога, однако же тот не отступил.

— Попробуйте. Только, боюсь, это окажется ваше последнее деяние в этой жизни. Кстати, поездка за лошадьми, куда вы меня спровадили, обернулась даже удачнее, чем я предполагал. Я не только пригнал достаточно голов, чтобы расплатиться со всеми своими долгами и оставить кое-что себе, но даже смог позволить себе приобрести подарочек, дабы отплатить за вашу доброту, — сказал он, указывая рукой в перчатке на горшок с папоротником. — Скромно, зато от души!