Всемирная история: в 6 томах. Том 4: Мир в XVIII веке - Коллектив авторов

Возвышение Али-бея завершилось его авантюрной попыткой завоевать Сирию. Он вступил в сговор с палестинским шейхом Дахиром аль-‘Умаром, однако интриги в его окружении и измена самого надежного союзника и фаворита Мухаммеда Абу-з-Захаба привели к тому, что Али-бей был вынужден бежать в 1772 г. в Палестину. В изгнании мамлюкский предводитель не оставлял мысли о походе на Каир. Весной 1773 г. он вновь двинулся на Египет, но в решающем сражении при Салихийе потерпел поражение от Мухаммеда Абу-з-Захаба и вскоре скончался от ран. С его смертью закончилась одна из наиболее серьезных в истории османского Египта попыток вырвать его из подчинения Порте. Несмотря на то что стремлению Али-бея обрести независимость в конечном итоге не суждено было сбыться, в течение второго его правления (1767–1772) Египет фактически находился вне суверенитета Османской империи. Прямым следствием этого явилось дальнейшее ослабление зависимости Египта от центральной османской администрации.

Преемник Али-бея на посту шейх аль-баляда Мухаммед Абу-з-Захаб стремился обеспечить себе безраздельное господство над Египтом без конфронтации со стамбульским правительством. Он признал власть османского наместника Халиль-паши (1773), разом погасил трехлетнюю задолженность Египта Порте и уступил пост заместителя наместника (ка'иммакама) собственному мамлюку Ибрахим-бею. Все это практически не повлияло на его положение фактического правителя пашалыка. В 1775 г. султан Абдул-Хамид I присвоил ему титул трехбунчужного паши (вазира) и возвел в должность вали Египта, которую тот присовокупил к посту шейх аль-баляда.

Мухаммед-бею Абу-з-Захабу, как и Али-бею, удалось достичь невиданной для XVIII столетия централизации власти и контроля над всеми областями Египта, включая территории, населенные беспокойными бедуинами. Абсолютное господство в сфере исполнительной власти они умело использовали для наращивания оборотов налоговой машины, употребляя доходы провинциальной казны для внутренних нужд и широкомасштабных военных мероприятий как внутри Египта, так и за его пределами. Эти государственные мужи смогли также извлечь зримую пользу из полуавтономного статуса Египта и активизировать его экономический потенциал. Их правление было отмечено активизацией египетских внешнеторговых операций, в том числе с европейскими государствами. Хотя в конечном итоге их далеко идущие планы по расширению торговли с Европой не воплотились в жизнь, они были значимы сам по себе. Интерес Али-бея и его преемника к сотрудничеству с Европой шел вразрез с традиционным отношением к европейцам как к презренным «неверным» иноземцам и свидетельствовал о прагматическом осознании экономических выгод от привлечения европейских коммерсантов в Египет. По мнению американского историка Д. Креселиуса, «не Наполеон “открыл”… Египет Западу, как и не Мухаммед Али был первооткрывателем курса на трансформацию Египта. В ретроспективном плане полный драматизма переломный момент в контактах двух цивилизаций наступил в период 1760–1775 гг., в период правления Али-бея и Мухаммед-бея Абу-з-Захаба». Политика «эффективной автономии» этих двух правителей свела на нет власть Османской империи над военными, финансовыми и бюрократическими структурами Египетской провинции, расшатала традиционное равновесие между его социальными группами и ослабила власть прежних правящих элит.

После внезапной смерти Мухаммеда Абу-з-Захаба в 1776 г. Египет вновь охватили междоусобицы. Распри между мамлюкскими фракциями, беспрестанная борьба внутри самих мамлюкских «домов», интриги и заговоры опять стали нормой политической жизни. «Если бы все беи, — сокрушался Совёр Люзиньян, служивший еще в 60-х годах XVIII столетия у Али-бея аль-Кабира, — жили между собой дружно, то не было бы их в этой части света сильней и богаче». Только к 1779 г. установилось равновесие сил: проявив корпоративную солидарность, два бывших мамлюка Мухаммеда Абу-з-Захаба — Мурад-бей и Ибрахим-бей — образовали дуумвират и поделили власть между собой. Захватив посты предводителя паломнического каравана (амир аль-хадж) и шейх аль-баляда, дуумвиры тщательно скрывали внутренние несогласия и проявляли солидарность в дележе доходов. Однако их партнерство в 80-х годах XVIII столетия вызывало все большие нарекания Стамбула, поскольку в отличие от Мухаммед-бея Абу-з-Захаба они постоянно сокращали размеры дани в султанскую казну. Вместо полновесной монеты в Стамбул присылались мешки, наполненные долговыми расписками и пространными перечнями якобы произведенных в счет дани расходов внутри пашалыка. Все менее регулярно стали получать продовольствие из Египта священные города Хиджаза.

