Снайпер должен стрелять - Валерий Прохватилов

«Нет бы взять зонтик, — думал не о себе, а о Барри Андрей, — и тебе бы хорошо, и мне за тобой следить легче». А тот, длинный, тощий, подняв воротник и сунув руки в карманы, попрыгивал по тротуару, казалось не обращая внимания на моросящий дождь. После второго перекрестка улица перешла в бульвар. В свете фонарей голые деревья причудливыми тенями перечеркнули мокрый асфальт. Немногочисленные прохожие спешили по своим делам, втянув головы в плечи и не замечая друг друга.

«Чудная погодка», — подбадривал себя Андрей, посчитав, что может сократить расстояние между собой и Барри метров до тридцати. Барри остановился у первого же телефона-автомата, вошел в будку. «Хорошо быть шпионом в дружественной стране», — подумал Андрей, прибавил шагу и включил кинокамеру, вмонтированную в довольно уродливую пряжку перекинутой через плечо сумки. «Замечательные получатся кадры», — пробормотал он, поглядывая на противоположную сторону бульвара, где Вацлав должен был работать с направленным микрофоном. Увидев его, он прошагал мимо телефона-автомата и двинулся дальше. Теперь им надлежало поменяться с Вацлавом позициями.

Минуты через три пискнул радиотелефон, и он услышал голос Крыла:

— «Скакун» ловит такси. Инклав, Инклав, быстро к нам.

— Чего орешь, — откликнулся Инклав, — не разевай рот, хоккеист.

Отшучиваться было некогда. Барри уже останавливал такси. Как только он сел в машину, Инклав тут же притормозил около Вацлава. Андрей кинулся через бульвар и сунулся в любезно приоткрытую дверцу машины.

— Вперед! — выкрикнул он.

— Веселенький, — констатировал Крыл.

— А ты наблюдательный, — парировал Городецкий, — докладывай лучше, что он там наговорил?

— Слушай, а он хитрый, аж жуть. Ни слова не сказал. Три гудка, перезвонил — и еще три гудка. Крупный зверь!

— Разведчик. Не нам чета, — согласился Андрей.

— Засекли, куда он звонил? — поинтересовался Инклав.

— Сейчас сообщат, — заверил Андрей.

Почти сразу же радиотелефон ожил.

— Как вы там? — это был Доулинг.

— Порядок, сэр, — за всех ответил Городецкий, — объект следует в такси в неизвестном направлении. Мы держимся сзади.

— Поаккуратней там, Барри звонил в американское посольство.

— Они что, издеваются над нами? — вызывающе спросил Городецкий. — То русское посольство, то американское. Заговор послов? Ищите Локкарта, сэр.

— Заговор ослов, — буркнул Вацлав.

— Вы там не перегрелись, случаем? — хмыкнув, спросил Доулинг.

— Никак нет, сэр. Давление падает. Дождит.

— Ладно. Не отвлекайтесь. — Доулинг отключился.

— Похоже, «Скакун» наш летит в пригород, — заметил Инклав.

— Это хуже. Приотстань-ка. — Андрей достал из сумки и быстро собрал фоторужье. — Это тебе, Вацлав. Если он начнет тормозить, выпустите меня. И не зевайте, сыщики.

— А если зевнем? — поддразнил его Вацлав.

— Я тебя с собой в Америку не возьму.

— Я туда и не собираюсь.

— Это тебе кажется.

— Ты что? Серьезно?

— «Волк, ты почему такой серьезный?» — спросила Красная Шапочка. Знаешь, что волк ответил?

— Забыл.

— А волк ответил: «В ближайшие день-два вылетаем в Бостон. Всей командой».

Вацлав и Инклав дружно присвистнули.

— Инклав, а откуда он все знает? — ехидно спросил Вацлав.

— У меня две версии. — Инклав, ухмыляясь, оглянулся на них. — Первая — вечно вьется вокруг начальства и все прислушивается, прислушивается. Обратил внимание: сам-то он мелкий, а уши явно не его размера. А вторая…

— Ты вперед смотри, «вторая», — передразнил его Андрей.

— А вторая, — как ни в чем не бывало продолжал Инклав, — когда он был шпионом…

— А он был шпионом? — с ужасом спросил Крыл.

— Кем он только не был! Так вот. Однажды, когда он был шпионом…

— А ты откуда знаешь? — перебил его Андрей.

— А я за тобой следил.

— Ну-ну, ври дальше.

— Так вот, надо ему было попасть в секретную комнату, понятно, чтобы украсть секретные документы.

— Шпионы не крадут, а изымают, дурень, — уточнил Андрей.

— Это разведчики изымают, а шпионы — крадут… Ты перестанешь меня перебивать?.. Внимание! — воскликнул он вдруг, свернул к обочине, резко затормозил и дал Андрею выскочить на панель. Впереди из такси выбирался Барри. Такси исчезло в туманном, моросящем дожде.

