Неомифы (сборник) - Григорий Неделько
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Герман-Скелет озадаченно сдвинул остатки бровей. Поймал краем глаза что-то неестественно-зелёное внизу. Опустив взгляд, узрел трёх в высшей степени безмятежных зомби. Стал раздумывать, как поступить.
— Извини, — эту реплику Николай Иваныч счёл необходимой.
Свист пронзаемого воздуха, и острие заново смазанного лезвия впилось в мягкую ногу на уровне коленки.
Зомби усмехнулся.
— Неважнецки кида-а-а…
И рухнул спиленным деревом. Что ж, не впервой.
Зашуршали. Кто именно, в стрессовой ситуации Николая Иваныча не интересовало. Надёжный, проверенный временем побег всяко безопаснее.
Влево-вправо, влево-вправо, влево-вправо, вверх. Нож выскочил из хряща. В ягодице Николая Иваныча стрельнуло. Он аккуратно коснулся бинта — следствия полученного сегодня ранения.
В вывалившихся из ушей Зелёнки «затычках» играл рок.
— Дон-т трай суисайд
Ноубади’з ворс ыт… — Английский язык русский Николай Иваныч вспомнил строго приблизительно.
Сторож забавно покружился на месте, разворачиваясь, и по-пингвиньи сбежал с поля боя. Или, как говорил в подобных ситуациях Гнутый, вынужденно передислоцировался при помощи скоростного манёвра.
Новейшая антизомбийная разработка появилась на свет в нынешнем месяце. Предварительные опыты на животных, если этих существ можно так назвать, дали положительный результат. Но повторится ли эффект при воздействии на человекообразные объекты?
А тем временем с лежащими вповалку объектами происходили фундаментальные перемены.
Дальше
Вину взял на себя аппендикс.
Как выяснили учёные, на самом деле «бесполезный» отросток генерировал в человеке… человечность. В животе матери появлялся эмбрион, у эмбриона — аппендикс. Производя в мизерном, но достаточном количестве особое вещество, орган впрыскивал его в организм. Тело впитывало молекулы. Информация, заложенная в них, передавалась всему организму, и гомо сапиенс становился собой. Не доисторическим чудовищем, на которое похож в зародышевом состоянии, не рыбой, не слоном и не зомби. Он становился разумным двуногим живым прямоходящим с его привычками, суждениями, страхами и слабостями. Возможностями и невозможностями. С полным перечнем характерных человеческих свойств.
После этого аппендикс отключался навсегда.
(«Адаптированная Энциклопедия Сверхновой Истории»)
Почему его не тронули пьяные гуляки? Отчего не разорвали на кусочки? Гнутый даже предположить не мог.
Или другая загадка: куда подевались солдаты? Струхнули? Вполне в их духе.
Более успешные и удачливые оперативники называли отряд Гнутого «Зад». В общем-то недалеко от истины, если поразмыслить. Поразительно! И как кадрам типа них доверили настолько сложное задание — ликвидацию вражеской шпионской Интернет-сети, на которую штаб вывел информатор?! «Задовцы»… то есть, «зэдовцы» — не дилетанты, нет. Только есть намного более достойные армейцы. Однако из отрядов свободен был лишь один…
Гнутый попробовал подумать активнее, логичнее, но мысли словно обленились, а голова вдруг заныла.
— Ничего не понимаю. Что за бодяга? Эй, Зелёнка! Огрызок! Скелет!..
То зовя молодняк, то бубня под нос невразумительные фразы, Гнутый шёл куда глаза глядят. В конечном итоге глаза привели к давешней корпоративной поляне. Она пустовала — если не считать тощей взъерошенной фигуры, сидящей на пеньке спиной к майору.
Гнутый сразу узнал Скелета.
— Вот ты где! — весело сказал командир отряда. Потом вспомнил о субординации и добавил строго: — Смылся, дезертир?! Да я тебя за это!..
— Завязывай, босс .
Странно. Вроде бы с голосом Скелета всё нормально. И в личности собеседника нет сомнений. Но что тогда заставило Гнутого заволноваться? Внятно произнесённые слова? Или необычный запах говорящего — отнюдь не резкий, не трупный? Или тёмные волосы кольцами?..
