Жизнь и судьба Михаила Ходорковского - Наталья Точильникова

А потом заинтересовался собственно банкротством банка.

Потом тем, как Платон Лебедев стал акционером «Груп МЕНАТЕП».

«Мы, собственно, когда перейдем к НАШЕМУ обвинению?!» — наконец, не выдержал судья.

Но Лахтин не внял и продолжил про приватизацию.

«О хищении нефти бы поговорить…» — мечтательно произнес Платон Лебедев.

Но прокурор занялся выяснением списка бенефициарных владельцев компаний «Саус Петролеум», «Балтик Петролеум» и «Белес Петролеум», через которые «ЮКОС» торговал нефтью до 2000 года. То есть тоже практически за рамками срока давности. Ни Платон Лебедев, ни Михаил Ходорковский в этом списке не значились.

Потом речь зашла о приватизации ВНК.

И об истории взаимоотношений с Кеннетом Дартом.

Потом об оценке акций «ЮКОСа» и дочерних компаний ВНК для обмена.

И Лахтин перешел к уточнению адресов, по которым проводились встречи акционеров «Груп МЕНАТЕП» и менеджеров «ЮКОСа».

И расположению залов в «замке «ЮКОСа»» на Колпачном переулке.

«Может, санитаров вызвать? — предложил Лебедев. — И прекратим это все? А то может, люди, которые ему вопросы присылают, издеваются?»

Мечта Платона Леонидовича так и не исполнилась: о нефти и ее хищении речь так и не зашла. Напоследок Лахтин еще раз спросил про Дарта и заявил, что вопросы у него закончились.

«Валерий Лахтин сделал вид, что допросил Платона Лебедева», — прокомментировали на сайте пресс-центра адвокатов Ходорковского.

Адвокатские опросы и прения

Весь сентябрь адвокаты пытались приобщить к делу опросы свидетелей, сделанные ими за границей: и эмигрировавших бывших сотрудников «ЮКОСа», и иностранных граждан.

Все их собеседники в один голос говорили об абсурдности обвинений: от бывшего финансового директора ОАО «НК ЮКОС» Брюса Мизамора до бывшего главы Казначейства ООО «ЮКОС-Москва» Андрея Леоновича, от бывших иностранных членов совета директоров «ЮКОСа» Бернара Лозе и Сары Кэрри до бывшего врага — когда-то представителя компаний Кеннета Дарта — Майкла Хантера.

Суд отказал защите.

Адвокатские опросы не были признаны доказательствами.

Ни один.

Ну, они же могут приехать в Россию и сами выступить в суде, лицемерили прокуроры.

Но разделить судьбу Антонио Вальдес-Гарсия не пожелал никто.

Двадцать девятого сентября Виктор Данилкин объявил судебное следствие законченным и предоставил две недели на подготовку к прениям. «Посмотрим, на какое число… — задумчиво произнес он, изучая календарь. — 13-е — нехороший день… давайте на 14-е число. Итак, прения начнутся 14 октября».

Выступление прокуроров в прениях сводилось в основном к пересказу обвинительного заключения и подгонке под него показаний свидетелей путем переворачивания с ног на голову.

«Свидетель Греф обосновал противоправность применения трансфертных цен», — читал прокурор Лахтин, хотя Герман Греф заявлял прямо противоположное.

Я даже не поленюсь перепроверить еще раз:

«Что касается практики, то трансфертное ценообразование — это вообще большая проблема, — на самом деле сказал Герман Греф в ответ на вопрос Ходорковского о трансфертном ценообразовании в «Газпроме». — У нас обычная проблема заключалась в том, что при трансфертном ценообразовании активы, у которых приобретались (как правило, дочерние независимые компании) нефть или газ, они являлись центром издержек. Значит, прибыль выводилась куда-то. Если говорить о стопроцентно вертикально-интегрированных компаниях, то и в конце концов налогообложение происходило в центрах прибыли, это не были офшорные зоны, как это обычно (то есть у нас все выводилось во внутренние офшоры, оттуда во внешние, и тогда фактически мы не получали налогов. Это была огромная проблема)».

То есть проблема большая, но обычная. И с налогами, а не противоправностью. А для стопроцентных ВИНК, вроде «ЮКОСа», вообще проблемой не была.

А в аналитической записке Германа Грефа правительству в декабре 2000 года, когда господин Греф еще мог позволить себе быть смелее, сказано:

«Использование нефтяными компаниями внутрикорпоративных цен не противоречит законодательству и по своей сути является механизмом, с помощью которого головной компанией осуществляется финансовое управление деятельностью подконтрольных ей организаций, а также концентрируются финансовые ресурсы для реализации общекорпоративной стратегии, в том числе и в целях проведения собственной инвестиционной политики».

