Джихад. Экспансия и закат исламизма - Жиль Кепель

243

По данным переписи 1991 г., в Республике Босния, входившей еще в то время в состав Югославии, проживало 4 364 574 чел., из которых 43,7 % были мусульманами, 31,4 % — сербами, 17,3 % — хорватами, 5,5 % — югославами и 2,1 % — «другими» (см.: Bougarel X. Bosnie, anatomie d'un conflit. P.: La Decouverte, 1996. P. 141). Независимость республики была провозглашена 3 марта после проведения референдума, на котором за нее проголосовало почти единодушно 63,4 % избирателей, принявших участие в голосовании (сербы, представлявшие треть всего электората, бойкотировали референдум).

244

Началом войны в Боснии принято считать 6 апреля 1992 г. — день, в который началась осада Сараево сербскими формированиями, первый день осады Сараево сербской милицией. В этот же день независимость Боснии и Герцеговины, провозглашенная месяцем ранее, была признана Европейским Сообществом. На следующий день в городке Пале, близ Сараево, была провозглашена Республика Сербская Боснии и Герцеговины.

245

Выражение «этническая чистка», вошедшее в обиход во время войны в бывшей союзной Югославии, означает насильственное изгнание с данной территории населения, которое те, кто контролируют эту территорию, рассматривают как инородное. Этот фейомен приобрел особый размах в регионе, где группы населения, относившиеся к различным общинам, соседствовали друг с другом на протяжении веков.

246

Трактовка конфликта на территории бывшей Югославии в огромной степени зависела от его освещения в прессе и от семантических манипуляций, которым предавались противоборствовавшие стороны, чтобы получить поддержку собственного дела и очернить противника. О реальном ходе конфликта, масштабах «этнических чисток» и «геноцида», а также об использовании этих терминов см.: BougarelX. Op. cit. P. 1–14.

247

Первая конференция, призванная привлечь симпатии мусульманского мира к боснийскому делу и дать ему исламскую интерпретацию, прошла 18–19 сентября 1992 г. в Загребской-мечети (построенной в 1987 г. на средства из саудовских фондов). В ней приняли участие лидеры международного исламистского движения, близкого к «Братьям-мусульманам». См.: BougarelX. Islam et politique en Bosnie-Herzegovine: Le parti de l'Action democratique. These du doctorat. P.: Institut d'Etudes Politiques de Paris, 1992. P. 342. При написании данной главы автор широко использовал материалы этого новаторского исследования Ксавье Бугареля, отличающегося глубиной анализа и масштабностью освещения событий.

248

Большинство западных правительств заняли во время войны враждебные позиции по отношению к Сербии. В 1992 г. Организация Объединенных Наций проголосовала за принятие санкций в отношении новой Югославии (в состав которой 27 апреля 1992 г. вошли Сербия и Черногория), лишив ее членства в ООН. Международный Гаагский трибунал обвинил руководство самопровозглашенной в Пале 7 апреля 1992 г. Боснийской Республики Сербской в преступлениях против человечества и геноциде. Исламистские круги представляли войну как геноцид против мусульман, развязанный Западом, который отказывался признать существование «исламского государства» в центре Европы. По логике исламистов выходило, что сербские формирования, а затем и Слободан Милошевич, были лишь исполнителями плана по уничтожению мусульман. Истинные же виновники притворно оплакивали допущенные промахи, ничего конкретно не предпринимая, чтобы помешать этому варварству. В этой связи представляют интерес видеокассеты одной из главных гуманитарных исламских организаций — «Islamic Relief». См.: Belhon-JourdanJ. Les reseaux transnationaux islamiques en Bosnie-Herzegovine // Le nouvel Islam balkanique / Sous la dir. de Xavier Bougarel et Nathalie Clayer. P.: Ellipses, 2000.