Барри, а метрах в двадцати за ним Андрей шли вперед, удаляясь от города. Машина с Инклавом и Вацлавом обогнала их и тоже, казалось, исчезла. Стараясь не обнаружить себя, Городецкий жался к палисадникам, огораживающим небольшие частные владения, быстро сменяющие друг друга. В глубине их иногда проплывали освещенные окна, тусклые, плохо различимые. И тут Андрей чуть не совершил ошибку. В руке Барри что-то мелькнуло, и рука тут же спряталась в карман. Как ни в чем не бывало, он, попрыгивая, шел дальше. Через несколько секунд Городецкий понял, в чем дело, — перед ним был почтовый ящик, прикрепленный рядом с металлической калиткой, за которой угадывалась идущая в глубь участка садовая дорожка. Он вжался в тень, понимая, что в любой момент Барри может оглянуться. Тащиться за ним дальше не имело смысла. Андрей быстро проверил почтовый ящик.

— Крыл! — поднеся почти вплотную к губам радиотелефон, позвал Андрей.

— Да.

— Попаси его немножко, и если он поедет в город, пусть едет. Возвращайся с Инклавом ко мне.

— Засек тайник?

— Да.

— О'кей.

Андрей оглянулся. Торчать перед калиткой не имело смысла. Тот, кому предназначалось послание, обязательно заметил бы его.

Он попробовал открыть калитку. Она была заперта. Андрей быстро достал отмычки и через минуту стоял, уже за кустами по ту сторону калитки. И тут сквозь дождливую морось в слабом освещении уличного фонаря он увидел летящую в его сторону огромную овчарку. В намерениях ее сомневаться не приходилось. И дело свое она тоже, видимо, знала — сначала вылови нарушителя, а потом поднимай шум. Андрей присел на корточки, стараясь поймать ее взгляд. От неожиданности овчарка остановилась, четыре ее лапы прочертили на гравии глубокие борозды. Шерсть на загривке ее встала дыбом, разинутая пасть со страшными клыками дымилась в каких-нибудь тридцати сантиметрах от лица Городецкого.

— Сядь, — приказал он и поднес палец к губам, словно призывая к молчанию.

Собака вдруг села перед ним и весьма дружелюбно вывалила на сторону язык.

— Молодец, — похвалил он ее, — молодец, а теперь слушай, — Андрей поднял палец, призывая к вниманию, — сейчас придет чужой, понимаешь? Чужой, и мы с тобой должны его поймать.

Казалось, собака действительно понимает каждое его слово. Он внимательно смотрел на нее, словно желая убедиться в этом. Потом распрямился, вслед за ним поднялась и овчарка.

— Молодец, — еще раз похвалил он, — умница. Теперь иди сюда, иди сюда, ложись здесь. — Он указал на место за кустами; она послушно легла так, что со стороны дороги ее не было видно. Он опустился рядом с ней на одно колено и потрепал ее по загривку.

— Умница. Теперь ждем. Там — чужой, — указал он в сторону дороги и мог поклясться, что овчарка понимает каждое его слово.

Ситуация казалась весьма неопределенной. Если письмо предназначалось хозяину участка, то сидение под дождем могло затянуться до утра. Но послание могло предназначаться и не ему, тогда долго оставаться в почтовом ящике оно не могло, а это означало, что адресат явится за ним скоро. Это было гораздо лучше. Как ему действовать, если Инклав и Вацлав не подоспеют? Андрею представлялось, что проблем здесь не будет.

Подняв воротник теплой, с меховой поддевкой куртки, застегнув до конца молнию, он все же чувствовал, что холод добирается до него. «Сыщицкая», как он ее называл, шляпа мало помогала, с полей ее стекал дождь. Но без нее было бы еще хуже.

Ему показалось, что где-то в отдалении хлопнула дверца машины. Овчарка повела ушами.

— Кто там? — решил он проверить ее реакцию и почувствовал, что она готова вскочить. — Лежать, лежать, мы с тобой, брат, в засаде. Может, это свои, а может, и чужие.

Собака восхищала его. На слово «чужие» она тут же отреагировала, и он опять успокоил ее. Но вот стали слышны приближающиеся шаги. Собака подобралась, словно почувствовала, как напрягся сидящий рядом с ней человек. Шаги замерли у калитки. Щелкнул замок почтового ящика. Андрей мгновенно выпрямился и крикнул:

— Фас!

Овчарка кинулась вперед. Стоящий у почтового ящика человек опешил, но все же успел защититься левой рукой, а правую с письмом поднял высоко вверх. Миниатюрная фотокамера Андрея работала. Овчарка, злобно рыча, рвала одежду незнакомца, резко отскакивала назад и снова бросалась вперед, грозя свалить его. Он отбивался молча, яростно, норовя ударить ее носком ботинка под ребра. Андрей не спешил остановить схватку, стараясь, чтобы объектив запечатлел каждый ее момент. Наконец он крикнул: