Черная сага - Сергей Булыга
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я кивнул. На что Владивлад усмехнулся и очень негромко, но в то же время очень сердито сказал:
– А вот и не так! Потому что, во-первых, то колдовство, которое принес с собой Лайм, достаточно могучее, нам должно его хватить. Я это чую. А я, ты уже мне в этом поверь, знаю, о чем говорю. То есть еще раз повторю: Лайм нам поможет. А вот про Источник я такого не скажу. И вообще, я не стал бы просить его о помощи!
– Почему? – спросил я. – Он, что, не так могуч?
– Вот в том-то и беда, что очень уж могуч! – тихо воскликнул Владивлад.
– А разве это плохо? – удивился я.
– Даже очень плохо, – сказал он. После поднял руку, чтобы я с ним не спорил, а после сказал еще вот что: – Представь: есть три меча. Первый – это обычный меч, такой, как сейчас у тебя. Таким мечом нам криворотых не остановить. А вот зато второй меч – он очень, даже очень острый. Он легко рубит кольчуги, латы, камни и даже, если это будет надо, корабли. Но, всё-таки, и этот второй меч, хоть он и очень могуч, он все равно нам послушен, как и обычный, первый. То есть мы можем обнажать его когда захотим и прятать в ножны, когда у нас будет на то желание. Вот что собой представляет то, с чем к нам явился Лайм – это наш второй меч. Такое колдовство мне по душе, с таким можно без всякой опаски идти на криворотых. Но есть еще третий меч, который рубит уже не только латы, камни и корабли, но даже реки, города, моря, свет, тьму и даже саму судьбу. Так, хорошо! – громко сказал Владивлад. – Саму судьбу, я не оговорился! Как будто бы это очень хорошо. Но это не совсем так. Точнее, это совсем не так! Потому что, вынимая этот третий меч из ножен, ты должен твердо знать, что как только он окажется на воле, так больше ты ему уже не будешь нужен, ибо теперь он уже будет сам себе хозяином! То есть теперь он будет рубить все, что ему захочется, а подвернешься ему ты, тогда он зарубит и тебя. И этот, третий меч, как ты уже, конечно, догадался – это Источник. Вот почему я не пойду к нему, чего бы ни случилось. Потому что он – это еще страшнее криворотых!
Вот что он мне тогда сказал. А я ему на это ничего не ответил. А что мне было ему говорить? Я же никогда не был возле Источника, я же только слышал о нем с чужих слов, и то от таких же, как я сам, которые тоже никогда его не видели. А Хальдер, который видел его, мне ничего о нем не рассказывал. Потому что Хальдер дал такое слово, Хальдер поклялся Хрт молчать. Тогда, подумал я, Хрт был еще жив, а теперь, когда он мертв, клятва уже не имеет силы, Хальдер теперь, возможно, и сказал бы мне что-нибудь, но ведь теперь и Хальдер мертв! Вот о чем я тогда подумал – и продолжал молчать. А зато Владивлад вдруг опять заговорил – и сказал вот такие слова:
– Я хочу рассказать тебе одну историю. Мне это нужно сделать обязательно! Когда я расскажу ее, ты тогда поймешь, почему это так. А пока ты должен меня выслушать. История, честно признаюсь, не короткая, но ты уж наберись терпения. Так вот. Жил один ярл, и был у него град, была своя земля и была своя дружина. Но град был небольшой, земля неплодородная, а в дружине было всего сто мечей. Ярл, как ты понял, жил бедно. А еще он очень не любил своих соседей, которые жили богаче его. Он бы пошел на них войной, разбил бы их и взял богатую