Статьи - Сергей Переслегин

Десять лет назад развернулась "мировая война" с фреонами, послужившая причиной передела рынка холодильных установок и аэрозолей различного назначения. Эта история заслуживает того, чтобы ее вспомнить.

Исследователи обнаружили над Антарктидой "озоновую дыру" – локальное уменьшение толщины озонового слоя, защищающего Землю от солнечной радиации. Немедленно была организована кампания в прессе: речь шла не более и не менее, как о гибели "всего живого" от ультрафиолетового облучения. Медики дисциплинированно предъявили статистику заболеваемости раком кожи. Заболеваемость, понятно, непрерывно росла, как это происходит со всеми редкими болезнями, неожиданно попавшими в поле зрения общественности[3]. Как-то очень быстро выяснилось, что озон разлагается фреонами, которые попадают в атмосферу при утилизации отслуживших свой срок холодильников (используются фреоны и в аэрозольных баллончиках). В результате и холодильники, и аэрозоли запретили. Какие-то концерны заработали очень хорошие деньги, а неизбежные потери других были компенсированы из государственных карманов.

Озон образуется в верхнем слое тропосферы в ходе реакции 3О2 = 2О3, протекающей под воздействием ультрафиолетового излучения. Вопрос для восьмого класса средней школы: что происходит с обратимой химической реакцией, когда уменьшается концентрация одного из находящихся в динамическом равновесии веществ? Правильно – равновесие смещается в сторону образования этого вещества. Иными словами, чем больше озона разлагается (например, фреонами), тем больше его производится в верхних слоях атмосферы. И ни реактивные самолеты, ни холодильники, ни аэрозольные духи не могут здесь ничего изменить.

Само собой разумеется, со временем выяснилось, что озоновый слой не постоянен: его толщина все время меняется. Зависит это от различных геофизических факторов (прежде всего, от текущей активности солнца), но никак не от человеческой деятельности.

На рубеже тысячелетий развернута новая кампания, еще более позорная для мыслящего человечества, нежели полузабытая теперь война с "озоновыми дырами". Я говорю о борьбе с глобальным потеплением, вызванным "парниковыми газами". Заметим в этой связи, что если фреоны в "Мировой динамике" никак не упоминались, то о возможном влиянии человеческой деятельности на климат в книге говорилось – и довольно много.

Эта очередная "экологическая тревога" привела к подписанию рядом правительств "Киотского протокола", регламентирующего тепловое загрязнение среды. В данном случае следует говорить о прямом обмане "лиц, принимающих решения", со стороны "экологического" экспертного сообщества.

Гляциологи в резкой форме возражали против самой концепции "глобального потепления", указывая, что вообще-то на Земле продолжается ледниковый период; текущая климатическая эпоха является межледниковьем, причем довольно холодным. К тому же это межледниковье заканчивается: последние четыре-пять тысячелетий назад началось новое наступление ледников. Небольшое повышение температур, фиксирующееся последние двести лет, носит локальный характер и связано с хорошо известным короткопериодическим климатическим циклом[4].

Палеонтологи попытались объяснить, что современное расположение материков соответствует в геологической истории Земли холодной криоэре, и никаких изменений в ближайшие миллионы лет не предвидится. Если бы, однако, криоэра внезапно сменилась термоэрой, это было бы не катастрофой, но благодеянием для человечества, поскольку потеря плодородных земель вследствие повышения уровня океанов более чем компенсируется увлажнением пустынь, полупустынь и степей: биологическая продуктивность Земли в термоэру заметно выше, чем в криоэру, климат – ровнее и с человеческой точки зрения – лучше.

Наконец физики доказывали, что пугающее обывателей таяние ледников (даже если оно каким-то чудом произойдет) – явление, отнюдь, не мгновенное. "Катастрофическая" его версия занимает около 5.000 лет, более взвешенные оценки дают 7 – 8 тысячелетий. Так что, вода будет прибывать, самое быстрое, по сантиметру в год, что, право же, не требует срочных административных решений.

Все было напрасно. "Защитники среды" в очередной раз настояли на своих ультимативных требованиях.

Экологическое движение с самого начала было "бегством от…", а не "движением к…", то есть его позиция всегда являлась "неконструктивной по построению". В настоящее время это движение следует рассматривать как основной источник инновационного сопротивления: именно защитники "окружающей среды" тормозят все сколько-нибудь "продвинутые" технологические разработки[5]. Они выступают за "глобальное равновесие" и совершенно не желают отдавать себе отчет в его недостижимости.