В 1786 г. султан Абдул-Хамид I в категорической форме потребовал от дуумвиров погасить непомерно возросшую задолженность Египта. Ультиматум Стамбула был подкреплен посылкой в Египет военной экспедиции под командованием Хасан-паши. Упрочение устоев османской администрации поначалу разворачивалось без особых трудностей. Хасан-паша подчинил Каир и с ним Дельту, а затем и всю долину Нила вплоть до Асуана. Неугодных беев османские корпуса оттеснили в Верхний Египет, а затем в Нубию. Шейх аль-балядом был провозглашен Исмаил-бей, который занимал этот пост после смерти Мухаммеда Абу-з-Захаба, но был свергнут дуумвирами. Казалось, османы вновь обрели в Египте прочные позиции. Однако уже в 1787 г. из-за русско-турецкой войны султан был вынужден отозвать экспедиционный корпус из Египта. Поэтому, несмотря на свое триумфальное начало, экспедиция Хасан-паши не принесла долгосрочных результатов и не оказала действенного влияния на мамлюкскую систему в Египте.

«[7 июля 1786 г. Хасан-паша] прибыл в Александрию в сопровождении большого количества судов. Беспокойство и тревога усилились. [13 июля] Хасан-паша прибыл в Розетту. Он направил шейхам и старшинам бедуинских племен различные указы — фирманы, написанные по-арабски. Из числа посланных фирманов, вот копия фирмана, направленного бедуинам: “Ставим вас в известность, что до нашего господина султана — да пошлет ему Аллах победу! — дошли сведения о царящем в Египте произволе и притеснениях, чинимых над бедным людом, и о том, что чаша терпения народа переполнилась. Султан заявил, что причиной тому является вероотступничество Ибрахим-бея, Мурад-бея и их свиты. [Хасан-паша Гази назначен] во главе победоносных войск флота отправиться в Египет, чтобы положить конец тирании упомянутых и отомстить им”. (…) Но все это было лишь уловкой, рассчитанной на привлечение сердец. Тому же служили и россказни о том, что будет установлен справедливый поземельный налог. Услыхав это, люди очень обрадовались, в особенности феллахи. Утверждали также, что будет положен конец тирании. Не имея представления о правлении турок, люди склонились на их сторону и отвернулись от мамлюкских эмиров и тем самым ускорили их устранение. Из приезда Хасан-паши в Египет и отъезда его ничего, кроме вреда, не получилось. Он не отменил вновь введенные поборы, не положил предел произволу. Больше того, он узаконил злоупотребления и вновь введенные поборы. До него все это скрывалось из опасения, что все это станет известно Порте и все отрицалось. Возлагавшиеся на Хасан-пашу надежды и иллюзии утрачены. По прибытии Хасан-паши в Египет стал гибнуть скот, а ведь на нем свет держится. Хасан-паша усилил притеснения. Повышенные поборы, которые Хасан-паша по приезде отменил, но затем по совету Исмаил-бея восстановил, назвали налогами освобождения. Сверх основного поземельного налога — хараджа — во многих провинциях стали собирать новые налоги и многочисленные другие поборы. Если бы по приезде в Египет Хасан-паша умер в Александрии или в Розетте, то население Египта жалело бы умершего, воздвигло бы на его могиле мазар — усыпальницу, которая стала бы местом паломничества» (Ал-Джабарти, Абд ар-Рахман. Египет в канун экспедиции Бонапарта (1776–1798) / пер. с араб., предисл. и примеч. Х.И. Кильберг. М., 1978. С. 164, 166–167, 235).

Всего через три года, в 1790 г., на Египет обрушилась чума, которая унесла десятки тысяч жизней. Во время эпидемии скончался и ставленник Порты Исмаил-бей, а его конкуренты — Мурад-бей и Ибрахим-бей — восстановили свое тираническое правление. Все повидавшее и, казалось, свыкшееся со своеволием и деспотичностью мамлюков египетское население с неприязнью взирало на то, как рушатся установившиеся при каздоглитских эмирах стабильность и безопасность повседневной жизни. Египетский историограф Абд ар-Рахман аль-Джабарти, описывая состояние дел в пашалыке на протяжении 1796 г., не без иронии заметил, что «в течение этого года не произошло событий, заслуживающих быть отмеченными, за исключением притеснений и произвола со стороны эмиров». Современники крайне нелестно характеризовали действия мамлюкских дуумвиров, которые, вновь обретя власть, «упорно преступали границы дозволенного». Среди их ошибок и злоупотреблений аль-Джабарти отмечал и такие: «Они недооценивали своих врагов, и руки их протянулись к имуществу и товарам европейских купцов — французских и других, — они захватывали их без оплаты, презрительно относясь к владельцам». Именно жалобы французских коммерсантов на произвол мамлюков были использованы в конце XVIII в. как формальный предлог для посылки Восточной экспедиции генерала Бонапарта.