249

О реакции арабского мира на войну в Боснии см.: Mitn T. La Bosnie-Her-zegovine et la solidarite du monde arabe et islamique // Magreb-Machrek. 1993. Janvier. P. 123–136; MECS. 1992. P. 218–220; 1993. P. 109–111; 1994. P. 127; 1995. P. 98–100. О восприятии на Ближнем Востоке гражданской войны в Алжире см.: ElOifiM. Op. cit.

250

К этим цифрам, которые носят оценочный характер и были подсчитаны ЦРУ, а затем переданы в прессу, следует относиться с осторожностью в силу отсутствия надежного источника. К данному количеству следует добавить несколько сотен «Стражей исламской революции» — в основном военных инструкторов, состоявших в боснийских вооруженных силах и остававшихся в стране до окончания конфликта.

251

Во всей Боснии ПДД получило 30,4 % голосов, сербская партия СДП — 25,2 % и хорватская ХДС — 15,5 %, обеспечив тем самым успех националистическим партиям; «гражданские» партии набрали лишь 28,9 % голосов.

252

Опросы 1990 г. показывают, что уровень набожности среди мусульман — один из самых низких среди всех югославских национальностей: только 34–36 % считают себя «религиозными» людьми, а 61 % молодых людей заявили, что ни разу не были в мечети. См.: BougarelX. Discours d'un Ramadan de guerre civilis // L'Autre Europe. 1993. № 26–27.

253

Сербы и хорваты носят имена, которые не указывают на их конфессиональную принадлежность. Но фактически они различаются по принадлежности первых к православию, а вторых — к католицизму, что находит отражение в транскрипции их общего сербскохорватского языка (сербы используют кириллицу, хорваты — латиницу). В истории данное обстоятельство выражалось в тяготении сербов к Восточным Церквам (подпавшим под политическое господство мусульман), затем — к Греции и России, а хорватов — к Римской Церкви, затем — к Австро-Венгрии и Западной Европе.

254

См.: Bauganel X. Un courant panislamiste en Bosnie-Herzegovine // Exils et roya15umes. P. 275–299.

255

Муфтий Иерусалима Амин аль-Хусейни, выступавший против создания еврейского национального очага в Палестине и против Великобритании, которая, приняв в 1917 г. Декларацию Бальфура, сделала возможным осуществление этого проекта, присоединился к гитлеровскому лагерю и был назначен ректором Исламского института в Берлине. В его задачу входило превращение ненависти к сионизму, распространенной в арабском мире, в поддержку нацистской политики.

256

В Югославии в годы Второй мировой войны параллельно с сопротивлением немецкой и итальянской оккупации шла гражданская война, главными протагонистами в которой выступали усташи, четники и партизаны. Память об этих событиях сохранится вплоть до начала гражданской войны 90-х годов. Движение усташей, опираясь на созданное 10 апреля 1941 г. пронацистское «Хорватское государство» (включавшее в себя Боснию и Герцеговину) проводило политику истребления евреев, цыган и сербов. Мусульман, рассматриваемых как «хорватов мусульманского вероисповедания», усташи не трогали. Движение четников (сербских националистов) в качестве возмездия будет также заниматься массовым истреблением хорватского и мусульманского населения. Наконец, партизаны, предводительствуемые Тито, сумеют привлечь в свои ряды, помимо сербов и хорватов, — коммунистов, немалое число мусульман, которых — в соответствии с советской моделью — будут рассматривать как этнос, требующий особого подхода. Воспоминания о жестокостях, совершенных в годы Второй мировой войны, вновь всплывут в коллективной памяти в связи с конфликтом 90-х годов: сербы вспомнят о массовых убийствах, совершавшихся усташами, и постараются протянуть от них нить к независимой Хорватии 1991 г. Мусульманам также припомнили их участие в сербских и еврейских погромах. В свою очередь, в хорватском и мусульманском лагерях заговорят об убийствах, совершенных четниками; к последним причисляли и участников сербских вооруженных формирований. Так как четники носили длинные бороды, составлявшие часть их имиджа, боснийские мусульмане тщательно брились — что вызвало трения между ними и бородатыми «джихадистами», прибывшими в Боснию в 1992 г. Об этих обычаях см.: PopovicA. Les musulmans de Bosnie-Herzegovine: mise en place d'une guerre civile // Actes de la recherche en sciences sociales. 1997. Mars. № 116–117. P. 91–104.

