"Фантастика 2023-177". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Исьемини Виктор

Вентис вновь тяжело вздохнул и вернулся к работе — вот еще чуть-чуть… вон до той крошечной трещинки в стене — и на сегодня хватит, иначе тот маг, что заступит на пост через два часа, может что-нибудь заподозрить… И вся работа — труд стольких дней и ночей — пойдет насмарку…

Все. Достаточно. Пока хватит. Теперь можно передохнуть… А ведь, казалось, цепь его рассуждений была так логична, так верна… Он соединял две полусферы — и получал магический амулет невиданной мощи… Подумать только, ведь это должен был быть шар неизвестного ныне металла, порытый забытыми ныне символами, которые нанесли могущественнейшие маги прошлого, а может и сами боги-создатели… Ну по всему выходило, что это будет нечто такое… такое… могущественное такое… К тому же все легенды твердят, что для управления этим талисманом не нужны специальные знания — такая штука сама поможет владельцу. Сама подскажет, как собой управлять!.. И Вентис считал, что он — самый догадливый, что он вот додумался, а все другие маги (ограниченные приверженцы традиций!) лишь топчутся вокруг великой тайны… А он вот додумался… Собственно говоря, Вентис и сам до сих пор не мог до конца поверить, что ошибся. Возможно, надо было произнести некоторые формулы, или соединять полусферы не в горизонтальной, а в вертикальной плоскости… Или еще чего…

За дверью послышался шум. Это заступающий на пост маг принимал у своего предшественника камеру, опутанную сетью заклятий. Через час ему станет необычайно скучно, еще через час он окончательно утратит бдительность — и тогда Вентис продолжит свой труд и передвинет свое творение — прореху в магической системе Гимелиуса — чуть-чуть ближе к проклятой двери… Двери в проклятых стенах… Напротив крошечного зарешеченного окошка… Проклятого…

ГЛАВА 3

Большой Длинный Эману медленно рос на горизонте. Темная точка растеклась в линию, затем остров начал увеличиваться и в ширину, и высоту. Скалистые гребни хребта, карабкающиеся по холмам рощи пирамидальной формы деревьев с темно-зеленой листвой… Вот уже можно различить поселки и возделанные пашни, а также знаменитые виноградники. Суденышко вновь сменило курс. Рунгач правил левее — туда, где в бухте за скалистым мысом должен был находиться порт Эману. Вероятно, самый большой порт Архипелага.

Еще левее… Еще… Теперь парусник скользил параллельно линии берега, крутыми скалистыми уступами взбегавшего над белой пеной прибоя. Ингви и его спутники, не скрывая любопытства, вглядывались в пейзажи, медленно уходящие за корму — эта земля не принадлежала Миру… Не Мир… Нужно пожить жизнью Мира, проникнуться его культурой, чтобы понять, насколько это дико и невероятно — «не Мир». Созданы ли эти земли Гилфингом, преображены ли они Гангмаром и Гунгиллой? А если нет — то как же?..

И тем не менее — это просто земля, просто камни, просто деревья, трава, козы, мальчишки-пастухи; просто хижины и шалаши под просто небом… Очередное селеньице уплыло за корму, Рунгач принял еще левее, огибая круто обрывавшиеся в море скалы, затем направил парусник ближе к берегу. Ингви отметил про себя, что порывы ветра приносят какие-то звуки — равномерный шум, подобный рокоту прибоя, но иной, совсем иной… Корабль контрабандистов лавировал, подстраивая курс под боковой ветер, наконец впереди показался скалистый «нос» ограждающего бухту полуострова. Странный шум стал явственнее…

Еще поворот — и странникам открылся вид на Эману — город и порт, лежащий в огромной бухте, вернее, в заливе… У берега теснились, пожалуй, сотни судов — парусников наподобие «Листы», корабля старого Рунгача. И многоголосый шум, говор многотысячной толпы островитян, не отражаемый теперь скалами, повис над мутной водой залива, над кораблями у берега, над головами путников…

