Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки - Юрий Колесников

Тем не менее бабуля доставала из подпола бульбу, от фитилька коптилкой зажигала заранее заготовленные тонюсенькие лучинки, которыми разжигала в печи дровишки. Некоторые хозяйки оставляли в печи тлеющие угли. Не без труда раздували их, пока наконец-то разгорится огонь. Сразу ухватом заталкивали в печь чугунок, наполненный водой и бульбой в кожуре. А тут появлялись из леса едоки. Чувствовалось, что бабули рады. Можно отвести душу и выговориться. Не часто такое у них бывало.

Предатели из местного белорусского населения встречались редко по сравнению с районами соседней Украины, несмотря на образовавшиеся там не только отряды, но и крупные партизанские соединения – Ковпака и Фёдорова, Попудренко и Наумова, а также других им подобных. Конечно, им приходилось намного труднее из-за в основном открытой местности, лишенной лесных массивов. На зимовку они перекочевывали в лесные районы Белоруссии.

Наслушавшись гитлеровской пропаганды население в сёлах пребывало в растерянности. То и дело следовали вопросы:

– А правда, што герман у Москве?

Ушедшие в подполье группки и возникшие в лесах отряды были малочисленны и в подавляющем большинстве без связи с Большой землёй.

Вдруг поздней весной сорок второго глубокой ночью самолёт сбросил небольшой груз и десантника – кинооператора Михаила Глидера с киноаппаратом и соответствующей аппаратурой. Его задача была – не только снимать хронику о партизанах. С наступлением темноты в центре села на куске установленного на стене сарая белого полотна в присутствии оповещённого населения с помощью небольшой динамки с ручным приводом собравшимся показали документальный фильм «Разгром немецко-фашистских войск под Москвой».

На селян увиденное в картине произвело огромнейшее впечатление. Были и слёзы радости, и подъём!

К отряду Шмакова примкнула большая группа бывших работников областного управления милиции Могилёва во главе с её начальником подполковником Рабоче-крестьянской милиции Василием Ивановичем Сыромолотовым, заместителем Яковом Михайловичем Глазшнейдером и начальником паспортного стола Голубцом, а также перативники, вплоть до собаковода уголовного розыска старшины Коптенко.

Разгром немецких войск под Москвой ошеломил мир. Первые сообщения о победе на подступах к столице страны оказали воодушевляющее воздействие на все последующие сражения.

За время пребывания в Клетнянских лесах Анатолий Шестаков сколотил боевую группу, которая выросла в бригаду с двумя сотнями боевиков. Отважный, серьёзный, деловой Шестаков за боевые успехи в борьбе с оккупантами получил звание майора. Не осталась без внимания и бригада Шмакова: поступило пополнение. В одну из ночей прилетел самолёт, выбросивший лейтенанта ГБ Алексея Панкратова, шифровальщицу младшего лейтенанта Галину Соловьёву и радистов Федю Кукушкина, Лёню Щукина и Васю Тихонова. С ними был радист Гриша Синицын от штаба Белорусского партизанского движения, возглавляемого первым секретарём ЦК Белоруссии Пантелеймоном Кондратьевичем Пономаренко.

Котельников назначил Алексея Панкратова своим заместителем. Благодаря этому он смог больше внимания уделять разведывательной деятельности.

Глава 10

К началу зимы сорок третьего года в Клетнянском лесном массиве базировались, помимо местных отрядов из числа партийного и советского актива Клетни, Мглина, Унечи, Клинцов, Суража, Хотимска, Костюковичей, бригады особого назначения НКВД Анатолия Шестакова и Павла Шмакова, разведгруппы штабов Брянского фронта и отдельных небольших по численности разведывательных единиц, как, например, лейтенанта Винницкого, от действующих в полосе фронта армий. Аркадий Винницкий – человек исключительно скромный, спокойный, незаметный и одновременно очень дельный, добывавший сведения о противнике, которые поражали начальников разведки крупных соединений. Его группка состояла из шести-восьми серьёзных бойцов.

Сравнительно недалеко от места расположения партизаны отвоевали у оккупантов обширное и как доска ровное поле, на котором по ночам садились прилетавшие из-за линии фронта транспортные двухмоторные самолёты «Дуглас», иногда «Си-47» и реже «Ли-2». Они доставляли в основном боеприпасы, новое автоматическое оружие, медикаменты, соль, курево, обязательно батареи «БАС-80» и анодные – питание для раций. Подчас – и кого-нибудь из начальства, прилетавшего с кратковременным визитом.

