Исповедь русской американки - Валентина Попова-Блум

следующего года, и снег явно побеждал в борьбе с людьми и машинами. Мы тогда жили в деревне в горном районе, и местная дорога шла круто вверх от основной автомобильной магистрали.

Мы свернули с большой дороги под мостик и обнаружили, что наша дорога в гору не расчищена. Только следы от нескольких шин. Снегу было так много, что все деревья прогнулись, провисли и опустились над дорогой. Наш «Форд» пролезал под сугробами на ветках деревьев, рискуя быть заваленным снегом, тяжелыми провисшими деревьями и проводами.

Было страшно, но развернуться и поехать обратно мы не могли: завязли бы сразу в снегу надолго. Ехали вперед по еле заметному следу машин. Останавливаться было опасно. Снег всё валил, и деревья стали ломаться под его тяжестью и падать на дорогу. Могли еще зацепиться за провода, и тогда… Огромные снежные массы, накопившиеся на ветках, падали от звука или просто от собственной тяжести, к счастью, позади нас.

Впереди путь был еще свободен, но очень труден! Темно, никого, только тихо падающий снег и наш страх!

Наш водитель мужественно и решительно ехал вперед. Машина виляла, скользила, руль не слушался. Я молилась, чтобы поскорее проехать опасный участок и подъехать поближе к нашим улицам. Надо сказать, что этот лесной участок дороги шел в гору и составлял около семи миль. Не дойдешь пешком и в хорошую погоду!

Машина была молодцом! Напрягаясь, тяжело урча, она тянула людей вверх по горе. И дотянула до нашего поворота на новую горку. Тут машина вильнула и воткнулась носом в огромный сугроб, увязнув по середину высоты дверцы. Проехать даже пару метров было невозможно ни вперед, ни назад. Все было завалено огромным слоем снега в два фута (1 метр 20 сантиметров). Для сравнения: мой рост — один метр пятьдесят пять сантиметров.

Столько снега выпало за пять-шесть часов сильнейшего снегопада первого апреля! Как будто сразу вся зимняя норма снега свалилась с неба.

Мы с трудом вылезли, провалившись сразу по пояс, и поползли вверх. Мужчины были повыше, но зато тяжелее и проваливались так же, как и я. Мы долго ползли куда-то в кромешной темноте (провода давно оборвались и ни одного огонька не было видно ни вблизи, ни вдали), и я ничего не узнавала: почему-то вместо крутого подъема мы стали спускаться. Среди деревьев просматривались огромные белые холмы и рядом холмики поменьше. Я только потом сообразила, что это были занесенные снегом дома и рядом машины.

Я не могла узнать хоть какую-то улицу для ориентира. Поваленные деревья, отсутствие огней создавали ощущение девственного, дикого леса без признаков жизни, и мелькала мысль, что мы сбились с пути.

Но нам надо было спасать свои жизни и найти наш дом, который защитит нас и укроет от дикой природы. И мы ползли, перелезая через препятствия, и меня душил нервный смех. Гостям было не до смеха, они не ориентировались вообще, были в шоке и слепо следовали за мной (муж-водитель остался в машине на дороге).

По наитию я решила взять левее. Кажется, мы шли, вернее, ползли вдоль улицы, но я не была уверена, пока наконец не увидела в просвете между деревьев посередине улицы огромный белый холм и не сообразила, что это дом наших друзей, «куриный домик», как мы его называли, около которого мы спускались к озеру. Я стала продвигаться уверенней, поняв, что мы близки к цели.

Гости, кажется, уже отчаялись, ошеломленные такими переменами погоды. Но в Америке всё грандиозно, даже погодные катаклизмы. Приезжие москвичи никак не могли ожидать такого от этой Страны удобной цивилизации. Они уже видели Нью-Йорк, роскошь Атлантик-Сити, сто два этажа небоскреба и длиннющий тоннель через реку Гудзон, построенный сто лет назад, насладились теплой, почти летней погодой ранней весной, и вдруг — Сибирь. Впрочем, вряд ли эти люди, да и сама Сибирь, видели так много снега, выпавшего за несколько часов весной, в почти летнюю погоду. Наконец, определив наше местонахождение, я крикнула мужчинам впереди: «Ищите два столба! Между ними должен быть проезд к дому». И точно! Только столбы с фонарями на въезде оказались на уровне нашего носа, а не на привычной высоте. Доползли до двери в дом, отмели от двери огромный сугроб и ввалились в дом, как говорится, без рук, без ног.

В доме было не холодно, но и не тепло. Света, понятно, не было, ведь электрические провода порваны. Трясущимися от перевозбуждения и усталости руками я на ощупь нашла свечки. Потом, с трудом и тоже на ощупь, в кухонных ящиках — спички.

Со свечкой отвела гостей в нижний этаж, дала все имеющиеся в доме одеяла, и они в изнеможении повалились на кровати и мгновенно уснули. Тут только я поняла, что муж не с нами, так как он остался в машине.

Проанализировав наш сложный маршрут к дому, я убедилась, что мы шли от машины не по той улице. Мы вышли к спуску на пляж, где нас обычно встречала дурная, бросающаяся на всех и пугающая своим лаем белая собака. Благо, она была на привязи. Сейчас она или под сугробами, или, скорее, в доме, лишив нас ориентира.

И еще я поняла, что мой муж заблудится в этих улочках. Он прекрасный водитель, знает все дороги, но не бегает по округе, как я, для сбрасывания веса. Он на машине ездит по прямым проезжим улицам, и ему худеть нет никакой необходимости.

Оставив машину внизу под горой, он, если и поползет, то уж точно не в ту сторону. Я надела высокие ботинки и вышла в снежную бурю искать блуждающего мужа. Я кричала слабым голосом и не знала, в какую сторону идти: влево или вправо.

Домов не было видно. Только снег. Тут мне в голову пришла мысль, что кроме меня на улице могут бродить медведи, так часто встречающиеся в этом горном лесном районе Нью-Джерси. Я сразу вспотела от ужаса. Повернула к дому, собираясь вернуться.

Но встала перед дилеммой: спасать заблудившегося человека или спасать свою шкуру от медведя. После минутного колебания я продолжила свой бестолковый поиск в ночи. Надо сказать, этому помогла мысль: какой же глупый медведь будет шастать