Киевская Русь и русские княжества XII -XIII вв. - Борис Рыбаков

В 1093 г. половцы жестоко разбили русские войска под Треполем и дошли до предместий Киева; Святополк убежал с поля боя лишь с двумя спутниками.

Половцы хозяйничали во всей Южной Руси, «пожигая села и гумна». Современник с ужасом пишет: «Все города и села опустели. Пройдем по полям, где раньше паслись стада коней, овец и волов, — мы увидим все бесплодным; нивы поросли бурьяном, и только дикие звери живут там».

Половцы берут в рабство население сел и городов «и ведут в свои юрты к родичам множество народа христианского, людей страдающих, печальных, подвергаемых мученьям, оцепеневших от холода, мучимых голодом и жаждой, с распухшими лицами, почерневшими телами, воспаленным языком, бредущих по чужой стране без одежд, босиком, обдирая ноги о колючие травы»…

В тяжелых условиях киевское боярство стремилось укрепить великокняжескую власть, предотвратить новые усобицы и устранить опасность небывалого половецкого натиска, угрожавшего всем слоям и классам Руси от бедного смерда до князя. Вотчины многих киевских бояр были расположены в черноземной лесостепной полосе, которая стала ареной хищнических наездов половцев, и это делало «смысленных» особенно воинственными.

Их патриотизм не был бескорыстным, но объективно позиция боярства в тех конкретных условиях наиболее отвечала общенародным интересам, так как половецкий грабеж, сопровождавшийся сожжением сел, убийством и угоном в рабство, был, разумеется, страшнее конфликтов смерда или закупа с господином.

А князья-«Гориславичи» между тем продолжали сводить свои династические и личные счеты, не считаясь с интересами родной земли и своего народа. В 1094 г. великий князь Святополк, заигрывая с могущественным половецким ханом Тугорканом, выдал за него свою дочь, но это не спасло Киев от половцев. Олег Святославич, оттесненный при Всеволоде в далекую Тмутаракань, теперь решил использовать тяжелый для Руси момент. Снова, как и 16 лет назад, он шел на Русь во главе половецких полчищ. Осадив Мономаха в Чернигове, он сжег все предместья и монастыри, взял город, а половцев распустил воевать всю Черниговскую землю. Это было своеобразной платой им за военную помощь.

Современники возмущались корыстными действиями Олега: «Вот уже в третий раз натравливает он этих язычников-половцев на Русскую землю… Много христиан (русских. — Б. Р.) изгублено, многие уведены в рабство в далекие земли».

В последние три года Олег Святославич укрывал у себя половецких ханов, уклонялся от общерусских походов на половцев и явно показывал свое расположение к этим врагам Руси. Святополк и Мономах пригласили его в Киев для решения вопросов обороны Руси, но «Гориславич» ответил им крайне высокомерно, и в Киеве поняли, что князь Олег не променяет дружбу с ханами на союз с русскими князьями. Началась война против Олега. Олег бежал из Чернигова в Стародуб, оттуда в Смоленск, а оттуда, изгнанный смолянами, — в Рязань, Муром. Пока сам Мономах отражал на юге натиск Тугоркана и Боняка, его сыновья яростно сражались с Олегом, начавшим бесчинствовать в Северо-Восточной Руси. Трехлетняя усобица завершилась тем, что Олег явился на княжеский съезд в Любече в ноябре 1097 г. Город Любеч, из которого вел свой род Владимир I, был, во-первых, родовым гнездом всех русских князей, а во-вторых, он уже принадлежал Олегу, и сюда ему не зазорно было явиться на княжеский съезд.

1. Икона св. Георгия, патрона Юрия Долгорукого. Москва XII в.

2. Церковь Иоанна Предтечи XII в. Псков. Реставрирована в 1950-х годах

2. Золотые ворота древней крепости города Владимира. Середина XII в. Боковые Башни пристроены позднее

4. Дмитровский собор во Владимире. Конец XII в. Белокаменные стены собора покрыты тонкой резьбой

На Любечском съезде был провозглашен принцип династического разделения Русской земли между различными княжескими ветвями при соблюдении ее единства перед лицом внешней опасности: «Отселе имеемся в едино сердце и блюдем Рускые земли; кождо да держить отчину свою». Но все это было основано не на реальных интересах отдельных земель, не на действительном соотношении сил. Князья, глядя на Русь как бы с птичьего полета, делили ее на куски, сообразуясь со случайными границами владений сыновей Ярослава. Княжеские съезды не были средством выхода из кризиса. Благородные принципы, провозглашенные в живописном днепровском городке, не имели гарантий и оказались нарушенными через несколько дней после торжественного целования креста в деревянной церкви любечского замка.