257

В «Исламской декларации» мы читаем: «Наша цель — исламизация мусульман. Наш девиз — верить и бороться». Данный документ — «синтез идей, которые все чаще и чаще слышны почти повсюду и которые имеют одинаковую ценность во всех уголках мусульманского мира» — претендует на то, чтобы быть программой «действий, направленных на их реализацию». Этот короткий текст состоял из трех частей. В первой части перечислялись причины «отставания мусульманских народов», приписываемого косности улемов (из-за нее «Коран утратил авторитетность Закона», а его заповеди «растворились в бормотании затверженного наизусть коранического текста»), а также извращенности «так называемых западнических прогрессистов» и «модернистов», которые «повсюду в мусульманском мире являлись воплощением бед и несчастий». Символом «модернистов» выступал Ататюрк, реформы которого привели к тому, что Турция стала «третьестепенной страной». Единственный выход из сложившегося положения Изетбегович видел в «формировании и объединении интеллигенции, которая мыслит и чувствует по-исламски. Эта интеллигенция высоко поднимет знамя исламского порядка и вместе со своими единоверцами — мусульманами — приступит к реализации исламского переустройства общества». Предложенная программа вызывает в памяти отдельные пассажи из «Вех на пути» Сайида Кутба. Вторая часть «Исламской декларации» была посвящена «исламскому порядку». Последний подразумевал одновременное существование «исламского сообщества» и «исламского порядка», поскольку каждое «истинно исламское движение» является «в то же время движением политическим». Остальная часть текста была довольно расплывчата и неопределенна: в ней отсутствовали предложения о том, как можно установить такой исламский порядок, не было четкой привязки к положению мусульман в Югославии. «Исламское обновление не может начаться без религиозной революции, но оно не может успешно продолжаться и воплощаться в жизнь без революции политической. Наш путь начинается не с захвата власти, а с завоевания людей», — отмечал автор. Тем не менее его партия — ПДД — придет к власти после победы на выборах, так и не совершив предварительно «религиозной революции» в Боснии. Третья часть «Исламской декларации» — «Проблемы исламского порядка сегодня» — ставила вопрос о переходе от религиозной мобилизации к политической борьбе. Партийные активисты призывались быть «в первую очередь проповедниками и только потом — солдатами». «Исламское движение должно и может взять власть, как только в количественном отношении оно окрепнет до такой степени, что будет не только в состоянии свергнуть правящий режим, но и приступить к формированию новой исламской власти», чтобы на практике реализовать «исламскую революцию», а не «исламский государственный переворот». Текст Декларации заканчивался критической ссылкой на пример Пакистана, который был со дан в 1948 г. как «исламская республика» и «великая надежда», но который разочаровал автора неспособностью установить «исламский порядок». (В 1970 г. Пакистан, в котором в 1958–1969 гг. правил модернизатор-автократ генерал Аюб-Хан, а после него — генерал Яхья Хан, завершил самый «светский» период в своей истории. Государство было терзаемо сепаратистской оппозицией Бенгалии, отделившейся в 1971 г. от Пакистана.) Декларация предлагала панисламистское видение мира, создание мирового политического союза мусульман по примеру Европейского Экономического Сообщества. Острием «исламского движения» являлось, по мнению автора, «возмужавшее за последние годы новое исламское поколение», «родившееся в исламской колыбели, выросшее в унижении и горечи поражений, объединившееся в патриотическом порыве». Использованный здесь перевод на французский язык «Исламской декларации» взят из: Dialog/ Dijalog. 1992. Сентябрь. № 2–3. Приложение «Югославское досье: ключевые тексты». С. 35–54.