Новария - Лайон Спрэг де Камп

— Что они делают?

— Разговаривают, машут руками. Когда останавливаются, вступают переводчики... Мажан, кажется, предлагает напасть сразу с четырех сторон, чтобы растянуть и ослабить ряды обороны.

Недеф помолчал. Затем сообщил:

— Спорят, как определить время атаки. Федиранец показывает на небо. Он... не могу прочесть по губам, на своем языке говорит. Ага! Переводчик спрашивает, откуда им знать, когда начинать атаку, если солнце за тучами...

Теперь говорит Мажан. Что-то насчет башни Кумашара... Глядит в подзорную трубу. Федиранец о чем-то спрашивает, но я не понимаю... Мажан о чем-то просит адмирала Хрундикара. Все пьют воду. Матрос принес какой-то листок — пергамент или бумага. Листок прикрепляют к шпангоуту; четверо вождей воткнули в углы листка по кинжалу. Мажан углем рисует на листе крут диаметром в два фута. Ставит отметку на линии. Еще отметки вокруг линии. В центре рисует стрелку, указывающую на одну из отметок...

— Которую? Которую? — заволновался Джориан.

— С правой стороны круга... Картина мутнеет...

— Если это часы, какое время они показывают?

— А! Понял! Третий час — на него показывает стрелка. Изображение колеблется. Похоже, их волшебники снова взялись за свое..

Голос Недефа ослабел. Гадальщик упал в обморок, скатившись на пол со скамьи.

— О боги, надеюсь, он не повредился в рассудке, — обеспокоился Карадур. — С гадальщиками такое случается.

— Пульс, похоже, нормальный, — сказал Джориан, склонившись над Недефом. — Теперь мы знаем: враг нападет на нас в третий час утра, или по-нашему, по-новарски, в час Выдры. Время атаки они будут определять, глядя в подзорные трубы на башню Кумашара.

— Мы не знаем, в какой день они нападут, — заметил Карадур.

— Верно, но будем, на всякий случай, считать, что завтра. Надо срочно сообщить королю и военачальникам.

— Я не могу оставить беднягу Недефа в таком состоянии.

— Тогда позаботься о нем, а я займусь делом, оно не терпит отлагательств.

— Ты сперва к королю?

— Нет, вначале заскочу к Чивиру, передам новости.

— Каковы наши шансы, если у нас несколько сотен гвардейцев, а у них десятки тысяч войска?

— Шансы примерно, как у головастика в пруду, где кишат щуки. Но уж лестницы-то ополченцы сумеют перевернуть, дело нехитрое. Правда, стена большая, а народу мало. Стоит врагу где-нибудь укрепиться...

— Думаю, мы могли бы остановить часы на башне Кумашара. Тогда им трудно будет согласовать действия.

Джориан так и замер, уставившись на Карадура.

— Ты прав, приятель. Но, клянусь железным хером Герикса, ты подал мне мысль получше! Четыре войска собираются напасть с четырех сторон, циферблатов тоже четыре, значит, каждое войско будет глядеть на свой циферблат, ведь так?

— Видимо, так.

— Отлично, займись пока господином Недефом, а я пошел.

Король перекусывал перед сном; когда Джориан сообщил новости, Ишбахар задал тот же вопрос, что и Карадур:

— Каковы наши шансы, дружок, если у них двадцать или тридцать тысяч против наших четырехсот с небольшим гвардейцев да нескольких тысяч ополчения?

— Шансы невелики, — ответил Джориан, — но мы можем внести разлад в их атаку, есть у меня одна мысль.

— Что за мысль?

— Если Ваше Величество позволит, ваш слуга осмелится просить об одолжении... о награде в случае удачи.

— Конечно, мой мальчик! Проси о чем угодно. Ведь в случае неудачи материальные блага никому из нас уже не понадобятся. А если выстоим, у нас есть в отношении тебя кое-какие планы.

— Все, о чем я попрошу, сир, это ваша медная ванна.

— Да благословят боги нашу душу! Какая странная просьба! Не воз золота? Не высокую должность? Не девушку знатного рода — пополнить гарем?

— Нет, сир. Только то, что я сказал.

— Конечно, ты получишь ее, даже если мы проиграем. Но что у тебя за план?

Джориан рассказал, что задумал.

Глава 8

Варвар, спаситель Ираза

Пасмурное небо побледнело, став жемчужно-серым; Джориан сказал полковнику Чивиру:

— Первыми начнут штурм федиранцы, примерно через полчаса они будут у восточной стены.

— О великий Угролук! Откуда ты знаешь?

— В это время стрелка восточных часов будет на третьей отметке.

— Но разве на остальных часах будет не то же самое?.. А! — Чивир поглядел на Джориана расширенными от изумления глазами. — Значит, ты на всех часах по-разному поставил стрелки?

Джориан кивнул, и Чивир начал отдавать приказы. Срочно были отправлены посыльные. Вскоре вдоль восточной стены выстроилась почти вся королевская гвардия; броня тускло поблескивала, отражая серое небо. В ряды гвардейцев затесались несколько рот ополчения. У большинства ополченцев в руках были рогатки или копья с короткими перекладинами, прикрепленными к наконечникам. Всех расставили по местам, на каждые шесть футов стены приходилось по солдату. Оставшихся ополченцев отправили караулить другие стены.

Закопошилась серовато-коричневая масса федиранцев, и из их лагеря донеслось тихое блеянье бараньих рожков. Из шатрового города вылился поток воинов, одетых в бурые, песочные и грязновато-белые тона, и устремился к восточной стене. Они покрывали землю, словно муравьиный рой. Впереди федиранцы двигались парами, перемещая лестницы. Остальные, сбившись в кучки, тащили на повозках замысловатое федиранское оружие — дальнобойные костяные луки с двумя дугами.

— Пригните головы! — крикнул Чивир.

Команду передали по цепочке.

Раздался звон натянутой тетивы, и сплошной косяк федиранских стрел со свистом взмыл в воздух. Часть стрел перелетела за стену; иные, ударившись о камень, отскочили. Но были и такие, что попали в цель. В цепочке защитников послышались крики; по стене забегали иразские доктора в развевающихся халатах, отыскивая раненых.

Вражеское полчище прихлынуло к самой стене. По всей ее протяженности вросли в землю сотни лестниц. Они стали подыматься, как вылеты лебедок, солдаты толкали их сзади руками и копьями.

— Стреляй! — скомандовал Чивир.

Из-за зубцов стены выступили стрелки королевской гвардии и разрядили арбалеты вниз, в толпу. Затем опять скрылись, чтобы заново зарядить оружие. Тем временем ополченцы тащили к бойницам ящики с булыжниками, котлы с кипящим маслом, расплавленным свинцом и раскаленным песком; наклоняя их, они выливали или высыпали содержимое на головы снующим внизу федиранцам. Послышались вопли.

Однако лестницы продолжали расти; наконец они замерли, поравнявшись с верхним краем стены.