Фигура покинула пенёк, разогнулась, повернулась к майору. Улыбнулась. При взгляде на это в горле у Гнутого пересохло.
— Ге… Герман… ты же… твои зубы, Герман… Герман! Что с тобой?!
— Сам-то как думаешь? — иронично в ответ.
В небе кричали птицы. Кто-то подходил сзади. Человек продолжал молчать.
А страшная догадка, вот же беда, оказалась ещё и правильной.
(Июль 2013 года)
Глаза Зверя (Соавтор — Серж Юрецкий)
НастоящееРазбудил меня рёв сирены из прихожей. А через мгновение ожил на тумбочке ИПК, замигал красной лампочкой. Я потянулся, попутно взглянув на экран прибора. Там красными буквами горело одно-единственное слово: «Волна».
Рита сонно завозилась на груди. Я поцеловал её в лоб и аккуратно встал с кровати.
— Спи, маленькая, я все сделаю.
У входной двери зашипел домофон:
— Внимание, с северо-восточного направления идет Волна, всем задраиться! Повторяю, с северо-восточного направления Волна! Всем срочно принять меры!
Я нажал кнопку обратной связи.
— Четырнадцатый принял. Марк, спасибо.
— Принято, четырнадцатый. До связи.
Голос у дежурного уставший. Оно и понятно, на часах три двадцать ночи.
Прошлепал на кухню: там единственное в моей берлоге не заложенное кирпичами окно, забранное снаружи стальными жалюзи. Сейчас — открытыми. Отодвинув шпингалеты, распахнул форточку, нащупал короткий стальной рычажок. Сквозь защитные пластины, как через амбразуру, виднелось ночное небо с расцвеченными всеми оттенками красного тучами. Будто багровой лампой изнутри их подсветил кто. Поднявшийся ветер гонял по асфальту мусор и прошлогодние листья, колыхал скрюченные ветви деревьев. С каждой секундой небосвод становился ярче, вот уже и звёзд не видать, ветер усиливался. Было уже светло как днём. Приближалась Волна.
Прогремел гром. Времени почти не осталось. Я торопливо нажал рычажок. Хрена лысого: стальной штырь не сдвинулся с места.
Накрапывало.
Я надавил сильнее. Безрезультатно, механизм заклинило. Тельняшка прилипла к моментально вспотевшей спине, кровь застучала в ушах набатным боем. Небо полыхнуло алым. Етун твою мать!
Хлынул ливень — неистовый и оглушительный.
Счет пошел на удары сердца. Один, два, три… Распахнул окно и, поскальзываясь на мокром, полез осматривать жалюзи. Четыре, пять, шесть, семь… Так и есть, между третьей и четвёртой пластинами, в левом верхнем углу, застрял и сдох жук-скарабей. Неестественно крупный — видимо, мутант. Засело насекомое прочно, пальцем не вытолкнешь. Восемь, девять, десять, одиннадцать… Метнулся к лежащему на столе раскуроченному радиоприёмнику. Сгреб отвёртку. Двенадцать, тринадцать, четырнадцать… Уперев отвертку шлицом в хитиновую морду скарабея, изо всех сил ударил по ручке кулаком. Пятнадцать, шестнадцать… Тучи уже не просто светились, они сияли алым светом, ослепляя. Семнадцать, восемнадцать… Сердце колотилось по ребрам, как после стометровки. Тельце жука не сдвигалось, панцирь у мутировавшей твари казалось, прочнее камня. Я бил снова и снова. Рука гудела, отзываясь на каждый удар. Девятнадцать, двадцать, двадцать один… Наконец проклятое насекомое вылетело прочь. Я отбросил отвертку и схватился за рычаг. Ветер перерос в ураган, молодую поросль деревьев пригибало к земле, как траву. Двадцать два, двадцать три, двадцать четыре… Щелчок. Полосы жалюзи опустились, отгораживая меня от мира стальной стеной и погружая кухню во тьму. Дождина в безумном припадке бился об окно. Двадцать пять. Кирпичный пятиэтажный дом содрогнулся от невидимого удара — содрогнулся весь, от фундамента до крыши. Я успел.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});