XIV принцип - Иван Охлобыстин

К двадцати пяти часам кортеж приблизился к усадьбе Корстейнов. В наступившей к тому времени темноте усадьба была видна за несколь­ко миль. Что-что, а в вопросах искусственного освещения будущий тесть Магнификуса разбирался отменно. Тысячи разноцветных фона­риков украшали подъезд к воротам родового гнезда по обе стороны до­роги. Упыри, верные спутники легендарного вампира, тучами носились по воздуху с такими же фонарями в сжатых лапах. Драконы-охранни­ки приветствовали подъезжающих фонтанами алого пламени с небес. Каждый столб ограждения украшали горящие масляные лампы. Меж­ду аккуратно постриженных кустов в парке по воздуху плавали дико­винные фосфоресцирующие овалы, время от времени принимающие форму женщин-призраков.

— Бедные девочки, — вздохнула невеста, глядя на них. — Папа ни в чем не знает меры. Заставлять баныпи работать осветительными при­борами жестоко. Они и так все время плачут.

— Однажды я видел, как они смеялись и пели, — напомнил ей супруг.

— Это была заслуга твоего зубастого собутыльника, — кивнула Наола и спросила: — Ты его приглашал?

— Приглашениями занималась ты! — воскликнул Второй. — Если мы его не пригласим, он может обидеться! И перед Асушан очень неудобно.

— Не волнуйтесь, — по-отечески успокоил их профессор. — Пони­мая, что за всем вам уследить не удастся, я взял на себя смелость при­гласить грызунов и мастера Казириона.

— Это очень дальновидно с вашей стороны, — поблагодарил его Магнификус.

 *

 У ворот свадебный кортеж встречал сам Манфред фон Корстейн. 

Рядом с ним стоял Уул и служил хозяину усадьбы живым рупором. Вампир что-то говорил вполголоса, а тролль громогласно повторял за

ним все слово в слово.

- Дорогие гости! — говорил Манфред. — Нет слов, какими я смог бы передать вам свою признательность за то, что вы почтили наше имение в этот торжественный день. Слуги примут ваших лошадей, доставят ваш ба­гаж в комнаты и проведут вас к праздничному столу. Милости просим!

Из-за спины вампира к каретам заспешили волки. Гигантские обо­ротни довольно ловко справлялись с поставленной перед ними задачей, и вскоре спешившиеся гости были все препровождены в здание. Неко­торые насильно. Предположим, одному из гномов-кучеров совсем не хотелось оставлять своих лошадей без присмотра, тогда трое лютых волков повалили гнома на землю, закатали в ковровую дорожку и в ви­де извивающегося рулона поволокли в дом.

Последними в дом вошли Магнификус и Наола.

— Папа, кто готовил? — деловито поинтересовалась у отца невеста.

— Можешь не беспокоиться, — обнял ее вампир. — Десять лучших поваров Альтдорфа. Некоторые из них готовили еще на свадьбе де­душки Карла-Франца.

— А что у нас с музыкой? — проявил похвальную домовитость

Второй.

— На разогрев — оркестр из нульнского «Сантименто». Наола проси­ла. Говорит, что с их музыкой у вас с ней много чего связано. А для после­дующего, серьезного застолья — сам мэтр Фориус. Еле уговорил. Приш­лось его клавесин из Мидденхайма доставлять, — сообщил фон Корстейн.

— Хорошо, — похвалила девушка.

— Дочь моя! — обратился к ней отец. — Мне хотелось бы задать тебе с глазу на глаз один вопрос, — он повернулся к Магнификусу и по­просил: — Умоляю, идите в дом. Мы вас догоним. Второй понимающе кивнул и пошел к зданию.

— Что, папа? — взглянула на Манфреда Наола.

— Даже не знаю, как сформулировать, — замялся тот и, все-таки решившись, в лоб спросил: — Я надеюсь, что ты еще девица?

— Как тебе не стыдно, папа?! — укорила отца Наола и побежала вслед за женихом.

— А что тут такого стыдного? — себе под нос пробурчал вампир. — Все должно быть как у порядочных людей. Утром полагается вывеши­вать простыни. Что я вам — донор?!

Продолжая что-то бормотать, он направился к дому.

В подготовке внутреннего убранства дома почтенный вампир по­пытался ничего не упустить из виду. Сквозь обеденный зал, открытую веранду и вплоть до искусственного пруда со старой мельницей тянул­ся длинный праздничный стол. Входящих гостей принимали два самых крупных волка и разводили по своим местам. Размещение было проду­мано таким образом, чтобы представители разных рас ранее не имели между своими народами открытой вражды, поскольку присутствие за столом потенциального неприятеля, даже если на данный момент он та­ковым не являлся, все равно сказывается на настроении и аппетите.

Гак, например, гномов посадили напротив людей, а Высших эльфов — напротив аристократов ночи. Темных эльфов и прибывших последними Бигли и еще двоих гоблинов разместили на другом «крыле» стола. Кстати, туда же подался и старина Казирион, не переносивший сосед­ства своих собратьев — Высших эльфов. По случаю торжеств он изме­нил свой облик и превратился в сухощавого старика с реденькой седой бородкой. «Ни дать ни взять — старик Хоттабыч»,— подумал жених.

Его внучка — ныне Королева Темных эльфов Кет Зарин — прилагала все возможные усилия, дабы угодить деду. Она лично следила за сво­евременным наполнением его тарелки едой, а бокала — вином. Однако вздорный предок каждый раз требовал, чтобы она отпивала из его вновь наполненного бокала глоток, чем обижал девушку. Что-что, а отравление родного дедушки никак не входило в ее планы. Каурана видно не было.

Молодоженов устроили в центре стола. Рядом сели отец невесты, Тордион, Ракартх, Абхораш и Вилли.

Пока все рассаживались, оркестр из «Сантименто» наигрывал ка­кую-то популярную в Нульне польку, но как только к Праздничному сто­лу был придвинут последний стул, а перед гостями не осталось ни одного пустого бокала, музыка стихла и слово взял Манфред фон Корстейн.

— Многоуважаемые гости! — провозгласил он. — Можно было бы посвятить целый день чествованию каждого из вас, удостоивших своим присутствием наш праздник, но это свадьба, и наш главный гость — это любовь! Выпьем за любовь, все остальные вопросы история решит за нас.

Присутствующие одобрительным гулом и звоном бокалов поддер­жали хозяина дома.

Тот выпил и продолжил:

— Когда-то и я сидел за этим столом в качестве жениха, а моя су­пруга, прекрасная Оливия, держала мою руку в своей. О, как же я был неблагодарен жизни, как непроходимо глуп и преступно самонадеян! Почему я не ценил по достоинству это мгновение? Нет мне прощения, и его не будет и молодым, если они не осознают, что этот миг счастья — последний. Все остальные мгновения - либо уже в недосягаемом про­шлом, либо в абстрактном будущем. Я предлагаю поднять наши бока­лы за это мгновение, в котором мы живем. Мир стоит на месте, а моя дочь выходит замуж.