Знаменитые клады России - Александр Косарев

Дело пошло значительно быстрее, и к полуночи, когда приходилось работать уже при тусклом свете аккумуляторных ламп, глубина траншеи почти в два раза превысила человеческий рост. Выбрасывать землю на поверхность со дня ямы было уже невозможно, поэтому из досок соорудили промежуточную площадку, куда работавшие внизу кидали землю, а оттуда она уже вынималась наружу, образуя целые насыпи по обеим сторонам траншеи.

Вацлав и его земляк Станислав, трудившийся рядом, испуганно переглянулись, когда в глубине торцевой траншеи, примыкавшей к каменному фундаменту стены замка, вдруг увидели отверстие, достаточное для того, чтобы в него мог пройти человек. Оттуда, из подземного мрака, веяло сыростью и холодом, и им обоим захотелось побыстрее выбраться из этого ужасного места, напоминающего могильный склеп. Ещё более неуютно они почувствовали себя, когда в темноте пролома раздался какой-то скрежет, а затем послышались голоса людей. Но сразу стало ясно, что там тоже шла изнурительная работа, – появились отблески света карманных фонариков, заплясали тени людей, что-то усердно передвигающих в глубине этой преисподней.

Под утро, когда поляки уже не держались на ногах от усталости, работа подошла к концу. На дно траншеи были уложены ровные квадраты деревянных щитов, земляные стенки были укреплены досками наподобие того, как укрепляются крутости окопов в слабом грунте. Продрогших до костей и качающихся от непосильного труда поляков привели в одно из помещений замка, где им дали кипятка и разрешили четыре часа поспать на грязной соломе. Слегка отдохнувших рабочих вновь повели к траншее. Теперь они строили в глубине траншеи прочные перекрытия из брусьев и широких досок с не очищенными от коры краями. Было видно, что на дне траншеи стояли металлические ёмкости и большие деревянные ящики. Всё это было наглухо закрыто и присыпано землёй. Брусчатка в этом месте видимо перекладывалась уже не раз и уже давно потеряла свой фигурный веерный рисунок. Поэтому поляки довольно быстро восстановили поверхность мостовой, а так же нарушенный участок тротуара вдоль стены замка. Пришедший проверить работу высокий немец в синем плаще, казалось, был доволен. Они отнесли шанцевый инструмент во двор замка, снова отведали кипятку с кухни фольксштурма и двинулись в обратный путь. Однако им показалось странным, что вместо двух пожилых охранников их сопровождали теперь автоматчик-эсесовец и совсем молодой парень, прихрамывавший на одну ногу. Всё время, пока они шли по городу, он держал автомат не на плече, а в руках. С его землистого цвета лица не сходила какая-то дьявольская улыбка, отчего у Флерковского во всём теле началась внутренняя дрожь.

Где-то в районе разбитых сооружений товарной станции, подъездные пути которой были забиты сгоревшими вагонами, и деформированными цистернами, их застал воздушный налёт. Самолёты шли низко, и рёв их моторов стелился над самой землёй, заглушая треск зенитных орудий. Вдалеке завыли сирены воздушной тревоги. Было видно, что охранники забеспокоились, стали подгонять поляков, всё больше углубляясь в дебри разрушенных кутей, пакгаузов и завалов металлолома. Стали попадаться бегущие навстречу люди – с той стороны, откуда поднимались клубы густого дыма. Ещё немного и вся группа оказалась в водовороте обезумевшей от страха толпы, которая буквально смела со своего пути и охранников, и рабочих из лагеря «Шихау», закружила их в необузданной стихии. Воспользовавшись паникой, Вацлав не имевший никаких сомнений относительно своей дальнейшей участи, отдался во власть людского потока и очень скоро увидел, что поблизости нет ни охранников, ни товарищей по несчастью. Отсиживаясь в подвалах разрушенных зданий, не раз теряя сознание от голода и изнывая от жажды, он всё-таки дождался освобождения. Во время штурма Флерковский вылез из своего очередного убежища и сдался советским солдатам.

Как впоследствии выяснилось, в тот день, когда они попали в охваченную паникой толпу, спасся не только он. Спустя несколько месяцев, он встретил в своей деревне Станислава Гуру, вместе с которым копал таинственную траншею у стен Королевского замка в Кенигсберге, и они крепко обнялись, снова радуясь своему чудесному избавлению.

Замечательный рассказ, замечательные воспоминания очень наблюдательного человека интересен для нас тем, что описываемое им захоронение чётко привязано к определённому месту. Попробуем вместе отыскать его с максимально высокой точностью.

Для этого рассмотрим план Королевского замка, такого, каким он был в 1945-м году. Замок имел в плане прямоугольную слегка вытянутую форму. В трёх углах его стояли высокие круглые башни, а четвёртый угол был занят четырёхэтажной постройкой. Под этим зданием располагалось бомбоубежище и подвалы, которые не пострадали во время налёта английских «летающих крепостей»…

Из воспоминаний Ганса Герлаха, напечатанных в газете «Остпройстсенблатт» от 7 июня 1969 года.

«К утру 30 августа выгорели все этажи в четырёх крыльях замка и в колокольне, обвалились своды замковой кирхи и часть других перекрытий… Огонь не пощадил и подвальные помещения, за исключением бомбоубежища под зданием Унфрида. Только массивные своды подвалов восточной части южного крыла, в которых были сложены ящики с размонтированными панелями «Янтарной комнаты», не пострадали. Как ни странно, использовались лишь подвальные помещения упомянутого бомбоубежища, подземелья замковой кирхи и западной части северного крыла…, занимаемые известным винным погребком…».

Здесь мы отметим два фактора: первый – то, что прочное бомбоубежище не пострадало, и второе – самое главное, там уже хранились ящики с панелями «Янтарной комнаты».

Но тут же мне следует дать и некоторые уточнения и дополнения. Подвалы Королевского замка использовались по полной программе, вот только бомбардировка нарушила все планы эвакуаторов и захоронщиков. Бомбы пробили перекрытия подвалов южной башни замка, и в пламени возникшего пожара сгорело много ценной мебели и… та часть «Янтарной комнаты», которую я в своём маленьком списке обозначил под № 2. Эта часть там хранились изначально, с тех пор, как была привезена из СССР, ибо доделки гениального зодчего были пригодны только в Екатерининском дворце. В Королевском дворце, то есть в гораздо меньшем помещении они были просто бесполезны.

Так что директор музея доктор Роде, когда его спросили на допросе: «Куда делась «Янтарная комната?» с чистой совестью сказал, что она сгорела, и даже лично показал, где именно она сгорела. Доктор Роде не покривил душой ни на йоту. То, что сделал в своё время Растрелли, и было для него «Янтарной комнатой». А то, что с конца августа 44 года лежало в подвале здания Уинфрида то есть части № 1 и № 3, были вовсе не «Янтарной комнатой», а «Янтарным кабинетом Фридриха Великого!»