Последний довод павших, или Лепестки жёлтой хризантемы на воде - Александр Плетнёв

— Что докладываю пилоты?

— Огромные потери. Как я уже говорил, войска на марше полностью уничтожены. Какие-то отдельные части ведут ожесточённые бои на улицах Стивенсвилла, передовые прорвались к Аннаполису, но их отрезали — мост через залив разрушен. Приказ командования был просто укрыть самолёты и не отпускать во вторую волну, но лётчики рвутся в бой. Я их понимаю — лучше сгореть в бою, чем дожидаться смерти на земле.

— А сколько лётчиков вернулось из взлетевших именно отсюда?

— Почти никого, есть тут у нас один везунчик — уже третий заход делает. Вы приземлились сразу вслед за ним. А из вернувшихся, почти все раненые — люди и машины. Восстанавливаем.

Симазаки кивнул, встав, подошёл к окну.

— А гражданские, — обернувшись, обвёл взглядом помещение, — я никого не увидел из местных?

— Этим здесь заправляет офицер из Кемпей-тай с двумя взводами солдат. У них трофейный транспорт, они довольно оперативно зачистили местную округу и выставили посты на основных дорогах. Только благодаря им никто из местных о нас не знает, а то бы уже давно разбомбили.

— Значит, гражданских вообще нет?

— Полиция оставила кое-кого для допросов и ещё несколько женщин. Кстати, вашу машину уже подготовили к взлёту.

— Это не мой самолёт, я вообще-то летал на бомбардировщиках.

Симазаки стал вкратце рассказывать о своих приключениях. В конце повествования в помещение столовой вошёл молодой офицер. Он уже успел переодеться, скинув полётный комбинезон, но вокруг его глаз ещё можно было заметить круглые следы от лётческих очков. Вежливо дослушав старшего офицера, он вытянувшись представился:

— Энсин Отодзо.

— Это наш счастливый пилот, — вставил капитан, — три боевых вылета с полевого аэродрома.

— Молодец, — похвалил лейтенанта Симазаки, указав на перебинтованную руку, спросил, — в этот раз не столь удачно?

— Жалкая царапина, не стоит обращать внимание, — даже не моргнув, ответил энсин, — а самолёт сильно повреждён.

— Садись герой, рассказывай! Где летал, чего видел. И давай пока без официальности, — Симазаки осадил, было, вновь вскочившего и вытянувшегося энсина, — капитан, у вас есть карта?

Расстелив карту, офицеры склонились над столом.

— В этот раз, я прошёл вот здесь, много южнее Стивенсвилла, — показывая на карте, рассказывал энсин, — вышел к заливу и дотянул до острова. Американские аэропорты дымят, видны пожары и битая техника, но наших самолётов я не видел, потому не рискнул приближаться. Далее на бреющем дотянул почти до разрушенного моста. На воде много наших канонерок и катеров. Американцы долбят массировано сверху. Скорей всего наводятся в инфракрасном диапазоне, потому что туман и облачность, а прямо при мне попали в катер. Если бы не маневрировал и в меня бы влепили. Мне непонятно, если они просто по теплу двигателя наводятся, почему их вертолёты летают без опаски — другие температурные показатели?

— Проще, — Симазаки был удивлён. Не прошло и полдня, как лейтенант из своего века паровых машин, ну или почти из века паровых машин, поправил себя Симазаки, оказался здесь и уже так рассуждает. Наверняка их не обучали этому. Сам он, конечно, не всё помнит из того потока информации, что свалилась на него. Тем более летуны больше налегали на ТТХ зенитных систем противника, на не же возможности геликоптеров и варианты ухода из-под удара. А этот, поди, ж ты — «температурные показатели».

— Проще, — повторил Симазаки, — предполагаю, радиомаячок у них стоит.

— А если снять его со сбитого вертолёта? — Наивно озарило младшего лейтенанта.

— Ты сначала сбей его, живучие твари. И потом, где ты там его искать будешь?

— А может всё ещё проще, лейтенант достал из кармана мобильный телефон, уже конечно попадавшиеся на глаза Симазаки, — вот эта штучка, насколько мне объяснили, постоянно отправляет сигнал, и по нему можно отслеживать владельца. У местных почти у каждого он есть в наличии. Мы ими не владеем. Вы понимаете мою мысль?

«Может именно поэтому Кумэ всучил ему тогда похожий аппарат»? — Предположил Симазаки.

— Ты сам до этого додумался?

— Не совсем, пообщался с одним пленным местным. Но эта система связи работает, при условии поддержки ретрансляторов, — уточнил лейтенант, — а местные утверждают, что сеть работает с перебоями.

Симазаки без любопытства повертел в руках телефон и перевёл взгляд на молодого офицера:

— Ты откуда родом, энсин?

— Гиннован. Окинава.

