Наставление в христианской вере, т.4 - Жан Кальвин

30. Далее, от кого они восприняли помазание? Они отвечают, что от сынов Аарона, к которым восходит их священство (Пётр Ломбардский. Сентеции, IV, dist. 24, c. 2 (MPL, CXCII, 904)).

Итак, наши противники пытаются защищаться неудачными примерами, отказываясь признать, что их дерзкие установления - плод их собственных измышлений. И наоборот, они вовсе не отдают себе отчёта в том что, признавая себя последователями сынов Аароновых, наносят оскорбление священству Иисуса Христа - тому единственному священству, которое было символически представлено в разных видах левитического священства. Все они обрели в священстве Христа своё завершение и окончание, как мы уже неоднократно говорили. И поэтому левитическое священство прекратилось, как о том без всяких комментариев свидетельствует Послание к евреям [Евр 7:11 сл.].

Если же наши противники услаждаются моисеевыми обрядами, почему они не приносят в жертву тельцов, коров и ягнят? Они ещё сохраняют многое от скинии и от иудейской веры. Но их упущение в том, что они не совершают закланий тельцов и коров! Разве не очевидно, что соблюдение обряда помазания гораздо опаснее и пагубнее обрезания - тем более, если оно сопряжено с фарисейским суеверием относительно его действенности? Иудеи полагали в обрезании свою надежду на праведность, а наши противники полагают в помазании дары Св. Духа. Поэтому они не могут быть подражателями левитов, не являясь в то же время отступниками от Христа и от пастырского служения.

31. Теперь об их пресловутом священном масле - как они говорят, неизгладимом и нестираемом. Как будто масло нельзя счистить пылью и солью, а если уж слишком въелось - мылом. Но эта неизгладимость имеет духовный характер, говорят они. Что общего у масла с душой? Разве они забыли собственную ссылку на св. Августина, сказавшего: если отделить Слово от воды, останется просто вода, ибо таинством она становится именно через Слово? (Августин. Трактат о Евангелии от Иоанна, LIII, 3 (MPL, XXXV, 1840). Это место цитируется в Decretum Gratiani, II, c. 1, qu. 1, c. 54) Но какое слово укажут наши противники относительно своего масла? Будет ли это заповедь о помазывании сынов Аарона, данная Моисею (Исх 30:30)? Но Моисею были одновременно даны подробные указания относительно жреческих одежд и прочих облачений, а также одеяний его детей. Кроме того, было заповедано заклать тельца и вылить его кровь, и заколоть двух овнов и сжечь, и освятить уши и одежды Аарона и его сынов кровью одного из овнов, и множество прочих ритуальных действий [Лев 7-24]. Я удивляюсь, как наши противники опустили их все, ухватившись за одно лишь помазание. И если им нравится окроплять себя, то почему именно маслом, а не кровью? Несомненно, они стараются изобрести какую-то особую религию, составленную из христианства, иудаизма и язычества, - словно варево, состряпанное из разных, не сочетающихся друг с другом продуктов. Но их помазание смердит, ибо в нём не хватает соли, то есть Слова Божьего.

Остаётся возложение рук. Я согласен называть его таинством, но при условии его надлежащего употребления, а именно при посвящении истинных служителей. Однако я отказываюсь видеть таинство в том фарсе, который разыгрывают паписты, рукополагая своих священников. Ибо они не имеют на это никакой заповеди Христовой и не взирают на цель обетования. Если же они хотят, чтобы мы признали их символ, пусть согласуют его с той истиной, ради которой он был введён.

32. Что касается священства диаконов, мы были бы с ним вполне согласны, если бы диаконское служение было восстановлено во всей своей чистоте - таким, каким оно было при апостолах и в древней Церкви. Но разве хоть в чём-то похожи на прежних диаконов те, кого эти люди выдают за диаконов? Я говорю не о личностях, дабы наши противники не жаловались, будто с ними поступают несправедливо, подходя к их учению с меркой людских пороков. Но я утверждаю, что у них нет никаких разумных оснований относить к своим диаконам (таким, какими их нам живописует их доктрина) свидетельство о диаконах, рукоположенных Апостольской Церковью. Наши противники говорят, что диаконам надлежит быть помощниками священника во всём, что надобно при совершении таинств и ритуалов; прислуживать при крещении и миропомазании, наливать вино в чашу и класть хлеб в блюдо, прибирать жертвенник, нести крест, читать Евангелие и послание к народу. Есть ли во всём этом хотя бы одно слово об истинном диаконском служении?

Теперь посмотрим, как совершается их посвящение. Епископ один возлагает руку на посвящаемого в диаконы (Четвёртый Карфагенский собор (398) (Statuta ecclesiastica antiqua, c. 4; Collectio pseudoisidoriana. - MPL, LXXXIV, 200); Decretum Gratiani, I, dist. 23, c. 11). Он надевает ему на левое плечо епитрахиль, дабы тот понял, что принял нетяжёлое бремя Божье, чтобы подчинить страху Божьему всё принадлежащее к левой стороне. Диакону вручается текст Евангелия, чтобы он осознал себя глашатаем Благой вести.

