Месть старухи - Константин Юрьевич Волошин

— Слава Богу! Ничего не случилось! — Фауро беспомощно хлопал мокрыми ресницами и дрожал не то от холода и мокрой одежды, не то от страха, только что пережитого.

— Да! Это чудо, что нас не опрокинуло! — Хуан поглядывал на чёрное небо, часто прочерченное зигзагами молний.

— Шквал ещё может налететь, дон Хуан? — спросил Фауро с явным страхом.

— Если шторма не будет, то шквал может повториться. Хорошо, что успели паруса убрать, Можно опять ставить, а то качка слишком сильная. Эй, боцман! Поднимаем паруса! Не будем терять время! Берег наверняка близко! Поглядывайте по сторонам! Может, увидим его!

Плот наконец выровнялся и тяжело потащился к берегу, как предполагали Хуан и капитан.

Начался дождь, укрыться было негде, люди дрожали от холода, стуча зубами и моля Господа побыстрее избавить их от мучений и страхов.

Вскоре дождь перерос в ливень, и он продолжался почти до рассвета. Но, словно встречая новый день, он прекратился довольно быстро. Море постепенно расширяло горизонт. Скоро можно обозреть всё пространство вокруг. Земли в обозримом пространстве видно не было.

— Однако мы неизвестно где, капитан! — с недоумением и страхом проговорил Хуан, обводя рукой горизонт. — Надо быстрей определиться. Хотя бы по заре.

— Видимо ветер за это время изменился, дон Хуан, — заметил капитан, оглядел бледную полоску на востоке. — Скорей всего нас отнесло дальше на запад. Ветер как раз дует от восточных румбов.

Хуан вынужден согласиться, заметив:

— Ну-ка, капитан, подправьте паруса. Я переложу руль на нужный курс севернее. Посмотрим, сумеем ли мы выдержать такой. Ветер может нам этого не позволить.

— Придётся идти на северо-запад. Это всё же лучше, чем тащиться вдоль побережья. Так мы, может быть, и два дня не заметим земли.

— Не каркайте, капитан! Боцман, — позвал Хуан, оглядев результаты его работы с парусами, — сади людей на вёсла. Иначе мы долго будем болтаться здесь!

Плот двигался под низкими тучами. Постепенно теплело, стало пробиваться солнце. Гром уже не грохотал и шквала больше не предвиделось.

— Что, орехи наши не смыло? — спросил Хуан. — Хоть чуточку перекусить бы!

— Милосердный Боже! Они целы! Кто это их так крепко привязал в корзине? — Фауро бросился к корзине, порядочно растрёпанной, но сохранившей содержимое в ней. — Дон Хуан, всё выдать?

— Выдавай, сеньор! Чего их беречь? Боцман, посади девчонок на снасть для рыбалки. Вдруг что и попадётся!

Туман совсем растаял, ветер был слабым, гребля кое-как позволяла выдерживать нужный курс. Но гребли вяло, неохотно, с трудом ворочая грубые вёсла.

Минул полдень. Настроение подавленное. Земли до сих пор никто не приметил. Капитан поминутно вставал и вглядывался в горизонт. Потом проговорил:

— Наш островок находился как раз против полуострова. И если нас отнесло за него на запад, то нам нескоро доведётся увидеть землю.

— Это почему же? — поинтересовался Хуан.

— Тогда надо ещё залив перейти. А это миль сорок. Для нас это достаточно много и долго. Хорошо бы взять на северо-восток, да это невозможно. Надо ещё течение проверить.

Это заявление сильно обеспокоило Хуана. Ещё вытерпеть день будет очень трудно. Хоть вода ещё имеется — собрали в дождь. На три дня хватит.

Ко всему никто не мог поймать в море достаточно рыбы. За весь день только два рыбины, которые тут же слегка обжарили на костре и поели. Хуан отказался от своей доли в пользу Миры. Та уже знала, что спорить бесполезно.

Ночь сверкала звёздами. Ветер опять едва шелестел в пальмовом парусе. Хуан почти всю ночь провёл на вахте. Он с товарищами подгребали немного. По его расчётам плот всё же иногда двигался в нужном направлении на северо- восток. К концу ночи показалось, что течение изменилось на более благоприятное. Плот, тяжело покачиваясь, медленно двигался куда следует. Надежда у Хуана возликовала и он выпил большую кружку воды. Больше есть нечего.

Утром ветер стих совсем. Гребли неторопливо, часто меняясь. Потом неожиданно задул от зюйда.

— Ребята, Господь нас услышал! — Хуан восторженно подтягивал снасти паруса. — Глядите, как пошёл наш плотик! Молите Всемилостивейшего о продолжении этого ветра! Так мы скоро и берег узрим!

На радостях даже девушки взялись за вёсла, сменив уставших мужчин.

— Тебе хорошо, Мира! Ты вчера поела, а я едва весло держу в руках, — Томаса с явным озлоблением бросала взгляды на подругу. — Зачем заставляешь и меня таскать эти доски?

— Не бурчи! Работай и молчи. Или пой песни. Это самое лучшее. — Мира начала напевать что-то задорное. Постепенно голос её окреп, и она уже в полную силу лёгких пела песню своей улицы, вспомнив вдруг её слова и мотив.

Хуан с удивлением заметил, что она вполне прилично поёт. Подошёл и стал подпевать, не всегда впопад, не зная слова наперёд.

— Хуан, ты всё путаешь! Перестань, а то и меня сбиваешь! — Мира улыбнулась полными губами, обнажив мелкие зубы, у Хуана мелькнула мысль, что она улыбается очень приятно, откровенно, доброжелательно.

Он перевёл взгляд на Томасу. Её тонкие бледные губы плотно сжаты, выражение лица угрюмое, готовое в любую минуту оскалиться, словно зверёк, загнанный в угол удачливым охотником.

Подумалось ещё, что она со своим характером здорово попортит нервов Фауро, коль их брак состоится. Усмехнулся этой мысли и невольно сравнил Томасу с Мирой. Последняя легко шла по жизни, не волновалась на мелкие невзгоды, а сейчас даже пытается своим поведением взбодрить остальных.

Тёплая волна нежности и уважения прокатилась по телу Хуана. Захотелось приласкать этого ещё совсем ребёнка, но уже с признаками ума и характера.

Он так и застыл с улыбкой на губах, пока Мира не спросила его, отложив в сторону весло:

— Чему ты заулыбался, мой дорогой? Кого вспомнил?

— Кого ж ещё? Тебя, конечно!

— Меня? Чего меня вспоминать, когда я рядом? Ну-ка говори честно!

— Да правда же! Потом я тебе поясню. Сейчас неудобно, — он мельком кивнул и бровями подтвердил, глянув на Томасу.

— Томаса, хватит булькать веслом! Я уже бросила, а ты всё ещё ворочаешь его! И всё без толку!

Девушка зло глянула на Миру, резко отвернулась и чуть не отбросила весло в море. И пробормотала себе под нос:

— Будь оно проклято, это весло! Все руки натёрла!

— Томаса, тут винить некого, — строго отозвалась Мира. — Всем плохо и трудно. Слышала, что сказал Хуан? Не впадать в панику, не поддаваться унынию и страху. Успокойся, прошу тебя!

Подлез Фауро. Он попытался и сам успокоить девушку. Та грубо оттолкнула его, посмотрела с презрением.

— Отстань! На себя посмотри, трус несчастный!

Слёзы брызнули из глаз. Она впала в истерику. Рыдания сотрясали её худое тело. Она долго