Столетняя война. Том II. Испытание огнем - Джонатан Сампшен

установленных городами. На протяжении 1350-х годов Генеральные Штаты Лангедока регулярно вводили налоги на оборону региона, которые собирались и расходовались под контролем их собственных чиновников. Они установили систему оценки, по которой города сами отвечали за сбор единовременных сумм налогов, основанных на условной цифре количества домохозяйств или, иногда, душ. Это было намного продуктивнее, чем все, что было достигнуто до сих пор в более разобщенных провинциях севера.

Главенствующей политической фигурой в Лангедоке оставался Жанн, граф Арманьяк, человек, глубоко симпатизировавший этим процессам. Даже после января 1358 года, когда его сменил на посту лейтенанта малоэффективный Иоанн, граф Пуатье, он сохранил большую часть своего влияния на дела провинции. Арманьяк намеренно поощрял самостоятельность Генеральных Штатов, чтобы освободиться от опеки финансовых и ревизионных ведомств правительства в Париже, которые сковывали и ограничивали его предшественников. Когда Иоанн II попал в плен в битве при Пуатье, Арманьяк решил отменить приказ Дофина о созыве представителей Лангедока на Генеральные Штаты в Париже и созвать их в Тулузе. В течение следующих четырех лет Лангедок вел свои дела почти полностью независимо от правительства Дофина, организуя и финансируя собственную оборону, формируя собственную внешнюю политику и ведя дела непосредственно с пленным королем, не обращаясь к мнению его министров в Париже. Провинция называла себя patria (отечество) — естественное самоназвание людей, которые говорили на другом языке, жили по другим законам и называли в своих письмах столицу "Париж во Франции"[583].

В мае 1358 года Генеральные Штаты Лангедока, собравшиеся в Тулузе, были вынуждены отказаться от традиционного неприятия налогообложения во время перемирия и профинансировать армию в 2.000 человек на два месяца. Была разработана схема обороны, которой руководили местные капитаны, назначенные для каждого сенешальства. Укрепленные места должны были быть проинспектированы, чтобы убедиться, что они либо должным образом защищены, либо разрушены. Конечно, между принятием этих постановлений и их выполнением была огромная разница. Но некоторые из них, несомненно, были выполнены. Есть признаки работ по ремонту городских укреплений Лангедока весной и летом 1358 года, а также некоторые свидетельства того, что кавалерийские отряды выступали по первому требованию для укрепления уязвимых мест на границе, когда им угрожала опасность[584]. Хотя в официальных посланиях продолжались сетования на слабую оборону и анархическое состояние Лангедока, правда заключалась в том, что этот регион был хорошо обеспечен по сравнению почти со всеми другими частями Франции. Отдельные епархии, особенно Родез и Каор, страдали от постоянных вторжений гасконских компаний. Однако три главных сенешальства остались практически незатронутыми войной. Обе основные угрозы их безопасности в этот период, исходившие от банды Протоиерея Арно де Серволя в 1357 году и от Роберта Ноллиса в 1359 году, были легко отбиты.

* * *

Главным следствием растущего авторитета правительства Бордо и поразительной стойкости Лангедока стало вытеснение гасконских компаний на север и восток в сторону Оверни и гор Центрального массива. К 1357 году эти территории стали основным полем деятельности гасконцев. Овернь была большой провинцией, состоящей из нескольких географически различных регионов. Верхняя Овернь, соответствующая епархии Сен-Флур и королевскому бальяжу Монтейн, представляла собой малонаселенную область из лавовых холмов, густых лесов и высокогорных пастбищ, используемых пастухами в летних период. На севере, за лавовыми холмами Мон-Дор, находилась широкая и густонаселенная долина реки Алье, "хорошая и плодородная страна, изобилующая хлебом, вином и мясом"[585], где находились главные города Оверни: церковный город Клермон, его город-близнец Монферран и Риом, который был административной столицей провинции. К западу от Мон-Дора, в направлении высокого плато Лимузена, лежали разрозненные территории графства Ла Марш, бедные земли, с полями из ржи, скудными пастбищами и густыми лесами, на которых в течение многих лет господствовали принцы из дома Бурбонов. Овернь не имела ни одного из преимуществ Лангедока в борьбе с компаниями рутьеров. Регион потерял свою автономию, когда в начале XIII века был поглощен королевским доменом. У него не было традиций политической самоорганизации. Провинциальные Штаты, появившиеся в последнее десятилетие в ответ на требования короны о финансировании войны, достаточно регулярно собирались во время кризисов следующего десятилетия. Но их власть не всегда признавалась налогоплательщиками, и они оказались очень неэффективным инструментом для организованного сопротивления. Оборона провинции в основном зависела от двух королевских бальи и герцогов Бурбонских. Ни те ни другие не пользовались сильной властью. Авторитет бальи сильно пострадал из-за краха правительства в Париже и нехватки средств. Что касается герцогов Бурбонских, то они недавно пережили несколько серьезных потерь. Предыдущий герцог был убит при Пуатье, оставив свои владения в долгах. Его младший брат Жак, граф Ла Марш, самый способный полководец в своей семье, попал в плен и находился в Англии. Судьба дома оказалась в неопытных руках вдовы покойного герцога и его девятилетнего сына.

Первые гасконские отряды вошли в Овернь с запада в 1355 году. Вначале их действия ограничивались районом Орийака и предгорьями Канталя. Но в последние месяцы 1355 года они стали действовать смелее. Попытка нападения на Сен-Флур была отбита. Затем, в марте 1356 года, они закрепились в графстве Ла Марш, где захватили обнесенный стеной город Фельтен и превратили его в базу для набегов через горы и в долину Алье. Они напали на пригороды Клермона. Их шпионы вели разведку оборонительных сооружений в Исуаре. В Сен-Пурсен монетный двор пришлось временно закрыть и перенести в стены замка. Эти события вызвали большую тревогу в регионе. Штаты Оверни собрались на экстренное заседание. Бальи организовал осаду Фельтена, которая безрезультатно продолжалась с апреля по август[586].

Арно д'Альбре из Кубзака, захвативший Фельтен, принадлежал к семье, которая принимала самое непосредственное участие в разграблении Перигора и Керси. Разграбление Оверни в течение следующего десятилетия стало в значительной степени семейным предприятием его знаменитого и плодовитого клана. Арно сдал Фельтен герцогу Бурбонскому осенью 1356 года за 21.000 экю, что на тот момент было одним из самых больших выкупов, когда-либо уплаченных за сдачу одного замка. Он, должно быть, обещал вывести войска из провинции, но, конечно, не ушел далеко. Вместо этого он объединил усилия со своим кузеном Арно Аманье д'Альбре и вместе они заняли замок Ла-Шапель-Тайфер по другую сторону границы в епархии Лиможа. Они создали там новый оперативный центр, а также в другой крепости, расположенной южнее, в укрепленном поместье Бомон близ Тюля. Из этих мест они набирали новые группы авантюристов со всех юго-западных регионов. В начале 1357 года гасконцы вновь вторглись в Овернь. Они ненадолго заняли Вольвик на восточном склоне Мон-Дома и большой замок Сермюр, всего в пятнадцати милях от бывшей штаб-квартиры Арно в Фельтене. Другие гасконские отряды продвигались вверх по долине реки Алье и закрепились в Бурбонне[587].

Оборона провалилась по всему региону. Жан де Булонь, шурин короля, недолго бывший королевским лейтенантом Оверни во время несчастной зимы 1356–57 годов, так ничего