— У тебя остался кто-нибудь?

— Мать, отец, младшие сестры.

— Ты знаешь, что можешь дозвониться отсюда до Японии?

— Такие мысли посещали многих, господин подполковник. Но дожить до этих времён могли только сёстры, и… естественно, я не знаю их номер телефона, если он у них вообще есть, — сдержано ответил лейтенант.

— В это время у всех есть телефон, тем более в Японии, — задумчиво произнёс Симазаки.

— А ещё мы можем себя этим демаскировать, — вставил капитан, разрушив в атмосфере помещения, что-то неуловимое, заставив уйти с лиц офицеров мечтательное выражение, — я тоже думал об этом, но мы не в том положении, что бы заниматься разговорами.

Симазаки достал трубку, которую ему дал полковник Кумэ, попробовал нажимать на кнопки, экран кратковременно загорался и снова тух. Высвечивающиеся надписи Симазаки разобрать не мог.

— Мне местный объяснял, что мы можем свободно общаться между собой, очень удобно при отсутствии связи. Может стоит показать вашу трубку ему, он растолкует как с ней обращаться. Я признаться сам ещё путаюсь.

Симазаки, засовывая телефон в карман, отмахнулся от сомнительного, как ему показалось, предложения.

— Разрешите обратиться, господин подполковник, — лейтенант стал, одёрнул френч и каким-то извиняющимся взглядом посмотрел на Симазаки. Получив разрешающий кивок, продолжил, — мой самолёт сильно повреждён….

— Это я уже слышал, но продолжайте, — сказал Симазаки, начиная понимать, к чему клонит молодой пилот.

— Я слышал, что вы лётчик бомбардировочной авиации, а у нас как раз есть один самолёт — «Метеор».

Симазаки вопросительно посмотрел на капитана. Тот кивнул, добавляя:

— Правда есть одна проблема. Это видимо самолёт из первой волны. Его обнаружили на поле в пяти километрах солдаты из отряда Кемпей-тай. У самолёта перебит бензовод, лётчик аварийно посадил машину ещё до нашего прибытия сюда, и её несложно быстро починить. А парень может пересесть на вашу машину.

— А где пилот бомбардировщика?

— Его так и не обнаружили.

— Ну, что ж, — поднимаясь из-за стола, сказал Симазаки, — пойдём, посмотрим на ваш самолёт.

Однако всё оказалось не так просто. Перетащить самолёт на базу было невозможно из-за разлива реки и заболоченности. Трактор свободно прошёл по узкому перешейку, а вот самолёт не вписывался. Взлетать надо было с поля. Оценив диспозицию, Симазаки присвистнул. Полянка для взлёта была не просто мала, а очень мала.

— А ты хитёр, лейтенант. Сам бы, попробовал взлететь с такой маленькой площадки?

— Машина почти в два раза тяжелее А6М3. А я на других и не летал, боюсь разбить, — виновато отвели тот.

Техники стащили с самолёта маскирующие ветки, подкатил трактор с поставленным в кузове воздушным компрессором. Бензиновый шланг, оказывается, был уже поменян. Выстрелив сизым дымом, уверено заурчал мотор.

— Вы, что же сейчас собрались запускать машину? — Спросил Симазаки.

— А чего ждать! — Удивился капитан, — война! Не сегодня, завтра прояснится небо и нам вообще не даст летать их авиация. Бензина залили для облегчения веса минимум, как раз хватит, чтобы прыжок до нашей базы совершить. Сейчас прогреем моторы и вперёд!

Симазаки обошёл вокруг самолёта, ковырнул ботинком землю — рыхловата, слегка влажная, может налипать на шасси. Вокруг невысокой, но неприятной стеной росли деревья. Симазаки мучительно взвешивал. Тут было всё: разыгравшееся самолюбие (капитан и этот молодой лейтенант не испытывали в нём и тени сомнения, веря, что опытный лётчик поднимет машину в воздух), и не мог он оставить здесь боевой самолёт, предназначенный громить врага. Да и чёрта с два самолёт останется на этом месте! Этот лейтенант сам попытается на нём взлететь и скорей всего разобьётся. Но рассудок говорил о другом — уж очень велик был риск.

Наконец Симазаки отбросил сомнения. Запрыгнув в кабину, погоняв моторы на разных режимах, уверено потянул левой рукой дроссель, доводя обороты до полных. На взлёт!

Взревев двигателем, бомбардировщик побежал, подпрыгивая на попадающихся кочках. Лётчик чувствовал, как вибрация тонко передаёт нарастающую скорость, каждой клеткой тела ощущая, как машина становится легче, ещё легче, но проклятые деревья всё ближе и ближе. В груди появляется неприятный холодок. Главное выдержать, не тянуть раньше времени ручку управления на себя, дать машине разогнаться.