Но прокуроры проигнорировали аналитическую записку.

На седьмой день прокурорских чтений выяснилось, что даже Касьянов давал показания в пользу обвинения.

«Утверждения Касьянова о том, что Ходорковский и Лебедев были арестованы по политически мотивированным основаниям, являются ложными и опровергаются его же собственными показаниями, в соответствии с которыми президент Путин отказывался обсуждать с ним арест подсудимых и сообщил ему, что «это — дело прокуратуры!»», — зачитали прокуроры под смех зала.

«Касьянов заявил, что правительство РФ под его руководством с 2001 по 2003 годы боролось за отмену зон с льготным налогообложением, которые снижали уровень налогообложения, в том числе и нефтяным компаниям», — провозгласили обвинители.

А тот факт, что бывший премьер боролся за это путем реформирования законодательства, упомянуть забыли.

Были и принципиальные отличия.

Дело в том, что в ОЗ в качестве похищенной нефти была посчитана и вода, которую добыли в составе скважинной жидкости, а потом закачали обратно в пласт, чтобы избежать падения давления. В результате количество «нефти», которую похитили Ходорковский и Лебедев, превышало количество добытой нефти более чем на сто миллионов тонн.

Сначала это мелкое несоответствие нимало не смущало господ прокуроров, но в прениях они вдруг решили его исправить и уменьшили тоннаж похищенного как раз на массу воды. Впрочем, причину уменьшения тоннажа они объяснить забыли, а потому на сей счет существуют и другие версии. Например, Михаил Борисович счел, что они исключили из похищенного объем нефти, не поставленной на экспорт. То есть та нефть, которая шла на экспорт, она похищалась, а та, которая оставалась в России — нет.

«Всего с 1998 по 2003 год Ходорковский, Лебедев и другие члены организованной группы совершили хищение у «Самаранефтегаза», «Юганскнефтегаза», «Томскнефти» 218 миллионов 749 тысяч 527 тонн нефти на сумму 824 миллиардов 105 миллионов 480 тысяч 453 рубля», — зачитал прокурор Лахтин.

А в ОЗ было 350 миллионов тонн.

На 132 миллиона тонн больше.

Но это было временным отступлением прокуроров. К концу года эта вода снова благополучно превратится в нефть и будет закачана в приговор. [265]

Было и еще одно новшество.

«Ходорковскому и Лебедеву не вменялось, что они должны были продавать нефть на внутреннем рынке по ценам Роттердама. Им вменено присвоение нефти добывающих предприятий «ЮКОСа» путем оформления ее в собственность подконтрольных компаний по заниженным ценам», — заявили прокуроры, но по сравнению, с чем цены занижены, не уточнили.

Показания обвиняемых господа прокуроры скопом сочли несоответствующими действительности, но своей позиции не объяснили.

А основным доказательством хищения стали… договоры купли-продажи.

В итоге прокуроры попросили для подсудимых 14 лет общего режима.

И мне сразу стало ясно, каким будет приговор. 13 лет Данилкин не назначит, потому как суеверный, а два года сбросить не решится.

27 октября слово перешло к защите.

Когда Ходорковский и Лебедев, прикованные наручниками к милиционерам, спускались по лестнице к залу суда, собравшиеся скандировали «Свободу!».

Мест в основном зале хватило не всем.

Как и в зале для журналистов.

Первым выступал Михаил Ходорковский. Он начал с перечисления того, что доказали «уважаемые оппоненты». Они доказали, что он вместе со своими коллегами владел компанией «Груп МЕНАТЕП Лимитед», а эта компания владела контрольным пакетом «ЮКОСа», который в свою очередь владел сначала контрольным, а затем стопроцентным пакетом акций дочерних добывающих компаний и ВНК; что взятые на покупку этих активов кредиты в иностранных и российских банках компания «ЮКОС» выплатила, а акции самой компании «ЮКОС», которые акционеры «ЮКОСа» отдали под залог предоставленных кредитов, компания «ЮКОС» потом вернула этим самым владельцам, в том числе и ему; что добывающие предприятия «ЮКОСа» и собственно ВНК продавали нефть (делали они это с согласия «ЮКОСа» — своего основного, а затем и единственного акционера), получали выручку, прибыль, расширяли производство; что размещали временно свободные средства, вкладывали деньги в новые активы и выплачивали дивиденды акционерам; а также, что руководил «ЮКОСом» он, Михаил Ходорковский.