История любви леди Элизабет - Джудит Макнот

Понимая, что ожидание будет для нее хуже, чем действительность, Ян наклонился и задул свечи, стоящие у постели, затем спустил атласную ночную рубашку с ее плеч. От его прикосновения Элизабет вздрогнула, и он почувствовал, как ее охватывали разные эмоции. Взяв ее за плечи, чтобы помешать ей отодвинуться от него, Ян тихо сказал:

– Если б я хоть раз подумал, что это будет неожиданностью, я бы объяснил все еще неделю назад.

Странно, но для Элизабет имело большое значение, что в то время как Люсинда и, очевидно, все остальные, скрывали эти факты от нее, Ян поделился бы ими с ней. Она нервно кивнула и замерла в ожидании, он расстегнул ее ночную рубашку, которая скользнула вниз к ее ногам, тогда Элизабет быстро забралась под одеяла, стараясь не впадать в панику.

Не такой представлял себе Ян брачную ночь, но, раздеваясь при свете единственной свечи, горевшей в другом конце комнаты, решил, что она должна закончиться так, как он предполагал. Элизабет почувствовала, что кровать подалась под его весом, и сжалась всем телом, чтобы занимать, как можно меньше места. Он шевельнулся на своей стороне, оперся на локоть и рукой коснулся ее щеки.

Когда Ян ничего не сказал, Элизабет открыла глаза, смотря прямо перед собой, и в своем взволнованном состоянии, лежа голая рядом с мужчиной, который, без сомнения, тоже был голым, на нее нахлынула масса самых разных чувств: предупреждения Уордсворта звучали в одной части ее головы, а другая предупреждала, что ее собственное невежество в брачных отношениях не освобождает от условий их договора: при этом она чувствовала себя в чем-то обманутой.

Лежащий рядом с ней Ян положил руку на ее плечо, большой палец успокаивающе поглаживал его, чувствуя, как быстро бьется ее пульс. Она судорожно глотнула и сказала:

– Сейчас я понимаю, что ты ожидал от выполнения твоих условий брачного контракта, и какие права я предоставляла тебе сегодня утром. Ты, должно быть, думаешь, что я самая невежественная, несведущая женщина на свете, которая не знает, что…

– Не надо, дорогая, – сказал Ян, и Элизабет услышала в его голосе нетерпение; она почувствовала это, когда он приник к ее губам в долгом, настойчивом поцелуе и не отпускал их, пока Элизабет не ответила ему. Только после этого Ян снова заговорил, тихо и убедительно.

– Это не имеет никакого отношения к правам, которые ты дала мне при заключении брачного контракта, или сегодня утром в церкви. Если бы наша свадьба была в Шотландии, мы бы произнесли старинные клятвы. Знаешь, какие слова, какие обещания дали бы мы, если бы сегодня утром были не здесь, а там?

Он погладил ее щеку, как бы смягчая впечатление от своего тона, и, когда Элизабет при свете свечи посмотрела на суровое любимое лицо, ее смущение и страхи исчезли.

– Нет, – прошептала она.

– Я бы сказал тебе, – произнес он спокойно и без тени стыда. – Телом своим почитаю тебя.

Он произнес сейчас эти слова, как клятву, и когда Элизабет поняла это, острая интимность их вызвала у нее слезы. Повернув лицо, она поцеловала его ладонь и положила на нее свою руку, из его груди вырвался стон, рот прижался к ее губам в поцелуе, который одновременно был грубым и нежным, заставляющим раскрыть их, чтобы язык мог проникнуть внутрь. Она обняла его за широкие плечи, а он прижал ее всем телом к себе, к своим твердым бедрам, а его язык начал двигаться, то погружаясь, то отступая, в том безошибочно возбуждающем ритме, от которого тело Элизабет пронзило желание, и она еще ближе прижалась к нему.

Ян повернул ее на спину, его рука ласкала ее грудь, наполняясь ею, затем легкими движениями поглаживала сосок до тех пор, пока он не поднялся, гордо упершись в его ладонь. Он отвел губы, и Элизабет охватило острое чувство потери, которое сменилось сладкими муками, когда Ян коснулся губами ее шеи и остановился на ее грудях, до бесконечности долго и медленно касался их легкими прикосновениями, прежде чем его губы плотно обхватили тугой сосок. Она застонала, когда он сильно сжал ее, ее руки запутались в его волосах, а спина изогнулась, бессильно уступая, и все это время его руки скользили, гладили ее с искусным благоговением, от которого у нее горела кожа и охватывала боль необъяснимых желаний.

Ян поцеловал ее плоский живот, двигаясь все ниже, язык ощупывал ее пупок, тихий смех вырвался из его груди, когда она охнула и вздрогнула от изумления; затем руки двинулись ниже, поглаживая бедра, а губы приближались к завиткам треугольника между ногами, намеренно растягивая время. С запозданием Элизабет поняла, что он делает, и руки у нее испуганно сжались. Ян заколебался, и она только успела понять его нежелание остановиться, как он, не думая, поцеловал ее там тоже, но быстрым поцелуем. Затем Ян выпрямился, и снова его рот приник к ее рту еще в одном бесконечном опьяняющем поцелуе, он втянул ее язык в свой рот, и его руки обняли ее. Элизабет подумала, что он овладеет ею сейчас, но поцелуй длился, полный необычайных обещаний и неутоляемого желания. Повернувшись на бок, Ян привлек ее, гладя по спине, прижимая бедра, заставляя ощутить его страстное желание. А затем он уже не прижимался к ее рту, а лишь слегка прикасался к раскрытым губам. Когда Ян поднял голову, Элизабет, тяжело дыша, ухватилась за его плечи, сердце ее бешено стучало, и снова с волнением и страхом она ждала, что он овладеет ей. Ян чувствовал, как к ней возвращается напряженность, и несмотря на то, что уже с величайшим трудом сдерживал себя, коснулся ее лба легким поцелуем.

– Еще нет, – прошептал он.

С трудом Элизабет заставила себя открыть глаза и посмотреть на него; от того, что она увидела, ее сердце забилось сильнее, почти до боли. При свете свечи лицо Яна было жестким, темным от страсти, и эта страсть горела в его глазах, устремленных на ее лицо – и в то же время в них было не меньше нежности, чем желания. Это сочетание неожиданно вызвало у нее острое желание доставить ему такое же наслаждение, какое испытывала сама, но она не знала, как это сделать. И сделала единственную вещь, которая, как она знала, доставит ему удовольствие: погладив его гладко выбритую щеку, смело посмотрела ему в глаза и с истинной страстью прошептала:

– Я люблю тебя.

Глаза его потемнели, но вместо ответа он взял ее руку и прижал к своей груди. На мгновение Элизабет почувствовала разочарование от его молчания, затем поняла, почему Ян это сделал: он прижал ее руку к своему сердцу, чтобы она смогла услышать, как бурно оно стучит, и понять, что он так же, как и она, страшно возбужден. Ее глаза с изумлением смотрели на него, а затем, потому что вдруг ей захотелось по-настоящему рассмотреть его, Элизабет перевела взгляд на широкую мускулистую грудь Яна, чуть покрытую темными волосами. В тусклом свете его кожа блестела, как смазанная маслом бронза, плечи и руки бугрились от напрягшихся мышц. Он, подумала Элизабет, невероятно красив. Она протянула руку, затем остановилась, не зная, можно ли дотронуться до его тела, и вопросительно посмотрела на него.