Царствование императора Николая II - Сергей Ольденбург

«Совокупными трудами венценосных предшественников Наших на Престоле Российском и всех верных сынов России создалось и крепло Русское государство. Неоднократно подвергалось наше Отечество испытаниям, но народ русский, твердый в вере православной и сильный горячей любовью к Родине и самоотверженной преданностью своим государям, преодолевал невзгоды и выходил из них обновленным и окрепшим. Тесные пределы Московской Руси раздвинулись, и империя Российская стала ныне в ряду первых держав мира «, - говорилось в Высочайшем манифесте 21 февраля 1913 г.

По традиции, по поводу юбилея были объявлены всевозможные льготы - прощение недоимок, дарения на благотворительные цели, смягчение кар. Государь в Зимнем дворце принимал поздравления высших чинов империи; горячую приветственную речь произнес председатель Гос. думы Родзянко, поднесший государю икону Христа-Спасителя. В Москве в тот же день состоялся крестный ход; в шествии несли наиболее чтимые иконы Владимирской, Иверской, Казанской Божией Матери. За крестным ходом последовал парад войск на Красной площади перед Кремлем. По поводу юбилея были выпущены почтовые марки; на них впервые воспроизведены были портреты русских государей, от царя Михаила Феодоровича до императора Николая II. Некоторые почтовые чиновники первое время не решались штемпелевать эти марки, боясь «замарать царский портрет».

Государь не ограничился торжествами в столицах. Он решил с наступлением весны предпринять поездку по тем местам, где выросла и окрепла Суздальская и Московская Русь, где была вотчина бояр Романовых. 15 мая государь со всею царской семьей, несмотря на недомогание государыни и наследника, отбыл из Царского Села и проехал через Москву во Владимир; оттуда на автомобиле в Суздаль; посетил село Боголюбове. Прибыв в Нижний Новгород, царская семья проследовала оттуда на пароходе «Межень» по Волге в Кострому и Ярославль. Оба берега Волги были покрыты толпами крестьян, которые десятками тысяч собрались взглянуть на государя. Пристани и дома на берегах были украшены флагами и зеленью.

Особенно сердечным был прием в Костроме (19 и 20 мая). Все население города и окрестных селений вышло встречать царскую семью. Великие князья и княгини, духовенство, министры - все собрались приветствовать государя на родине Романовых. В Ипатьевском монастыре, где посланные от Земского собора умоляли инокиню Марфу благословить своего сына на царство, государя принимал костромской архиепископ Тихон; он говорил: «Если бы летописец был свидетелем настоящего высокого торжества, если бы он видел это царственное пришествие к нам, если бы слышал этот благовестный гул колоколов, эти клики всеобщего восторга - без сомнения, сказал бы он о настоящем дне: и была тогда великая радость в Ипатьевском монастыре и во всей Костроме…» В присутствии царской семьи на краю высокого обрыва над Волгой состоялась закладка памятника 300-летию дома Романовых. Когда государь покидал Кострому, толпа долго провожала его вдоль берега, а многие входили в воду по пояс. Государь был взволнован и тронут приемом в Костроме.184

После Костромы государь посетил еще Ярославль и Ростов и к 25 мая вернулся в Москву. Десятидневная поездка по Средней России произвела на государя сильное впечатление - как проявлением народной преданности, так и теми картинами бедности и нужды, которые ему случилось наблюдать при проезде через деревни.

Первая половина 1913 г. прошла под знаком Балканской войны и Романовского юбилея, но с осени снова вступила в свои права политическая борьба.

Министром внутренних дел, вскоре после неудачных для правительства выборов в 4-ю Думу, на место А. А. Макарова был назначен черниговский губернатор Н. А. Маклаков, которого государь уже и раньше хотел назначить на этот пост. В Н. А. Маклакове государь ценил человека, близкого к нему по общему государственному мировоззрению, чего он не мог сказать о большинстве министров. В то же время в Гос. думе к Н. А. Маклакову относились отрицательно - отчасти потому, что в своей губернии он применил административное давление на выборы и «провалил» несколько видных левых октябристов.