Современное экологическое движение: необразованное, уродливое, насквозь политизированное, давно купленное бизнесом и сцецслужбами, – находит оправдание своего существования и своей деятельности в пионерских работах "Римского клуба". Критический апостериорный анализ этих работ и основополагающего труда Д.Форрестера "Мировая динамика", лежащего в их основе, представляется ныне насущной необходимостью, поэтому я счел возможным обратиться к Вам с настоящим письмом.

– 2 -

Заслуги "Римского клуба" неоспоримы. Именно динамическая модель "мировой системы", выполненная Д.Форрестером по заказу группы А.Печчеи и представленная в популярной форме Д.Медоузом, ввела в политическое и экономическое обращение группу смыслов, связанных с понятием "среды обитания". Если сегодня восстановлена экология Великих Американских Озер, очищены Рейн, Дунай и Байкал, снабжены очистными сооружениями целлюлозно-бумажные заводы и химические комбинаты, то этим мы во многом обязаны Д.Форрестеру и Д.Медоузу.

Они же несут ответственность за природоохранительную истерию газет, парламентов и лабораторий. Именно "Римский клуб" построил и "засветил" информационную голограмму экологической катастрофы.

Возможно, экологическая обстановка, сложившаяся в конце 1960-х годов, оправдывала логику "алармистов" и их методы. Возможно даже, что все они какое-то время, а некоторые из них – все время верили в свои результаты. Но трудно предположить, что такой специалист по математическому моделированию, как Д.Форрестер, мог серьезно отнестись к "мировой системе" из пяти (!) динамических уровней.

Чем проще система, чем меньше у нее степеней свободы, тем примитивнее, в конечном счете, ее эволюция. Поставьте задачу на динамику численности человеческой популяции на бесконечной плоскости при неограниченном продовольствии, и вы получите классическую экспоненту. Теперь ограничьте пространство, и вместо экспоненциального возникнет логистическое решение. Введите в модель положительную обратную связь между численностью и смертностью, и появятся гармонические колебания. Каждое из этих решений "как-то" соотносится с Реальностью, но ни одно из них ее не отражает. Поэтому бесполезно спрашивать, какая кривая "правильная" (и, равным образом, какая из них "лучше").

Настоящая популяция неизмеримо сложней этих простейших динамических схем, хотя ее динамика может с хорошей точностью может какое-то время описываться любой из них. Потом расхождения теоретической кривой с данными наблюдений начинают быстро нарастать. Проблема системного моделирования в том и состоит, что всегда есть искушение экстраполировать модель на недопустимые значения параметров.

Модель при этом становится весьма "содержательной", но утрачивает смысл: ее выводы по-своему интересны, но заведомо неверны.

В простейших случаях можно с большой точностью установить границы применимости той или иной модели. В сложных задачах, таких как исследование "мировой системы", мы можем с уверенностью сказать лишь, что они наверняка есть. И если модель "вдруг" предсказывает катастрофическое поведение системы, то, скорее всего, это свидетельствует о непригодности модели именно в этой области параметров. Во всяком случае, эта версия наиболее вероятна: "если ваши вычисления показывают, что моделируемая система теряет устойчивость, это, прежде всего, повод усомниться в модели, а не в поведении реальной системы.

…К примеру, если исследователь, живущий во времена Менделеева, обнаруживает неограниченный рост параметра "количество органических отходов" системы "транспорт", то правильный вывод, который он обязан сделать, заключается в том, что источник этих отходов будет заменен (в силу малой экономической эффективности, конечно) на другое, более совершенное средство"[6].

В модели Д.Форрестера катастрофически ведут себя многие параметры, в частности – смертность. Между 2020-м и 2060-м годом численность населения Земли достигает максимума, который представляет собой очень острый, "резонансный" пик. Затем – вследствие нехватки ресурсов, загрязнения среды, нехватки продуктов питания или сочетания указанных причин происходит быстрое падение численности – в три-пять раз за время жизни поколения. Смертность достигает чудовищных величин, здание цивилизации разваливается. Грядущая катастрофа практически неизбежна: предотвратить ее созданием новых технологий или даже контролем рождаемости не удастся. Ее можно лишь оттянуть на некоторое время строжайшими экологическими мерами.