Три романа и первые двадцать шесть рассказов (сборник) - Михаил Веллер

– Сейчас в рейсе?

– Нет, дома.

– А кто из соседей знал, что ваш муж вернулся?

– В соседней квартире на площадке, у лифта увиделись. А так, вроде, больше никто. Извините, – она вышла, и Звягин услышал из другой комнаты: «Алиса, тебе через полчаса на фигурное катание! Опять по английскому тройка будет!»

– Школьные проблемы? – спросил Звягин, входя к ним.

М-да, была типичная современная благополучная семья: единственный ребенок, которого загоняют в английскую спецшколу и на фигурное катание, гордясь перед друзьями успехами отпрыска.

Девочка ничего не знала: ей сказали, что отец вернулся на корабль… Проявившему интерес Звягину рассказали о школьной программе, поделились надеждами и успехами, даже показали тетрадки, которые с первого класса хранились в шкафу, аккуратно собранные в пачки и перевязанные ленточками разных цветов: «На память». Очевидно, будущее дочери являлось теперь главным интересом в семье…

Брагин оказался жизнерадостным пузаном, но узнав, по какому вопросу гость, явно встревожился.

– Я ведь уже давал показания, – сказал он, не пуская Звягина дальше прихожей.

– Необходимо уточнить. – (Боится. Явно боится!) – Вы знали, что Стрелков дома?

– Нет.

– Где вы были в то утро?

– Дома. Я. А жена на работе.

– И никуда не выходили?

– Нет.

– Что вы слышали между десятью и одиннадцатью часами?

– Ничего не слышал. Смотрел телевизор.

– Какую передачу?

К разговору подключилась жена Брагина, эдакая агрессивная запятая в кудельках:

– Мы уже все рассказали, сколько можно повторять! Ходят тут, допытываются… Что, Коля его убил, что ли? Следователи…

– Леночка, – заюлил Брагин, – не надо раздражаться. Мы с товарищем поговорим на лестнице, – он сунул ноги в туфли.

– Только недолго! Обед стынет!

Пройдя мимо лифта, они вышли на балкон, второй выход с которого вел на черную лестницу. Оглянувшись, Брагин вполголоса укоризненно сказал:

– Я ведь просил вашего коллегу… А вы теперь опять. При жене…

– Ну так как все было? Правду!

– Я к ней зашел в половине десятого. А ушел в час.

– К кому?

– Синкевич Наталье Саввишне.

– Вот! – сказал Звягин. – Вот! Адрес?

– Квартира двести девяносто шесть. Этот же подъезд.

– Она это может подтвердить?

– Она уже и подтвердила. Только не ходите к ней сейчас, прошу вас!

– Почему? Чтоб успеть ее предупредить?

– Не надо так… У нее сейчас все дома, ну… Как мужчина мужчину, вы можете меня понять?..

– Тьфу, – сказал Звягин. – С этим вопросом обратитесь к ее мужу.

Вежливый смешок в ответ:

– Но ведь здесь нет уголовного нарушения?..

– Нет, – ответил Звягин. Он отчего-то повеселел. – Стрелков вообще часто заходил к вам домой?

– Заходил иногда. Посидеть, поговорить, футбол там посмотреть по телику… Как жалко парня, слов нет… Знать бы, какая сволочь это сделала…

– Ладно, – сказал Звягин. – До свидания.

Вечером он вернулся домой в самом бодром расположении духа. Где он был? Заехал в гости к тому самому знакомому из системы образования. Зачем? Да тот все жалуется на головные боли, – ну поговорить, успокоить, пообещал достать ему ноотропил.

Произошло неслыханное: жена потребовала номер телефона и позвонила с контрольной проверкой – действительно ли был там Звягин, сколько и с какой целью. Подозрения точили ее.

– Ира, – сказал Звягин, – ты мне льстишь.

– То есть?

– Когда жена звонит кому-то, выясняя, был ли там ее муж, это понимают однозначно: он подозревается в измене. А ничто так не льстит мужчине, как обвинение в любвеобильности.

Мир был восстановлен – хрупкий, как весенняя льдина. Собственному сыну Звягин был вынужден назавтра назначить свидание вне дома – в вестибюле Пушкинского театра (на улице хлестал обложной дождь).

– Юра, – обратился он, стряхивая воду с плаща, – вынужден просить помощи. Сам бы проверил, но времени мало. Вот списочек, – вынул из кармана и развернул пять больших листов, исписанных с обеих сторон.

– Что это за адреса? – спросил Юра недоуменно, облокотясь о закрытое окошко кассы.

– Ты бы мог выяснить, не ограблены ли за последний год-два несколько из этих квартир? Я думаю, есть у вас подобная картотека? Сделаешь завтра?

– Не уверен, – протянул Юра, шаркая ногой по мраморному полу. – Откуда, почему, как?.. – Пробежал глазами список. – Разбросаны по всему городу…

– Необходимо выяснить три момента: факт ограбления, пойманы ли воры и целы ли дверные замки.