Мы во всех подробностях знаем события, развернувшиеся в 1097–1098 гг. после Любечского съезда, так как Мономах, враждуя со Святополком, озаботился составлением почти протокольных описаний заговоров, тайных союзов, кровавых расправ своего соперника. Князь-пират Давыд Игоревич убедил великого князя в том, что будто бы князь Василько Ростиславич Теребовльский вошел в заговор с Мономахом против него. Люди Святополка схватили Василька и выкололи ему глаза. Началась длительная, полная драматических эпизодов усобица. Мономах, примирившись с Олегом, выступил против Святополка. В усобицу были втянуты и Польша, и Венгрия, и Половецкая земля, и десятки русских князей и городов. Завершилась она в 1100 г. княжеским съездом в Уветичах (Витечеве), где судили князя Давыда, «ввергшего нож» в среду князей; обвинителем, во всеоружии летописных записей, выступал Владимир Мономах.

Князь Олег «Гориславич» к этому времени поутих. Он был уже отцом взрослых сыновей, «Ольговичей», которые в XII в. снискали себе плохую славу таких же авантюристов, как и их отец. Его старший сын Всеволод, пьяница и распутник, прославился в молодости разбойничьими набегами на мирное население и даже попал в былины как отрицательный герой (Чурила). Младший сын Святослав, женатый на половчанке, продолжал, как и его отец, приводить на Русь половецкие отряды своих степных родичей. А средний сын Игорь, любитель книг и церковного пения, неудачный продолжатель той же отцовской политики, был в конце концов убит разъяренным киевским народом как олицетворение той печальной поры, когда «в княжьих крамолах веци человеком сократишася».

Сам Олег Святославич умер в 1115 г. в Чернигове. За три месяца до смерти беспокойный князь начал распрю с Мономахом относительно места саркофагов Бориса и Глеба в новой вышгородской церкви. После его смерти родовое имя его сыновей и внуков — «Ольговичи» — надолго стало символом беспринципных усобиц, кровавых дел и вероломных клятвопреступлений.

Мы проследили от начала до конца судьбу одного из князей — разорителей Руси. Прозвище «Гориславич», данное автором «Слова о полку Игореве», полностью подтверждено всеми делами Олега Святославича. Но он был не одинок, он был типичен для той эпохи.

Другой печальной фигурой русской истории рубежа XI–XII вв. был великий князь Святополк Изяславич, с которым отчасти мы уже знакомы.

Историк В. Н. Татищев, сподвижник Петра Великого, сохранил любопытную характеристику этого князя, почерпнутую им из недошедших до нас источников: «Сей князь великий был ростом высок, сух, волосы черноватые и прямы, борода долгая, зрение острое. Читатель был книг и вельми памятен… К войне не был охотник и хоть на кого скоро осердился, но скоро запамятовал. При том был вельми сребролюбив и скуп».

Последние слова характеристики подтверждаются многими источниками. Князь Святополк изыскивал любые способы обогащения казны. Сын его пытками вынуждал монахов указывать места зарытых сокровищ. Сам Святополк изобретал новые налоги; введенный им соляной налог был очень тяжел для народных масс и вызвал возмущение. Вопреки ожиданиям киевского боярства, Святополк не сумел оградить Русь от половцев и только разорял ее лишними войнами.

Как только умер князь Святополк, в Киеве тотчас же вспыхнуло народное восстание.

17 апреля 1113 г. Киев разделился надвое. Киевская знать — те, кого летописец обычно называл «смысленными», собралась в Софийском соборе для решения вопроса о новом князе. Выбор был широк, князей было много, но боярство остановилось на кандидатуре переяславского князя Владимира Мономаха.

В то время, пока боярство внутри собора выбирало великого князя, вне стен собора уже бушевало народное восстание. Народ, истомленный финансовой политикой Святополка, взял с бою дворец крупнейшего киевского боярина, тысяцкого Путяты Вышатича (брата Яна), и разгромил дома евреев-ростовщиков, которые пользовались какими-то льготами великого князя. В разгар восстания боярство вторично послало гонцов к Мономаху с просьбой ускорить приезд в Киев: «Князь! Приезжай в Киев! Если ты не приедешь, то знай, что произойдут большие несчастья: тогда не только Путятин двор или дворы сотских и дворы ростовщиков будут разгромлены народом, но пойдут и на вдову покойного князя, твою невестку, и на всех бояр и на монастыри. Ты, князь, будешь в ответе, если народ разграбит монастыри!»