Темный город - A. Volres

Белл, хотя совсем не хотела этого, а Рэя я собиралась удушить тем, что он мог спасти человека, свою любимую девушку. Когда я ставила его перед выбором, я была уверена на все сто процентов, что Рэй не сможет разрушить свою жизнь ради Эрики. Но я ошибалась, — она улыбнулась. — Я принесла в бутылке с шампанским снотворное, чтобы ребята уснули, а заодно и я, чтобы не вызывать лишних подозрений, и к тому же, я не хотела видеть, как умирает моя подруга, поэтому попросила дядю дать мне еще снотворного, когда он придёт к нам Но всё пошло иначе. Совсем не так, как мы представляли. Я никогда не думала, что их любовь может быть настолько сильной. Разве люди могут потерять мечту ради любви?

— Могут, — сказал папа. — Но ты никогда этого не поймёшь.

— Почему никогда?

Но никто не решился сказать вслух. Поэтому Грейс сказала это сама.

— Потому что мне светит пожизненное.

***

Я приехала утром с мамой и братом. К этому времени слушание Грейс уже подходило к концу. Я не знала ничего, кроме того, что виной всему была моя подруга. Не спрашивайте, что я могла чувствовать в это время. Разве я могла что-то чувствовать? Грейс Уилсон всегда была для меня загадкой. Я никогда не могла понять её, поэтому считала, что нельзя просто вваливаться в её мир, построенный ею в её же голове. Оказалось, загадка, что была в Грейс Уилсон была настолько ужасной, что я не могла воспринять её ещё несколько дней.

Пока мы не приехали в Тенебрис, я не верила в правдивость всего услышанного мной. Брэдли остановил машину возле участка. Мы сидели не очень долго. После полудня я видела, как выводят Боба Уилсона, садят в полицейскую машину, и он навсегда покидает наш город. Вслед за ним вывели Грейс. Я вышла из машины, пока её вели в наручниках до машины полиции. Я ещё не знала, куда её отправят и что будет происходить с ней в будущем, но очень надеялась, что в её жизни больше никогда не будет ничего хорошего.

Узнав меня, она кивнула мне. У меня ком встал в горле. При всём желании я бы не могла сделать того же. Я даже не проводила её взглядом. На неё мне было даже больно смотреть. Я возненавидела её так сильно, что готова была сорваться с места и собственноручно заставить её испытать всё то же, что испытывал каждый из жителей города.

Её завели в машину, и Грейс навсегда исчезла из жизни Тенебриса.

Теперь Тёмный город был спокоен. Всё закончилось. Больше ничего не вернётся на свои круги. Но память и страх останутся в душах каждого ещё надолго. Пройдёт не меньше десяти лет, когда люди снова разучатся запирать двери на замки, когда последний житель Тенебриса отключит систему сигнализации в своём доме, когда мы все перестанем содрогаться при виде крашенной букве А на стенах домов. Пройдёт ещё много лет, но никто не забудет каждого человека, который мог бы сейчас идти по нашим улицам, видеть то же, что видим и мы, кто мог быть рядом с нами, кто мог быть жителем Тенебриса. Алекс Самитьер, мистер Келли, Бонет Херолайн, Генри, Зак Эрджей, Уильям Брайан и Кевин Батлер — имена, которые останутся в моей памяти до конца жизни. Я буду помнить до конца каждую мелочь своей юности. Разве можно забыть эти прекрасные моменты? Каждый день, что я встречала друзей, каждый переулок своего города, его каждого жителя и странные привычки этих людей — разве всё это может стереться из моей памяти? Нет. Никогда и ни за что.

Отец вышел через несколько минут. Машин уже не было вокруг нас. Он выглядел счастливым.

— Дело можно считать закрытым? — улыбнулась мама.

— Впереди нас ждёт ещё куча заморочек с бумагами, суд, перераспределения и прочая мутная ересь. Сейчас важно не это.

— Город, наконец, свободен, — сказал брат.

— Брэд, — подошёл папа к нему. — Прости, что не верил тебе.

— Не верил чему? — не понял Брэдли. Он пожал руку, которую впервые за долгое время ему протянул папа.

— Как у меня вообще могли быть сомнения… — прошептал папа и обнял его.

Я вдруг заметила, что что-то в нём изменилось. Он теперь смотрит на Брэдли с большой гордостью. И на меня он смотрит иначе, будто я выросла в его глазах. Теперь он гордится своими детьми. Наша мама тоже.

P.S.

Сегодня меня выписывают из окружной психиатрической больницы. Мне пришло направление из больницы сразу после того, как я вернулась в город. Попытка суицида дала огромные поводы для сомнения в моей эмоциональной стабильности. Я пробыла здесь не больше месяца, но чувствую, что за это, казалось бы, незначительное время изменилось многое в моей жизни. Конечно, трудно уже изменить хоть что-то. Всё хорошее, что было у меня, теперь разрушено. Но месяц в запертых четырёх стенах дали мне полное осознание того, что пережитое мной закончено раз и навсегда. Мне даёт это надежду на то, что впереди меня ждёт ещё столько же насыщенных событий, я встречу ещё не одну сотню людей, более половины из них окажутся на редкость приятными личностями, десяток станет моими товарищами, пара человек друзьями, найдётся один человек, что будет моей любовью. Я возвращаюсь в Тенебрис другим человеком с полной уверенностью в том, что впереди меня ждёт что-то грандиозное.

Главное, что мне дал этот месяц — я отпустила прошлое. Я больше не пересматриваются старые фотографии безмятежных моментов, не вспоминаю, как мы устраивали розыгрыши, прогуливали уроки, жили, насыщаясь каждым мгновением юности. Мне даже перестали сниться сны, как я бегу по полю с друзьями. В своих мечтах я больше не возвращаюсь к тем дням, что были год назад. Я не вспоминаю больше своих друзей. Я отпустила Кевина.

Во-первых, я научилась жить без него, без его поддержки, шуток, хорошего настроения. Во-вторых, я смирилась, что больше не встречу его. Не встречу больше никогда. Воспоминания о нём самые яркие, но это не значит, что на них сосредотачивается вся жизнь. Думаю, это самое лучшее, что могло произойти со мной за этот месяц.

Но всё же, я не отпустила Фила. Я продолжаю ждать его даже сейчас. Я продолжаю звонить каждый день брату, не переставая спрашивать его о том, не вернулся ли в Тенебрис мой Фил. Он всегда отвечает как можно мягче, но какими бы нежными не были его слова, я не могу смириться с той жёсткой правдой, которую мне подставляет сама жизнь. Фила всё так и нет. В городе не появлялся ни он,