Какое отношение имеют к диаконскому служению все эти вещи? Поступая таким образом, паписты уподобляются человеку, который поручил бы посвящаемым в апостолы воскурять ладан, протирать образа, зажигать свечи, подметать храмы, ставить мышеловки и прогонять собак. Допустимо ли было бы именовать таких людей апостолами и уподоблять их апостолам Христа? Так что пусть не выдают за диаконов тех, кого они рукополагают для своих фарсов. Их также называют левитами, возводя их служение к сыновьям Левия (Пётр Ломбардский. Там же; Decretum Gratiani, I, dist. 21, c. 1; dist. 25, c. 1, 3). С этим я готов согласиться, если они признают (как это и есть в действительности), что отрекаются от Иисуса Христа и обращаются к левитическим обрядам, к теням Моисеева Закона.

33. Что необходимо сказать, обращаясь к вопросу об иподиаконах? Некогда иподиаконы заботились о бедных, паписты же указали им пустяковые обязанности: приносить к жертвеннику священные сосуды и покрывало, поливать на руки священникам, ставить на жертвенник чашу и блюдо и прочие подобные вещи (Четвёртый Карфагенский собор (Statuta ecclesiastica antiqua, c. 5; Collectio pseudoisidoriana. - MPL, LXXXIV, 200)). Говоря о получении даров, они имеют в виду дары, поглощаемые чревом. И принятый у них ритуал посвящения иподиаконов вполне соответствует этому: епископ вручает посвящаемому чашу и блюдце, архидиакон - сосуд с водой и прочий хлам. Они хотят заставить нас поверить, будто во всей этой ерунде заключён Св. Дух: но кого они сумеют убедить?

Нет нужды ещё раз повторять изложенное выше (/4/5.15). Сказанного достаточно, чтобы удовлетворить разумных и благочестивых людей, которым адресована эта книга. Наш вывод таков: таинство имеет место лишь там, где священнодействие сопряжено с обетованием, - точнее, лишь там, где в священнодействии сияет обетование. Здесь же нет ни единого слова обетования. Поэтому тщетно было бы искать здесь священнодействие, способное подтвердить обетование. Кроме того, здесь нет и богоустановленного ритуала; значит, не может быть и таинства.

О браке

34. Последним таинством наши противники называют брак. Всякий человек признаёт богоустановленность брака [Быт 2:2 1-24; Мф 19:4 сл.]. Но, с другой стороны, вплоть до эпохи папы Григория (папа в 1073-1085) никто не считал его таинством. Да и какой благоразумный человек посчитал бы его таковым? Несомненно, брак есть благое и святое Божье установление. Точно так же благи занятия земледельцев, каменщиков, сапожников, однако они не являются таинствами. Ибо таинство должно быть не только делом Божьим. В нём обязательно должен присутствовать также внешний богоустановленный обряд, подтверждающий то или иное обетование. Но даже дети способны рассудить, что ничего подобного в браке нет.

Однако наши противники утверждают, что брак есть символ высшей реальности, а именно духовного соединения Христа с Церковью. Если под символом они понимают знак или указание, данное нам Богом в подкрепление нашей веры, то их довод весьма далек от цели. Если же они имеют в виду просто подобие, то их аргумент является софизмом, и я докажу это. Св. Павел говорит: «Звезда от звезды разнится в славе. Так и при воскресении мёртвых» (1 Кор 15:41-42). Вот первое таинство. Христос сказал: «Царство Небесное подобно зерну горчичному» (Мф 13:31). Вот второе таинство. Далее: «Царство Небесное подобно закваске» (Мф 13:33). Вот третье. Исайя говорит: «Как пастырь Он [Господь] будет пасти стадо Своё». Вот четвёртое. И в другом месте: «Господь выйдет, как исполин». Вот пятое. И так до бесконечности? Ведь если рассуждать подобным образом, нет ничего, что не было бы таинством. Сколько есть в Писании сравнений и притч, столько окажется и таинств. Тогда и воровство станет таинством, ибо сказано: «День Господень так придёт, как тать ночью» (1 Фес 5:2), Кто стерпит эти безумные софизмы? Я согласен, что всякий раз, когда мы видим виноградную лозу, полезно вспомнить слова Господа: «Я есмь Лоза, а вы ветви» и «Отец Мой - Виноградарь» (Ин 15:1,5). И при виде пастуха похвально вспомнить сказанное Христом: «Я есмь пастырь добрый ... Овцы слушаются голоса Моего» (Ин 10:11,27). Но того, кто усмотрел бы в подобных сравнениях таинства, следовало бы отправить к лекарю.