Рунгач вновь налег на рулевое весло, направляя свое судно в гущу других кораблей — и вскоре парусник уже скользил среди нагромождения канатов, мачт, свернутых парусов, среди гомона сотен моряков. Бормочущих, вопящих, приплясывающих на палубах… и размахивающих металлическими штуками, которые Ингви с некоторой натяжкой готов был признать оружием. Демона поразила внезапная перемена в поведении его спутников-островитян — те вдруг, как по команде, тоже принялись вопить, верещать и размахивать сжатыми кулаками и тупыми клинками, которые моряки повыдергивали из-за кушаков. Даже Рунгач что-то хрипел и ныл, кривя беззубый рот и тряся над головой тощей левой рукой (правая привычно покоилась на рулевом весле, которое старый шкипер не выпустил даже когда его судно замедлило ход и затем остановилось, покачиваясь у покрытого галькой пологого берега)…

Двое самых молодых членов экипажа «Листы» — то ли внуков, то ли племянников Рунгача (Ингви так и не смог из объяснений старика точно понять суть родства «через голову») — прыгнули за борт и побрели по пояс в мутной грязной воде к соседнему паруснику, все так же крича и размахивая бронзовыми кинжалами. Вскарабкались на борт. Вдруг толпа мужчин на кораблях разом рявкнула в унисон и тут же все принялись суетиться, попрятав клинки и на порядок тише гомоня — корабли двинулись от берега к выходу из порта…

Минут пятнадцать спустя в гавани осталось едва ли больше полудюжины суденышек. Тишина как-бы обрушилась на путников…

— А что это, собственно, было? — поинтересовался Ингви у Рунгача.

— А это Алгано Лучич, мой великий царь, наконец-то собрал храбрецов с окрестных островов в поход на Карассу! Великий поход! Теперь-то наши положат конец разбоям северян и предательству Токи! Долго не удавалось нашим сговориться и собраться для этого великого дела… Но отступник Тока Торгич учинил злое святотатство и теперь-то ему не поздоровится… Теперь покажем ему… Этого-то ему не простим…

Старик начал вновь входить в милитаристский раж, поэтому Ингви поспешил перебить его вопросом, о каком это, собственно, святотатстве идет речь.

— Так ведь он что-то учинил с «подобием Гили» своего острова!.. Его «подобие», «подобие Гили» Карассы исчез без следа! Тока его то ли сгубил, то ли… Злодей!.. Гнусный!.. Смердящие рыбьи потроха!.. — и дальше обычная для островитян скороговорка насчет козьего кала, рыбьего корма и прочее…

Ингви вздохнул, отвернулся от ярящегося старика и уставился куда-то в небо, отчаявшись получить хоть сколько-нибудь членораздельное объяснение последним событиям. Впрочем все было более или менее ясно… Более или менее…

Постепенно яростный подъем милитаристского духа у старика схлынул и я смог немного порасспросить его. Прежде всего, я вытянул из Рунгача кое-какие сведения о местной религии — довольно-таки простом и незамысловатом отражении верований Мира. Здесь поклоняются божеству-гермафродиту — «Гили, который родил себя сам». И пресловутые «подобия» — это семейка гермафродитов, которая гнездится на одном из внутренних островов Архипелага и держит своих эмиссаров при дворе царя каждого из «великих» островов. Совершенно монотеистичной эту религию не назовешь, поскольку я то и дело натыкался на упоминания о «Гаге злом», который есть враг и вечный противник «Гили доброго», но при этом… Как бы это сказать… Существование Гаги никто не признает. Странно, да? Тем не менее.

Затем политическое устройство народа островов. Каждый царь, во всяком случае, каждый великий царь крупного острова — самодержец и абсолютный монарх. Но при этом он выполнит любой приказ «своего» подобия Гили. Эти гермафродиты — не начальство над царями и не верховные жрецы теократических государств. Своей властью они отнюдь не злоупотребляют, предоставляя править царям, хотя любое их слово для царей — закон. Они, подобия, окружены мистическим ореолом, их боготворят, им поклоняются — вот поэтому островитяне терпели все выходки отступника Токи, пока он не замахнулся на святое. Собственно, никто ничего не слыхал о том, что Тока причинил вред «своему» гермафродиту — для того, чтобы эти трусоватые людишки (экипаж «Листы» ведь даже не помышлял о сопротивлении разбойникам в море, единственное спасение видя в бегстве) превратились в кровожадных вояк, было достаточно всего лишь слуха, что, дескать, «подобие» с Карассы несколько дней не показывается на людях… Лично я подумал, что эта беда, якобы приключившаяся с карасским подобием — утка, запущенная семейством Алганов с целью поднять соседних царей против монарха-соперника.