добычу, и отнял бы у них земли, нагнал бы себе тьму рабов, и отстроил бы град, и возвел бы новый терем. Вот о чем мечтал ярл! Но не было у ярла сил. И он тогда долго, очень долго думал. Он сомневался, да! А после он всё-таки решился – и стакнулся с пропащим чурычьем. И стал он с той поры и ворожить, и наговаривать, и заклинать, и проклинать, напускать хворь, мор, голод… Словом, было тогда всякого. А после он стал ходить в походы и малой силой бить большую силу. И град его разбогател, и земли стали тучными, а в дружине стало десять сотен воинов. Вот как все сразу тогда изменилось! То есть всё как будто стало хорошо. Вот только одно стало плохо – ярл очень быстро старел! А так, кстати, бывает всегда со всяким, кто стакнется с чурычьем. И вот, может, тогда сорок, сорок два года ему было, не больше, а он был уже совсем развалина! Так одряхлел, что и вставать уже не мог, и говорить не мог, есть по нормальному не мог, и поэтому его кормили, как младенца, из рожка. И вот лежал тот ярл, по целым дням молчал, о чем-то крепко думал. Потом призвал к себе пропащее чурычье, стал от него отрекаться и просить, чтобы они забирали все, что было нажито с ними. Но только чурычье ничего брать обратно не стало, а только посмеялось и ушло. И все осталось по-прежнему. Тогда тот ярл не стал ни есть, ни пить, а только лежал, молчал и ждал своей смерти. Но смерть не шла. Ярл весь высох, стал как живой скелет. Так миновала зима, затем весна, а он никак не умирал. Тогда он повелел, чтобы к нему призвали ярлича. А ярличу, его сыну, было уже семнадцать лет. Он был крепок и храбр, он чтил Хрт и Макью, соблюдал законы. И знал: его отец колдун. Это, конечно, бесчестие. Но ведь это родной отец! И вот ярлич пришел к отцу. Отец сказал: «Сын, ты пойдешь к Источнику и принесешь оттуда меч». – «Отец! – испуганно воскликнул сын. – Но ты же сам мне говорил…» – «Да, – перебил его отец, – я это говорил. Но то было раньше. А теперь я говорю вот что: пойди к Источнику и принеси мне оттуда меч. Потому что только меч Источника может меня спасти». И сын – на то и сын, он не посмел спорить с отцом. И отец подробно обсказал, как следует идти к Источнику, и как развеять Марево, и прочее. И сын пошел. И сын пришел к Источнику, взял там меч и вернулся. Отец, увидев меч, сразу просветлел лицом и даже поднял руки, и жадно схватил меч, долго рассматривал его и поглаживал лезвие… а сам все молодел лицом и молодел, морщины исчезали, а потом на щеках даже появился румянец, и руки наливались силой, и сам он весь крепчал, и расправлял плечи, а после встал и, держа меч перед собой, начал ходить по горнице, и он ступал твердо, уверенно, и меч в его руке сверкал, сверкали и его глаза, и он уже размахивал мечом – и меч свистел, будто рассерженная змея, а ярл смеялся и говорил: «Вот и мое спасение! Вот и мое спасение!», а после вдруг остановился, приставил лезвие к груди и – р-раз! – упал на меч – и прохрипел: «Спасение! Спасе…» И сразу умер. Вот и все!
И тут Владивлад замолчал. Глаза его сильно блестели, а все его лицо было в поту. И его била дрожь, и ему крючило пальцы. Вот, значит, как ушел его отец, сразу подумал я. И еще: значит, это, что ли, правда – он был возле Источника? Но я не решился спрашивать его об этом напрямую, а я спросил вот как:
– А ярлич что? Что с ним было дальше? А что с мечом?