Обратно самолёты забирали раненых, больных, беременных женщин, осиротевших детей…. Иногда самолёты прилетали для вывоза из вражеского тыла какого-нибудь высокопоставленного пленного нациста.

Клетнянский лесной массив и территория вокруг него превратились в настоящий бастион. Здесь имелся даже «спиртзавод», работавший круглосуточно. Не все одинаково были падки на его продукцию, но случалось и так, что она была крайне необходима для самых различных надобностей, не исключая, естественно, медицину. Например, для дезинфицирования хирургических инструментов. При необходимости ампутации во избежание гангрены в тех нередких случаях, когда иссякала анестезия, доктор давал раненому выпить основательную дозу самогона.

Условия борьбы во вражеском тылу диктовали свои особые правила, порядки и законы. Среди примкнувшей к осназовской бригаде небольшой группы бойцов и командиров, вышедших из вражеского окружения, был широкоплечий, выше среднего роста майор Павел Брейборода – расторопный и услужливый, склонный к хозяйственно-снабженческой деятельности.

Когда в связи с приближением праздника Октябрьской революции командование партизанской бригады решило поподчевать личный состав ста граммами самогонки, Павел с удовольствием взял на себя непростую миссию по её добыванию.

Четверо суток ему пришлось пробыть у самогонщицы Дуськи, с которой он быстро нашёл общий язык. Три ночи, проведённые вместе, были на славу оправданны. В бригаду он привёз восьмидесятилитровый алюминиевый бидон, заполненный «перваком». Годовщину революционного праздника отметили на славу!

В связи с предстоящей встречей Нового тысяча девятьсот сорок третьего года Павел с аналогичным заданием отправился с той же посудиной к реке Ипути, но неожиданно у него возникли сложности: самогонщица закапризничала.

В видавших виды армейских ватных штанах и валенках, чумазая, с закопчённым лицом, приземистая толстуха Дусёк встретила Павла с холодком. Не понимавший причины Павел Брейборода настороженно, как бы в шутку спросил:

– Ты что, Дусёк, не узнаешь меня? Пашка!

– О, это ты?

Какой там был разговор, никто не знает. Но глубокой ночью самогонщица спросила:

– Ты, Пашка, майор али брешешь?

– Да что ты, Дусёк! Я то, что обещал, привёз. Вот военное удостоверение. Видишь, фото моё и подпись: майор. Врать тебе, что ли, буду, мой Дусёк…

Пашка уломал Дуську. Остался на целых трое суток в её хате, пока в сарае наполнялась его посудина. Но Дуська не переставала сомневаться:

– Значит, ты, Пашка, не брехал, что майор!

Павел был вынужден, возможно впервые в жизни, перекреститься, уверяя, что он действительно майор.

Этот жест вроде бы подействовал. Дуська поверила, что проводит ночи с майором! Тем более что он доказывал «на деле», что влюблен по самые уши, при этом с нетерпением дожидаясь, когда же его бочка в сарае наполнится.

Уже в бригаде за торжественным столом, заставленным новогодним холодцом с кусками трофейной свинины, соленьями и лепёшками, подвыпивший Пашка дал понять командованию, какой ценой добыта им выпивка.

Тут он на свой лад запел из оперы «Евгений Онегин»:

– Онегин, я бля… скрывать не стану! Безумно я, бля… люблю Татьяну…

Раздался громкий смех присутствующих.

– Тебе бы не добывать самогон, а петь в Большом театре… Молодчина, Пашка!

– Не мешало бы ему ходить на боевые задания наряду с пением, – заметил один из комбатов.

Действительно, Брейборода был готов исполнять функции писаря, мог согласиться за кого-нибудь подежурить в штабе или даже на пекарне. Только бы не послали в разведку. Переживал, менялся в лице, как только улавливал, что его собираются послать на задание. Был у него какой-то подкожный страх. Отделывался в таких случаях шуткой либо притворялся больным, говорил, что его одолевает кашель и он выдаст остальных. Но однажды он прямо признался начальнику штаба капитану Белову, который очень сочувствовал ему, знал его недуг. Брейборода так и сказал:

– Хотите от меня избавиться? Знаю, я погибну. Сон приснился: девочек своих я видел и мать… Это мне крышка, честное слово!

Начштаба вытаращил на Брейбороду глаза:

– Ты спятил, Паша!

– Возможно. Я же говорю – со мной происходит чего-то не то. Обидно только, что этим самым могу подвести людей…

– Ты же майор, Брейборода! – серьёзно заметил начштаба, – Возьми себя в руки. Стыдно ведь!