Мираж - Сохейр Хашогги

Дженна рассказала Лайле обо всем, в том числе о событиях последней ночи и последнего утра в жизни Лайлы-старшей.

Когда Дженна закончила свой рассказ, девушка вскочила с кровати и бросилась в ванную.

Лайлу долго и мучительно рвало. Она вернулась в спальню, бледная и дрожащая, и спросила:

— Ты знаешь, что я была там — в аль-Ремале? Я нашла женщину, которая вскормила меня, во всяком случае, она так мне сказала. Бедная женщина! Раньше времени состарившаяся, как и многие в той деревне. Боже, как я ненавижу это место! И знаешь, что я тогда подумала? Я подумала: «Не это ли моя настоящая мать? Что мой отец…» — Лайла внезапно замолчала, потом нехотя улеглась на смятую постель и незаметно уснула.

На третий день Лайла долго не открывала дверь на стук Дженны. Та, наконец войдя, поздоровалась с Лайлой и не произнесла ни слова.

— Историй больше не будет? — спросила Лайла. Сейчас она напоминала капризного ребенка, который перед сном требует у няни сказку.

— Я и так без умолку болтала последние два дня, — ответила Дженна. — В моей работе это непростительный грех. Лучше скажи, как ты себя чувствуешь.

— Пытаюсь переварить то, что услышала, — зло сказала Лайла. — «Как ты себя чувствуешь?» — Ее лицо исказилось. — Как, вы думаете, я могу себя сейчас чувствовать? Как дурацкая неваляшка. Ее свалят набок, а она снова встает и раскачивается. Ну и вопрос: «Как ты себя чувствуешь?» Знаешь, твоя мать умерла, но это была не твоя настоящая мать, правда, настоящая тоже умерла. Кстати, познакомься, женщина, которую ты встретила, не просто женщина, а твоя тетя, но это так, к слову. Будьте вы прокляты, будьте вы все прокляты! — Лайла изо всех сил молотила кулачком по краю кровати. — Можете опять свалить меня, только на этот раз я уже не поднимусь!

«Ты уже поднялась, девочка, — облегченно подумала Дженна. — Теперь надо только не дать тебе снова упасть».

В течение последующих дней Лайла начала потихоньку выходить из своего добровольного заточения. Однажды она даже вышла к ужину. На следующий день воспользовалась косметикой. Спросила совета Дженны, можно ли ей пообщаться еще с кем-нибудь. Как-то раз Лайла даже сама выступила в роли психотерапевта.

— Ты собираешься сказать правду своему сыну?

Теперь уже сама Дженна повела себя уклончиво.

— Не думаю, что сейчас подходящее для этого время. Ты же знаешь мою историю, кем я была, и кто я до сих пор, и за кем я до сих пор замужем. Нет, не думаю, что сейчас время говорить об этом с Каримом.

— Ты думаешь, Карим не сможет справиться с этой историей, не сможет переварить ее? Или ты боишься, что не вынесешь того, как он отнесется к твоему рассказу?

Это был трудный вопрос. Слишком трудный.

— В этом я не уверена. Но пока я не стану этого делать. Когда-нибудь…

— Расскажи ему все сейчас, теперь и как можно скорее! Какой-нибудь выход все равно найдется, он же твой сын. Ты не можешь вечно обманывать его.

Вечно… Думать о вечности давно стало непозволительной роскошью для Дженны. Вечно…

Шляпы. Десятки шляп, одна причудливее другой.

— Выберите себе по одной, — сказал Малик Дженне и Лайле, — а потом мы подберем к ним наряд. Мы собираемся на скачки: в Дель-Маре открытие сезона. Шляпа — непременная часть туалета.

Для Лайлы это был праздник, в сущности, первый ее выход в свет после долгого затворничества. Для Малика это тоже был большой день. Специально для калифорнийских скачек были доставлены его чистокровные лошади.

До ипподрома они долетели на вертолете вместе с Фаридом, Джабром и еще одним телохранителем. Ристалище до странности напоминало ипподром в Эскоте, правда, в калифорнийском исполнении. Женщины были в костюмах, пригодных скорее для пасхальных праздников, мужчины — в спортивных костюмах. Среди публики Дженна увидела старых кинозвезд.

Персональная ложа Малика защитила их от напора толпы и от посторонних глаз, но некоторые из присутствующих решили проявить почтительность и подошли пожать руку Малику Бадиру. В основном это были конезаводчики из Техаса.

В пятом заезде Малик и Дженна единодушно поставили на Беглеца пустыни, и, когда легконогое животное оставило позади всех остальных участников скачек и пришло первым, брат и сестра, обнявшись, подпрыгивали на месте, как маленькие дети.

— Вас фотографируют, босс, — предупредил охранник.

Дженна и сама уже заметила на дальних трибунах нацеленный на них телеобъектив.

— Не обращай внимания, — успокоил Малик охранника. — Как утверждают, мы находимся в свободной стране.

Однако Дженна поспешила сесть и надвинуть на глаза шляпу…

На следующий день Малик, смеясь, бросил на стол свежий номер популярной бульварной газетки. На первой странице огромная фотография: Дженна, обняв за шею Малика, робко смотрит прямо в камеру. Заголовок гласил: «Таинственная женщина — очередная вспышка страсти миллиардера?»

На следующий день газета поведала читателям разгадку: «Док-феминистка — товарищ по играм Денежного Мешка Малика». Под этими словами, набранными жирным шрифтом, красовалась фотография — Дженна поспешно надвигает на глаза шляпу.

Дженна чувствовала себя задетой, но вместе с тем ее разбирал смех: после ее многочисленных отказов фотографироваться для обложек книг, после увиливаний от телевизионных интервью — и вдруг такое! Но, в сущности, какое все это имеет значение? Если Малик прав, то появление в газетах нескольких фотографий не сыграет никакой роли в том, найдет ее Али или нет.

Вечером Дженна позвонила на свой домашний автоответчик, она надеялась, что за время ее отсутствия звонил Карим, и очень удивилась, услышав голос Брэда. Его сообщение было кратким:

— Вижу, что ошибся в тебе. Прощай, Дженна.

Сначала она подумала, что Брэд имеет в виду свое предложение о замужестве, но потом ей стало ясно, что ему на глаза попались злосчастные бульварные листки.

О Господи! Первым ее желанием было ближайшим рейсом вылететь в Бостон, порвать на куски магнитную пленку из автоответчика, потом найти Брэда и влепить ему хорошую затрещину. Как он посмел так судить о ней? Надутый, самодовольный индюк!

Но через несколько часов гнев поутих, и Дженна ощутила холодок в сердце. Ей совсем не хотелось терять Брэда, ведь теперь все так просто. Она позвонила ему домой. Слуга, взявший трубку, узнав, кто звонит, ответил, что мистера Пирса нет и неизвестно, когда будет. На фирме то же самое ей сказала секретарша.

Злость охватила Дженну с новой силой. Ладно, если ему так угодно, она проживет и без него. Разве не так?

Вообще-то ей до зарезу было нужно домой. Лайла остается в надежных и компетентных руках. Дженна уже мало чем может ей помочь, разве что станет образцово-показательной теткой.