– Что за странная акция? Ты что задумал?

– Мы договорились лишних вопросов не задавать.

– У нас не частная лавочка, – заявил Юра. – Расскажи, в чем дело, – потребовал он.

– И не подумаю, – отверг Звягин. И нанес удар ниже пояса: – Часто тебя родной отец о чем-то в жизни просил? Не переживай, – утешил, – если удастся, я тебе подарю результат, и практикант раскроет небывалое дело, заложив краеугольный камень в фундамент своей карьеры. Устраивает?

В мучительном затруднении Юра наморщил лоб:

– Но как я доложу это по начальству?

– А как хочешь, – беззаботно отозвался Звягин. – Чтоб мой сын – да не нашел способ. Можешь ты вообще не докладывать?

– Ну, папа, ты даешь. – Иных слов сын не нашел.

На станции «скорой» три бригады купили вскладчину старенький телевизор в комнату отдыха, откуда Звягина и позвали вниз к телефону – сын справился с заданием и теперь звонил из автомата, соблюдая внутрисемейную конспирацию.

– Есть! – закричал он возбужденно.

– Не может быть, – лениво сказал Звягин, скрывая нетерпение. – Сколько?

– Три! Три! Скажи, что это за список?

– Что ж, три из двухсот – неплохой процент попаданий, как ты считаешь? Раскрыты?

– Нет. Глухари…

– Очень хорошо! – сказал Звягин.

– Чего ж тут хорошего?..

– А замки?

– В одной – целые, в двух – замки со следами посторонних предметов.

– Что значит – посторонних предметов? – обеспокоился Звягин.

– В просторечии – следы отмычки, – пояснил Юра.

– Да?.. Ты уверен, это точно?.. – спросил Звягин обескураженно. – Странно… Очень странно.

В автоматной будке на другом краю вечернего города Юра с суеверной нерешительностью задал вопрос:

– Как ты узнал про нераскрытые ограбления, пап?..

– Силою данного мне природой мозга, – туманно ответствовал Звягин. – Читайте «Преступление и наказание» Ф. М. Достоевского.

Однако, вернувшись наверх, продолжил он чтение книги менее знаменитой, хотя также не лишенной некоторых скромных достоинств, – то были «Рассказы следователя» Бодунова и Рысса. Задумчиво перелистав дело о «Черных воронах», он посвистел «Турецкий марш», вдруг улыбнулся и ошарашил фельдшера одним из своих непредсказуемых вопросов:

– Гриша! Что ты знаешь об артиллерийском обстреле?

Лохматый Гриша к подобным вопросам относился с комической серьезностью, пытаясь уловить звягинскую мысль и не уступить в этом состязании остроумий.

– Что снаряд дважды в одну воронку не попадает, – по размышлении отвечал он.

– Гениально! – похвалил Звягин. – В награду вытащи из моего портфеля пачку индийского чаю и завари свежий.

Следующий день, сменившись с дежурства, он начал с действий необычных и труднообъяснимых. Критически осмотрел себя в зеркало и бриться не стал. Порылся в кладовке и приступил к одеванию: спецовка, хранившаяся после ремонта, отслужившие свой век ботинки и старая нейлоновая куртка. В потертый саквояжик покидал гаечные ключи, молоток, плоскогубцы и моток проволоки. Натянул на макушку школьную Юркину кепку и отбыл.

Вернуться домой до прихода жены он не успел. Странная экипировка была оценена ее наметанным глазом, дознание не замедлило последовать, гром грянул.

– Где ты был?

– У Жени испортилось паровое отопление, попросила починить.

– А слесаря она не могла попросить?

– Он болеет. Пока его допросишься…

– А почему ты так одет?

– Что мне, при галстуке с ржавым железом возиться?..

– А зачем кепка?

– Дождь на улице. Ты не находишь, что идти в ватнике под зонтом как-то смешно?

– Леня, почему ты небрит?

– Раздражение на коже появилось. Да что за допрос!

– Что у тебя в портфеле?

– Гаечные ключи! – он погромыхал портфелем.

Дочка, выглядывая из кухни, не выдержала, пропела:

– Па-апка, ты похож на взломщика.

– Я пошел спать, – категорически заявил Звягин. – Я после дежурства, граждане.

– Ты сначала ответь правду!

– В сказках, которые ты так любишь, – напомнил он, – полагается героя сначала накормить-напоить, попарить в баньке и уложить спать. А наутро он держит ответ…

– И баба-яга остается в дурах, ты это хотел сказать?

Со всей возможной скоростью Звягин удрал в спальню.

Вечером Юра застал семейный совет в разгаре: мать и дочь, по-бабьи подперев руками задумчивые головы, пригорюнились на кухне, решая вопрос: не превратился ли отец и муж из самодеятельного сыщика в того, кто сам преступил черту законов вследствие своих манипуляций, и какая судьба ждет теперь семью. Прогнозы, судя по их лицам, были неутешительные.