Государственный совет понемногу правил - отчасти путем новых выборов от дворянства и землевладельцев, но главным образом вследствие постепенного заполнения вакансий по назначению правыми отставными сановниками. В верхней палате создавалось большинство, стоявшее правее кабинета. Оно отвергало или сильно видоизменяло почти все большие законопроекты, принятые Гос. думой: введение земства в Сибири и в Архангельской губ.; создание волостного земства; реформу местного суда. В проект городского самоуправления в царстве Польском Гос. совет большинством 94 против 74, вопреки настояниям В. Н. Коковцова, внес статью, требующую, чтобы в городских думах и управах прения и делопроизводство велись исключительно на русском языке. После случая с западным земством правительство уже не пыталось применять какое-либо давление на Гос. совет.

В Москве в конце 1912 г. состоялись городские выборы, причем голоса в новой думе делились почти поровну между «левой» и «правой». Кандидатами в городские головы были избраны князь Г. Е. Львов и Н. И. Гучков, но последний, получив меньше голосов, отказался. Государь не хотел утверждать городским головой Первопрестольной представителя оппозиции, и весь 1913 г. эта должность оставалась вакантной. Н. А. Маклаков советовал назначить городским головой гофмейстера В. В. Штюрмера, видного правого члена Гос. совета, но В. Н. Коковцов убедил государя, что такой шаг вызвал бы резкие протесты во всех московских кругах, и обязанности городского головы так и продолжал исполнять его заместитель В. Д. Брянский.

Все эти факты вызывали недовольство не только левых, но и октябристских кругов: А. И. Гучков, который после своего поражения на выборах почти год провел на Балканах, прибыл на съезд городских деятелей в Киеве, обсуждавший деловые вопросы муниципального хозяйства, и 21 сентября произнес «под занавес» резкую оппозиционную речь. Он говорил, что «над всеми работами съезда печать уныния, безверия в плодотворность наших усилий» и что наблюдается «паралич всего государственного организма, застой законодательного творчества, расстройство управления», и призывал съезд принять политическую резолюцию. Хотя председатель, киевский городской голова Дьяков, отказался поставить ее на баллотировку, члены съезда, собравшись в коридоре наподобие студенческой сходки, приняли ее «поднятием рук».

8 ноября на конференции октябристов в С.-Петербурге А. И. Гучков выступил с докладом, подробно обосновывающим перемену его позиции. «Октябризм, - говорил он, - был молчаливым, но торжественным договором между исторической властью и русским обществом. Манифест 17 октября был актом доверия к народу со стороны Верховной Власти; октябризм явился со стороны народа актом веры в Верховную Власть». Гучков далее утверждал, что наступила «реакция», что действуют «новые странные фигуры»; он ссылался на роль правого крыла Гос. совета и объединенного дворянства, напоминал о попытке давления на выборах в Думу, указывал на слух о будто бы предстоящем новом изменении основных законов.

«Договор нарушен и разорван правительством, - заключал Гучков. - Мы вынуждены защищать монархию против тех, кто является естественными защитниками монархического начала, церковь - против церковной иерархии, армию против ее вождей».

Эта опасная и двусмысленная формула, как бы оправдывающая всякое нарушение дисциплины, не вызвала прямых возражений. Конференция единогласно одобрила доклад Гучкова.

Но когда в думской фракции был поставлен вопрос о переходе в оппозицию, только 22 депутата (из 100) на это согласились. Фракция распалась на три части, и большинство, около двух третей, с М. В. Родзянко, Н. В. Савичем, Е. П. Ковалевским и другими главными работниками фракции, образовали группу «земцев-октябристов».

Печать отмечала «полевение в стране». С весны 1912 г. - ленских событий и выхода в свет газеты «Правда» - заметно увеличилось число политических забастовок в рабочей среде. Но по большей части это были однодневные демонстративные забастовки протеста.185

С 24 сентября по 28 октября 1913 г. в Киевском суде разбирался процесс, привлекший сотни иностранных корреспондентов и наблюдателей: знаменитое дело Бейлиса.

Еще в марте 1911 г. в Киеве был найден убитым 12-летний мальчик, Андрей Ющинский; тело его было почти обескровленным, на нем было 47 колотых ран. Тотчас же пошла молва, будто мальчика убили евреи в целях использования его крови для каких-то таинственных обрядов.

Некоторые представители судебной власти, в частности прокурор судебной палаты Чаплинский, взяли на себя задачу доказать эту версию. Местный полицейский розыск указывал в совершенно другую сторону - были данные, что мальчика убила воровская шайка, - но сторонники «ритуальной» версии убийства заявляли, что полиция подкуплена евреями. В 3-й Думе правыми был даже внесен запрос по этому поводу (в мае 1911г.).