Королева четырёх частей света - Александра Лапьер

собой в путешествие, догадываясь, что оно может быть напрасным. И мне обидно, что он заставил меня в него поверить. И очень жаль, что он дал моему энтузиазму одолеть, смять себя... Но при чём тут Альваро? Зря я позволила тебе приписать ему такое значение, которое в нашей жизни вовсе не имеет смысла.

Мне уже давно кажется, что мы все вместе играем в игру, где каждый берёт роль другого, занимает его место. Я превратилась в Альваро, который делает вид, что разделяет мечты того, кто моложе. Но... в том-то и дело, что я не могу притвориться так, как Альваро, будто верю в них! Не могу обманывать тебя, утверждать, будто Соломоновы острова — по-прежнему мечта моей жизни! Жизнь моя здесь, в Лиме. В этом доме. С тобой.

Может быть, и с детьми: они у нас ещё могут быть. И только так... Ты говоришь, что мои сомнения и колебания означают как раз обратное. Настаиваешь на том, что я сама для себя умерла, что не похожа на ту, на ком ты женился, что, переменившись, я предала себя и тебя. Утверждаешь, будто я стала трусихой. А на самом деле, Эрнандо, это ты сам боишься... Или что-то от меня скрываешь? Как скрыл договор с вице-королём о замене манильского галеона моим кораблём? Тогда ты много недель не говорил мне правды о том, что замыслил... Уж не влюблён ли ты в другую? Я тебя знаю: ты наслаждения любишь, ты создан для любви... Может, у тебя в порту кто-то есть?

Так отправляйся, Эрнандо! К чёртовой бабушке! В конце концов, плевать я на это хотела».

Мысли её затуманились. Она вернулась к тому, что твердила себе уже сотни раз:

«Так это всё: китайский павильон, твоё предложение, наше возвращение на “Сан-Херонимо”, счастье в Мексике и в Кастровиррейне — всё это был лишь обман? Средство, чтобы ты достиг своей цели?

А теперь я отказываюсь быть твоим орудием, ты хочешь освободиться от меня и бросаешь. Но если я отдам тебе те два ключа, что ты требуешь, отдам ларец аделантадо, выдам его секреты, карты и планы — я обреку тебя на его судьбу... Ты скажешь мне на это: нельзя осчастливить против воли. Но как же можно тем, кого любишь, сознательно посылать несчастье? Ты опять возразишь: если я не дам карт аделантадо, то все шансы окажутся у Кироса. И ещё: если бы я тебя любила — в самом деле любила! -то радовалась бы твоей славе открывателя Пятого континента.

Где ты сейчас? Инес передала мне записку: у тебя в Кальяо дела, там ты и заночуешь.

Пользуешься случаем показать мне: ты сохраняешь независимость. А когда вернёшься, то не один. Ты приведёшь с собой банду матросов — всех, кого уже нанял. Мы не виделись много дней. А сказать друг другу ничего не сможем. Я не покушаюсь на твою свободу — только зачем ты на ней так настаиваешь?»

Зимние дни 1607 года были пасмурными. Всё время дул северо-восточный ветер. Но ни одно облако не плыло по небу. И теней не было: только этот серо-зелёный туман, вечная дымка, нависшая над монастырями Лимы...

* * *

Два года спустя. Лима, монастырь Санта-Клара, ноябрь 1609 г.

— Не понимаю, не понимаю, не понимаю...

— Милая Петронилья, ты говоришь, как те манильские дамы. Чего ты не понимаешь?

— Тебя Исабель, — ответила старшая сестра, пристально глядя на младшую.

Как ни старалась Петронилья — так и не могла привыкнуть к чёрным волосам сестры, к тому, как она исхудала, как страшно подурнела от тяжелейшей епитимии, наложенной самой на себя.

— Зачем ты ушла сюда? Ты не принадлежишь к этому монастырю. Что ты делаешь в Санта-Кларе?

Исабель улыбнулась — вернулась та непринуждённость и близость, что всегда была между ними.

— А ты, видать, маловерка, querida mia. Пути Господни неисповедимы. Кто тебе сказал, что я не призвана быть среди вас?

— Я одно знаю, Исабель: дона Эрнандо ты любишь больше, чем Творца. А поклоняться кому-либо, кроме Бога, — смертный грех!

— Если бы не было на мне грехов, кроме любви...

— Зачем ты жертвуешь собой? Зачем отрекаешься от мира?

— Жертвую? Отрекаюсь? С чего ты взяла?

— Ты пришла ко мне спрятать ларец аделантадо. Я исполнила твою просьбу: сберегла его. Сегодня опять сделала, как ты хотела: положила твои книги под статую Божьей Матери. А теперь объясни: что ты натворила?

Исабель послушалась.

— Когда мы с тобой встретились в Лиме, я подумала, что могу искупить свои грехи времён экспедиции дона Альваро.

— Какие же ты совершила преступления, Исабель?

Она не ответила на вопрос.

— Я считала: когда спрячу ларец, Эрнандо поймёт, что шансов у него нет. И не думала, что он всё равно отправится! Я считала: со временем всё пройдёт. Альваро собирал экспедицию больше двадцати пяти лет. Я — десять. Эрнандо, конечно, богат, но не настолько, чтобы скоро подготовить такое громадное плавание. В тот вечер, когда я прибежала к тебе, он рассказал мне: Кирос вернулся в Мексику. Наш бывший штурман, сказал Эрнандо, столкнулся с теми же проблемами, что и аделантадо. Его команда взбунтовалась. Он привёл только один корабль из трёх и сам в полной растерянности. Неведомой Австралии Кирос не открыл, Соломоновых островов тоже не обнаружил; ему даже не удалось вернуться на Санта-Крус. Ты можешь сказать мне, что для нас это добрые новости. Я же восприняла это как катастрофу. Несмотря на полную неудачу, Кирос хвалился, будто уже основал первый город на Пятом континенте. И отправился в Мадрид воспевать свои подвиги. Я знала, как он лжив и настойчив. Он опять добьётся своего. Второй раз получит командование и вернётся в Лиму с торжеством. Тут нечего сомневаться: он снова отправится искать наши острова... Я знала это. Эрнандо тоже знал. Он утверждал: если бы Кирос в самом деле нашёл Неведомую