Фантастика 2025-32 - Алексей Викторович Вязовский

— Все снимай! — сказал я, и она только посмотрела удивленно и немного надула губы. Она поиграть мной хотела, дурочка.

— На колени! — сказал я, включая свет.

— Ой! — зажмурилась она. — Может, выключите, Сергей Дмитриевич? И пойдем на кровать!

— На колени! — я приставил ей ко лбу пистолет.

Тут-то она и взбледнула.

— Да вы что? Это игра такая? Я же и так…, — Юля потянулась к пряжке моего ремня. Ну точно, дура! И как я раньше не замечал? Надо новый конкурс на ее место объявить. И чтобы не младше пятидесяти!

— Рассказывай! — отбросил я ее руку. — Кто и когда тебя нанял?

— Да что вы такое говорите?!

Я щелкнул предохранителем, и секретарша все мигом поняла. Тут же начала плакать.

Смотрел я на нее и понимал: нет ничего более жалкого и беззащитного, чем абсолютно голый человек, который стоит перед человеком одетым и вооруженным. Так ломают даже сильных мужиков. А уж ее-то… Да пара пустяков.

— Не зли меня, сука, — сказал я. — Я все знаю. А чтобы тебе легче вспоминалось, я произнесу одно слово: Сакура. После этого советую тебе думать над каждым словом. От этого будет зависеть, останешься ли ты в живых или нет. Я пока насчет тебя еще не решил. Очень хочу мозги тебе вышибить, мразь.

— П-пожалуйста, — ее губы задрожали, а тщательно наложенный макияж потек, превращая точеное личико в уродливую, испохабленную грязными разводами маску. — Умоляю! Я все сделаю! Все, что скажете! Умоляю! — шептала она, а по ее когда-то хорошенькой мордашке лились потоки слез.

Не осталось ничего от былой красотки: глаза красные, нос распух, губы искусала в кровь. Да еще и морда вся в косметике перемазана. Общая беда всех постсоветских баб — косметикой пользоваться не умеют, но любят, обгоняя по производительности бригаду молдавских штукатуров.

— С самого начала! — сказал я и сел в кресло. — И теперь давай попытаемся понять, как сделать так, чтобы твоя фамилия не оказалась в милицейских сводках. Это обычно так звучит: такую-то, такую-то нашли в мусорных баках по частям.

Все оказалось просто до банальности. К нашей Юленьке месяца четыре назад подсел симпатичный парень со шрамом на губе. И звали его Андрюша. У них закрутился бешеный роман, и эта коза поверила в женское счастье и в кучу спиногрызов, которых этому самому Андрюше нарожает. Только одно препятствие стояло между ней и ее любовью — недостаток денег. Он прогорел на паленой водке, и больше у него не было ни копейки. Оказывается, я его кинул. Надо же, а я и не знал! Зато Андрюша знал, как поднять немалую сумму. А для этого я должен был не попасть на одну важную встречу. Вместо меня туда попадет он, любовь всей ее бестолковой жизни, заключит выгодный контракт, после чего унесет ее на крыльях неземной страсти в собственное гнездышко.

Думаете, бред? Да ничего подобного! Женщина сама себя и не в таком уверить может. Была бы мотивация. А у нашей Юленьки ее вагон и маленькая тележка. И ведь даже не смутило, что любящий человек под другого ее подкладывает.

— Хата на тебя оформлена? — спросил я уставшим голосом. Правда, утомлять начинает человеческая тупизна.

— Н-нет! — замотала она головой. — Снимаю пока. Но сразу после…

— Андрей твой — киллер у шадринских, — спокойно сказал я ей. — Меня должны сегодня убить, а потом убили бы тебя.

— Нет! — замотала она головой. — Не верю! Нет!

— Казино, Юля! — напомнил я ей. — Ставка — казино. Они хотят отобрать его. А для этого нужно убить меня. Через два дня сделка. Подобраться ко мне днем они не смогут. Со мной целая рота охраны. Вот поэтому тебя и используют. Все еще сомневаешься? Тогда скажи мне, глупая, будет ли настоящий мужик любимую женщину к другому в постель пихать? Да он глотки за нее рвать будет. Убьет того, кто только посмотрит на нее. Думаешь, тебя любят, если в расход пускают? Ты что, рассчитываешь остаться в живых, если меня убьют у твоего подъезда?

— Я вам не верю! — сказала она, но голос ее дрогнул. Проняло.

— Хочешь убедиться? — спросил я ее. — Расстрелянный Мерседес тебя устроит? В окно кухни хорошо видно будет.

Она молчала, и лишь в глазах ее плеснулось понимание. Видимо, тоже кое-какие факты сопоставлять стала.

— Ты же позвонить должна? — ласково спросил я ее. — Сказать, что я вышел. Ведь так? Ну сама подумай, какие тут могут быть переговоры. Меня просто изрешетят у подъезда.

Она уткнулась в ладони чумазым лицом и затихла. Только плечи вздрагивали.

— Ах да! — вдруг вспомнил я. — Ты звонила Елене Лужиной. Тебе приказали или ты сама до этого додумалась?

— Сама, — прошептала она и опустила глаза. — Это до Андрея было. Отбить хотела…

— Звони ей и все рассказывай, — я толкнул ее стволом пистолета в сторону аппарата с диском. Тут жили эстеты, которые любили поболтать в постели. Телефон стоял и в спальне.

— И не приведи тебе господь, — продолжил я. — Если она тебе не поверит и к концу разговора будет думать, что ты все-таки со мной спала. Звони.

Она поползла к телефону на коленях, не смея подняться, и закрутила диск. Вот ведь умница какая, номер наизусть помнит. Не раз звонила Лужину-старшему на квартиру по моему поручению. Почему это нужно будет сделать именно сейчас? Да потому что я не уверен, что она минут через тридцать вообще будет в состоянии разговаривать.

— Добрый вечер! — произнесла она слегка дрожащим голосом. — Елену пригласите, пожалуйста. Елена? Меня зовут Юлия. Это я звонила вам тогда, помните? Простите меня, если сможете! Наняли меня конкуренты Сергея Дмитриевича… Не было… Да клянусь, не было ничего!.. Да точно не было!.. И не платил он мне!.. Я бы теперь сама заплатила, чтобы не влезать в это дерьмо! Но у меня выбора не было, понимаете! Мне квартиру подарили!.. Да сама ты пошла, стерва! — взвизгнула Юля вдруг. — Ты на всем готовом живешь, сучка, а я, как могу пробиваюсь!.. Мне ни хрена в этой жизни не светит! У меня же папы вообще нет! Не то, что у тебя, тварь!.. Я? Жалею? Да ни хуя не жалею, поняла? Что ты за золотой пизды волосок, что тебе все на блюдечке?.. Да срать я хотела, что ты там чувствовала! Сдохни, сука! Ненавижу тебя! — и она бросила трубку, глядя на меня с нарастающим ужасом.

А я… А я даже похлопал в ладоши, восхищаясь продемонстрированной экспрессий. Пистолет, правда, мешал… А она посмотрела на меня жалобно и заревела в