– А ярлич, – очень тихо сказал Владивлад, – а он, как только это увидел, сразу поседел – то есть сразу стал белым как лунь. И это в семнадцать лет, брат Айгаслав! Ведь он думал как: что это он всему виной, потому что это он принес отцу этот проклятый меч, и, значит, кровь отца – родного, не приемного, не белобрового, не чужака, родного, брат, – на нем, на ярличе! Поэтому в тот же день, нет, уже ближе к вечеру, тот ярлич пошел в Хижину – в ту самую, где я тебя встречал и рассказывал о смерти Хрт. А тогда Хрт был живой и был очень силен. И вот ярлич пришел, его встретил волхв, ярлич сказал волхву: «Убей меня! Убей во славу Хрт!» А волхв сказал: «Убить – дело нехитрое. Но прежде я должен узнать, из-за чего ты ищешь смерти и будет ли она во славу Хрт; рассказывай!» И ярлич рассказал, и ничего не утаил, а после сказал так: «Теперь ты убедился, что я и только я один виноват в смерти отца, поэтому мне жить больше нельзя; убей меня!» Но волхв сказал: «Нет, ярлич, ты не виноват, ибо не ты убил отца, а это его убил Источник. К тому же твой отец сам пожелал такой смерти. И она была ему во благо, потому что если бы не меч, то твой отец лежал бы, умирал… и умирал и умирал, пока стоит земля, текут реки и светят солнце и луна. А так он уже Там, он успокоился. Чего тебе еще?» Но ярлич закричал: «Но я ведь не желал того! Я думал, мой отец будет спасен…» – «Ха! – засмеялся волхв. – Желал! Но за желания всегда нужно платить. И чем больше желание, тем больше нужно за него платить. Есть у тебя еще желание? Я знаю: есть – чтобы твой отец ожил. Ну так пойди и еще раз попроси, и, клянусь Хрт, Источник оживит его. Но для того, чтобы твой отец убил тебя. Или сжег Уллин. Или я уже даже не знаю, для чего еще, но только знаю, что плата будет очень и очень большая! А если ты захочешь обхитрить Источник, то тогда будет еще хуже. Вот, скажем, ты пожелаешь, чтобы и отец остался жив, и с тобой ничего дурного не случилось бы, и Уллин не сгорел, то тогда будет, может, так: отец твой будет жив, но будет умирать и умирать и умирать! А рядом будешь лежать ты и тоже будешь умирать, но тоже не умрешь. И Уллин не сгорит, но зато там случится мор, или на вас набег. Или не знаю, что даже еще, но зато знаю точно: плата опять будет очень большая, даже еще куда намного больше, потому что ты же теперь вон сколько всего пожелал!» И волхв засмеялся. А ярлич, помолчав, спросил: «Но почему Источник такой злой?» А волхв сказал: «Нет, он не злой. Он просто берет плату. Другим ты платишь как? Вот ты приходишь к Хрт и воздаешь ему дары, ты ему платишь, а уже после о чем-нибудь просишь. И так и все другие боги – всем воздают дары, а уже после у них просят. Только один Источник сразу, без даров, все, что ты ни загадаешь, исполняет. Но зато потом он уже сам берет с тебя все то, что посчитает нужным. Так у тебя он взял отца. Так же он и у других берет такое, о чем поначалу, приходя к нему, даже не думаешь. Или боишься думать! А он берет именно это – всегда! Так что прежде, чем туда идти, крепко подумай! И это всё, что я могу тебе сказать. Ступай!». И ярлич возвратился в терем, и сидел там три ночи и три дня, и думал. А после встал, взял меч, вложил его в ножны, опять пошел к Источнику и вернул ему меч. И при этом он ни о чем уже не просил, он тогда даже рта не раскрыл! И больше никогда уже туда не хаживал. Но все равно стал ярлич с тех дней колдуном. И это колдовство не принесло ему добра, потому что нет у него ни сыновей, ни дочерей, и жены его мрут, и град его нищ. Вот так-то, брат! Вот каково ходить к Источнику! А теперь про тот меч. Меч так и остался лежать возле Источника. Потом туда пришел Хальдер и загадал свое желание, взял меч – и не расставался с ним до того самого дня, когда ты сжег его на жертвенном костре. А ножны от того меча не сжег. Ведь так?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});