Время перемен (сборник) - Роберт Силверберг

— Пусть будет так, — сказал он, пожимая плечами.

Во всяком случае, не стоит так настырно совать нос куда не следует.

Мантелл уже не раз убеждался, пассивно бредя по предначертанному пути, что лучше позволять событиям идти своим чередом.

Казалось, эта девушка была в нем заинтересована. Он решил сейчас принять это как должное, а объяснения искать потом.

— А что, Стархевен заметно отличается от Мульцибера? — спросила она, внезапно прерывая его размышления.

— Очень отличается.

— Ты провел там семь лет?

— Ты же знаешь все данные моей психопробы! И, наверное, тебе не нужны мои заверения, — он ощутил неожиданное раздражение. Теплой беседы не получалось, они не находили общего языка.

— Прости, — сказала Майра. — Я не собираюсь бередить старые раны. Бен создал это место для людей вроде тебя, чтобы они могли забыть свое плохое прошлое и начать все сначала. Мульцибер был ничто, Джонни, дурной сон и только.

— Хотелось бы в это верить. Но я провел там семь лет, выпрашивая медяки. Я убил человека. Я не могу, как ты предлагаешь, выбросить это из головы, будто дурной сон, — он проговорил это резко и грубо, и она отпрянула, будто ей залепили пощечину. «Спиртное слишком быстро ударило в голову», — подумал он.

— Давай оставим это! — сказала она с ноткой участия и подняла свой бокал. — За Бена Зурдана и за мир, который он создал, за Стархевен!

— За Стархевен, — отозвался Мантелл.

Они выпили, осушив бокалы до дна, и заказали еще. Голова Мантелла шла кругом, но это было приятное головокружение. Где-то за третьим бокалом Майра заказала еду, и чуть позже прикатили два робота, нагруженные подносами. Они расшаркались и начали расставлять блюда: фазаны с гарниром из трюфелей, белое и красное вино, венгиланские крабы, выложенные на панцири, точно на тарелки. Мантелл ошарашенно уставился на яства.

— В чем дело, Джонни? — спросила она.

— Этот ужин обойдется в пятьдесят кредитов пятьдесят чипов. Сейчас он мне не по карману.

— Успокойся, Джонни, — улыбнулась она. — Бен угощает. Не думай о деньгах.

Он не ел ничего лучше в своей жизни — особенно с 11 августа 2793 года, дня, который запомнился ему на всю жизнь. В этот день земная корпорация «Клингсановые защитные экраны» решила, что запросто может обойтись без его нововведений.

Мантелл вспомнил, невольно содрогнувшись, как отчитывался о работе, исписав три листа, а через два часа обнаружил на своем столе розовую карточку увольнения. Зло фыркнув, он кинулся на административный этаж к самому старику Клингсану. Он ворвался в кабинет главы компании, и потребовал объяснений.

Клингсан объяснил. Тогда Мантелл высказал ему все, что накипело у него на душе, и пока говорил, его имя медленно и неотвратимо проступало в черном списке — теперь ни в одном мире Галактики ему больше не найти приличной работы.

Друзья нашли ему грошовое дельце на Мульцибере, вдали от Земли. Он угробил последние девяносто кредитов, чтобы добраться до этой планеты и услышать о своей скандальной репутации, которая тащилась за ним повсюду.

Он стал нежеланным даже на далеком Мульцибере.

А набрать денег на обратную дорогу он уже был не в состоянии. И даже за семь долгих лет он не смог собрать суммы, необходимой для переезда из этого ленивого, сонного мира вечных субтропиков.

— Опять о чем-то задумался, Джонни, — прервала его мысли Майра. — Я же просила не думать больше о Мульцибере. Постарайся забыть его.

— Я и не думаю больше, — солгал он. — Я прикинул… что не плохо было бы удрать отсюда, вообще не уплатив по счету. По-моему, хозяева ресторана не станут поднимать шума и взывать к закону. Здесь ведь нет законов.

— Вполне возможно. Но ты тоже не станешь взывать к закону, если они тебя поймают и сделают из тебя бифштекс. А если ты захочешь прийти сюда снова — они попросту захлопнут перед твоим носом дверь, или подсыплют в еду какого-нибудь медленно действующего яда.

На секунду-другую он задумался. И тут его осенило:

— Знаешь что? Я могу побиться об заклад, что в этом царстве вседозволенности законы действуют куда лучше, чем там, где они основаны на сложной системе высокоморальных правил и архаичных обычаев. Здесь законы преступности сводят друг друга на нет.

Она кивнула:

— Это самая великая идея Бена. Если взять группу людей, не отягощенных принципами морали, и заставить жить по определенному образцу, их совокупные преступные наклонности превратятся в упорядоченный и практичный способ соблюдения закона. Но это происходит только тогда, когда начинаешь запускать добропорядочных людей в систему, разваливающуюся на части.

Мантелл нахмурился. Он чувствовал, что где-то в ее рассуждениях есть противоречие, но в данный момент он не собирался ломать над этим голову.

— Знаешь, кажется, мне здесь понравится, — сказал он с улыбкой.

6

Джонни и Майра еще трижды начинали разговор, полный намеков и недомолвок, но каждый раз он быстро обрывался, и они окончили ужин в полном молчании. Глядя мимо оркестровых декораций, где пели скрипки (не настоящие скрипки, как догадывался он, а хорошо подобранный электромузыкальный синтезатор, скрытый где-то в этом огромном здании), Мантелл думал: «Какая потрясающая женщина». Он постарался представить хоть и безуспешно — что же такое она совершила, что оказалась здесь, на Стархевене, скрываясь от сетей галактической полиции. Майра казалась такой чистой, такой невинной! Конечно, она не ангел, но тем не менее у него создавалось впечатление, что ею руководят только высокие мотивы. Себя Мантелл тоже не считал законченным негодяем. Он считал, что является жертвой обстоятельств: жизнь могла сложиться совсем по-другому, если бы он не попал на Мульцибер, а остался квалифицированным техником-вооруженцем на старой Земле.

«В конце концов, я опять стал техником-вооруженцем, — подумал Мантелл. — Только не на Земле, а здесь, на Стархевене, где никто не пристает с дешевой моралью».

И где была Майра.

Просто удивительно, что он сидит и просто глядит на нее, не делая никаких попыток к сближению.

Она была девушкой Зурдана — это служило главной помехой. На такой планете ни один человек не позарится на возлюбленную тирана, если дорожит своей жизнью. Но, возможно, Зурдан уже ею пресытился… — «Кого ты хочешь обмануть? — спросил он самого себя. — Кому может надоесть такая девушка?» В мрачном настроении Мантелл решил, что должен отказаться от Майры Батлер, иначе его будут ждать крупные неприятности.

Появились роботы-уборщики, унесли остатки еды и недопитую бутылку.