Хронико либеральной революции. (Как удалось отстоять реформы) - Олег Мороз

Вот, пожалуй, и все, с чем можно было согласиться в открытом письме редактора «Независимой газеты» президенту.

Далее в списке Третьякова следовало некоторое число «очевиднейших» президентских ошибок, которые были совсем не очевидны. Можно было их оценивать так, а можно — иначе.

Президент ошибся, возглавив осенью 1991-го правительство… В свое время было много споров по этому поводу. Тогда никто никому ничего не доказал — ни сторонники этого ельцинского шага, ни противники. А в дальнейшем и вовсе стало ясно — за политику, проводимую правительством, президента бьют совершенно одинаково, возглавляет ли он формально это правительство или нет.

Следующая «ошибка» по Третьякову: президент изъял «всех» своих сторонников из парламента и рассадил в правительственном аппарате… Логика упрека понятна. Но есть и другая логика, именно ею, видимо, руководствовался президент: так называемый парламент — БЕЗНАДЕЖЕН; никакой существенной разницы, сколько в нем сторонников президента, — 200 или, скажем, 210, — нет; в правительстве же, в президентском аппарате они могли бы принести ощутимую пользу. Во всяком случае на это, надо полагать, и надеялся Ельцин.

Наконец — о последней категории отысканных Третьяковым «очевиднейших» ошибок президента, которые, на мой взгляд, вовсе не были ошибками.

Третьяков посчитал просчетом, что «люди» Ельцина подали в суд на «Советскую Россию» и «День», неустанно изрыгавших потоки клеветы на президента и правительство. Почему же просчет? Просчет действительно был, — но раньше, когда после августа 1991-го президент своей волей запретил эти газеты. А обратиться в суд на любое печатное издание волен каждый гражданин. В последние месяцы ошибка была как раз в обратном — что решено было не обращать внимание на истошный визг коммуно-патриотической прессы, на бесконечную, выходящую за всякие рамки череду оскорблений, ложь, клевету… Итог такого безразличия был закономерный: эта пресса, особенно поистине геббельсовская газетка «День», просто зашлась в истерике, потеряла всякое представление о приличиях, цивилизованности, законности.

Кстати, редактор «Независимой газеты» в своем письме советовал президенту включить в круг чтения именно эти издания — «Правду», «Советскую Россию», «День» — и исключить из этого круга издания демократические. Такие, надо полагать, как «Известия», «Московские новости». «Не читайте, Борис Николаевич», демократические газеты, — заклинал Третьяков, — ничего полезного для здоровья политика вы там не найдете».

Что ж, может быть, Ельцину и в самом деле стоило последовать мудрому совету, пробежать глазом на сон грядущий вот хотя бы это (частично уже цитировавшееся):

«Ельцин, доколе будешь мучить Россию?Ельцин, верни украденный Советский Союз!Ельцин, твои люди воруют!Ельцин, ты угробил русскую армию!Ельцин, где наши трудовые сбережения?Ельцин, ты пустил шпионов в правительство!Ельцин, ты уморил науку!Ельцин, ты погубил культуру!Ельцин, дети России проклинают тебя!Ельцин, ветераны плюют тебе вслед!Ельцин, ты весь в крови!Ельцин, уйди!».

Это прохановский листок «День». Возможно, Ельцин и не подозревал о существовании на земле российской такой вот «духовно-оппозиционной» прессы. Так что, не исключено, благодаря рекомендации Третьякова познакомился с ней. Для обычного здоровья она, может, была и не очень полезна: пульс учащался, давление поднималось. Но для здоровья политика пользу в самом деле несла несомненную. Какая экспрессия! Сколько пищи для ума!

Кстати, каждый мог сам поупражняться в сочинении подобных стихов в прозе:

Ельцин, проводники дальнего следования предают тебя анафеме!Ельцин, сталевары мартеновских цехов рвут твои фотографии!Ельцин, беременные женщины топчут газеты, где напечатано твое имя! И т. д., и т. п.

Попробовали бы прохановско-чикинские борзописцы (Чикин — главред «Советской России») в соответствующие времена (о которых они до сих пор плачут-рыдают) написать что-нибудь такое про Брежнева или, не дай Бог, про Андропова! Где бы они были! А вот про «кровавого сатрапа» Ельцина, оказывается, все что угодно можно молоть. И на Лубянку не тащат. И в зону не отправляют… Но такое простейшее сопоставление правителей и их времен почему-то никогда не приходило в голову этим мыслителям.

Третьяков упрекал президента, что он смотрит на парламент как на вражеское государство. «Работайте с ним, — настаивал редактор, — сотрудничайте, уговаривайте, льстите, старайтесь обхитрить, обыграть, подкупить…». Упрек не по адресу. Не знаю, как насчет подкупа и объегоривания, но что касается президентских предложений о сотрудничестве, уговоров и призывов к созидательной работе, — их весь последний год было — хоть отбавляй! Своей кульминации эти уговоры, на грани унижения, на грани потери достоинства достигли на VIII съезде. И что? Все тщетно. Депутаты ну ни в какую не желали сотрудничать, в упор не видели президента, демонстративно отвергали все его предложения, все поправки к рассматриваемым документам. Без конца провоцировали на резкие действия. Думаю, девять из десяти нормальных наших граждан давно бы сорвались, высказали Съезду в крепких выражениях все, что они о нем думают, — мы ведь и так это слышали в метро, в автобусах. Ельцин терпел, не срывался. Так что мудрый третьяковский совет стоило бы повернуть аккурат на 180 градусов — адресовать его депутатам.

Следующий упрек, из числа совсем уж мелких, — почему президент молится в православном храме, в то время как в России много конфессий? Что-то я не видел, чтобы Ельцин молился. Посещал церковь — да. Странно было бы, если бы он эти посещения устраивал по графику: сегодня — в Елохове, завтра — в костеле, послезавтра — в мечети, потом — в синагоге… Да и фальшиво: все-таки русский человек. Думаю, и без этого мельтешения ясно: появляясь время от времени в церкви, он как президент отдает дань не столько православию, сколько религии вообще, подчеркивает ее роль в возрождении российского общества.

Далее. Редактор «Независимой газеты» советовал Ельцину не мешкать с формированием коалиционного правительства. Этот совет он дал 26 марта, а 29-го с аналогичным, на этот раз ультимативным требованием выступил Съезд. Совпали. Между тем, как говорится, ежу ясно: в ту пору, пору тяжелейших экономических передряг, требовалось правительство профессионалов — единомышленников в вопросах экономики, а не правительство лебедя, рака и щуки.

Впрочем, в России и тогда было, в сущности, коалиционное правительство: наряду с Советом Министров существовал Верховный Совет, самочинно присвоивший себе ряд правительственных функций. В нем, как известно, были представлены многие партии. Коалиция имелась. Ну и что? Помогало ли это управлять государством, преодолевать кризис? Как раз наоборот — большего бардака не сыскать было, пожалуй, нигде в мире.