Гвоздь в башке. Враг за Гималаями. За веру, царя и социалистическое отечество - Юрий Брайдер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Хочу на это дело взглянуть.
– Забирать будете? – обрадовался опер.
– Сам еще не знаю. Пусть в верхах решают. Хотя профиль, похоже, наш.
– Ваш? – Опер навострил уши. – А что вы за птицы такие, если не секрет, конечно?
– Секрет… Есть такая хитрая контора в недрах главка.
– Делать вам там, наверное, нечего, – в словах опера сквозило естественное презрение окопного бойца к штабным крысам. – Беситесь с жиру. А я ведь уже отказной материал подготовил.
– С какой это стати? – удивился Донцов. – Здесь же очевидное убийство.
– Для кого очевидное? Для тебя? Для прокурора? Для папы римского? – Опер оказался запальчивым, как фосфорная спичка. – Причину смерти знаешь?
– Знаю. – Донцов, наоборот, был спокоен, как клиент морга. – Выход из строя аппарата искусственной вентиляции легких по причине умышленного повреждения воздуховодного шланга.
– Умышленного? У меня подошва на коцах повредилась. – Он задрал на стол ногу, обутую в мокрый ботинок весьма непрезентабельного вида. – Скажете, я это умышленно сделал? Всему свой срок имеется! Этому аппарату в обед сто лет исполнилось. Сделан сверх плана из сэкономленных деталей в последний день квартала где-нибудь в Ереване. Я, конечно, утрирую, но суть дела понятна. В процессе работы шланг постоянно вибрирует. Плюс высокая температура. Плюс низкая влажность. Плюс неаккуратность персонала. Тут железо не выдержит, а не то что резина. Она свой предел прочности имеет. Обрыв шланга случился потому, что рано или поздно должен был случиться.
– Это подтверждено заключением экспертизы? В деле имеется соответствующий акт?
– Нет – так будет. – Опер закатил глаза в потолок и забарабанил пальцами по столу.
– Сам ты хоть в это веришь?
– Я вообще ни во что не верю. Особенно с тех пор, как пионервожатая заразила меня в пятом классе триппером.
– Послушай, давай повременим с отказным, – произнес Донцов чуть ли не просительным тоном. – Покажи дело.
– На это нужно письменное разрешение начальника следственной группы.
– Не валяй дурака. Я только одним глазком взгляну. И в твоих руках.
– Тогда будешь наливать, – сдался опер.
– Это уж как водится. Могу даже расписку оставить. Донцов подобрал огрызок карандаша и так, чтобы не видел Шкурдюк, написал на листке отрывного календаря: «Турни отсюда этого дятла. Только вежливо».
Скосив глаза, опер прочел записку и сокрушенно вздохнул:
– Да, кругом проблемы… Ладно, ожидай здесь, я схожу за делом.
Вернулся он довольно скоро, но не один, а в сопровождении малорослого, хотя и очень бравого на вид милиционера – начищенного, приглаженного и туго затянутого в ремни.
– Сержант Подшивалов! – гаркнул он, четко отдавая честь Шкурдюку – Разрешите осведомиться – вы лицо постороннее?
– В каком смысле? – Взгляд заместителя главврача заметался, призывая на помощь Донцова, но тот углубился в изучение следственного дела, пока еще тонкого, как книжка для дошкольников.
– Я интересуюсь, состоите ли вы на службе в органах, – пояснил сержант.
– Нет, не состою, – признался Шкурдюк, еще не понимая, что от него конкретно хотят.
– Тогда убедительно прошу пройти со мной. В качестве свидетеля подпишете несколько протоколов личного обыска задержанных… Учтите, это ваш гражданский долг, – видя колебания Шкурдюка, грозно добавил сержант.
– Сходите, сходите, – не отрываясь от чтения дела, кивнул Донцов. – Думаю, что это ненадолго.
Когда Шкурдюка увели в ту сторону, где в железных клетках орали пьяницы и горланили песни проститутки, опер спросил:
– Думаешь, стукача тебе на хвост посадили?
– Сам не знаю, – ответил Донцов. – Но уж очень подозрительный тип. В каждую мелочь вникает.
– Да, дела в этом дурдоме не простые… Секретность, как в коммерческом банке.
– Деньги, наверное, хорошие проворачиваются, вот и привыкли подозревать всех подряд. Большие капиталы портят характер.
– Лучше испортить характер большими капиталами, чем нашей сучьей работой. – Опер сплюнул в пепельницу, предварительно сняв ее со стола.
– Материальчика-то бедновато. – Донцов помахал папкой.
– В спешке все делалось… Следак, который с нами был, сразу сказал, что на убийство здесь не тянет. Максимум – ненадлежащее исполнение служебных обязанностей. От этой печки и танцевали.
– Сам ты какое мнение имеешь?
– Между нами? – Опер хитровато прищурился.
– Могила! – Донцов сложил пальцы крестом.
– Замочили клиента. Тут двух мнений быть не может.
– А как убийца пришел и ушел?
– Это уже другой вопрос.
– Ты при осмотре ничего подозрительного не обнаружил?
– Ничегошеньки! Отпечатков масса, но все принадлежат врачам и медсестрам, которые бывали в палате вполне законно. По замку тоже все чисто. Тыркали в него только родным ключом. Дежурная медсестра вне всяких подозрений. Порядочная баба, да еще с принципами. Муж – отставник. Консультирует совместные предприятия. Сын – военный летчик. Посторонний мимо нее проскочить не мог. Уж поверь моему чутью.
– Неужели у тебя собственной версии нет? Что-то слабо верится.
– Версии – они как мыльные пузыри. Возникают и лопаются. Но одну могу тебе изложить, слушай. Убийца заранее спрятался в стенном шкафу. Сделав свое дело, вернулся на прежнее место, а потом, когда поднялся базар, смешался с толпой и под шумок смылся.
– Логично… Почему я сам про это не подумал? – вопрос Донцова был адресован самому себе.
– На словах логично. Только с фактами плохо вяжется. Спрятаться в этом шкафу мог только очень субтильный кент. Еще пожиже нашего окурка. – Опер кивнул на дверь, и Донцов понял, что речь идет о сержанте, приходившем за Шкурдюком. – Там глубина всего тридцать сантиметров. Это первая неувязка.
– Есть и вторая?
– Есть. Вся толпа состояла из трех человек – врача, медсестры и санитарки. До нашего прибытия в палату никто больше не заходил. Согласись, в такой толпе трудно затеряться. Особенно постороннему.
– А под кроватью спрятаться нельзя?
– Нет, там все насквозь просматривается.
– Санитаркой ты не интересовался? – спросил Донцов, но тут же спохватился: – Хотя какой в этом смысл… К ее приходу труп уже остыл. А когда вообще произошло убийство?
– Примерно часа в два.
– Где сейчас изъятый шланг?
– У экспертов. Только все они на происшествии. Возле магазина «Ирис» инкассаторов расстреляли. Слава богу, что это не моя территория.
– Ты, кстати, не заметил – форточка на окне была открыта? В протоколе осмотра это почему-то не отмечено.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});