Порою нестерпимо хочется… - Кен Кизи

Никогда не обращали внимания? Первые три ряда вокруг рингов всегда заполнены красными орущими ртами: «Задуши этого грязного негодяя, оторви ему голову!»

(Нечто более поучительное, чем просто оскорбление БЕРЕГИСЬ! более существенное, чем бичевание словами! Хэнк, Джо Бен, да, кажется, все ждут прибытия льва, которому я буду брошен на съедение БЕГИ ПОКА ЕСТЬ ВРЕМЯ!)

Если бы я был профессиональным борцом, мне бы, наверное, снились страшные сны об этих трех рядах. Боюсь, как бы они не сбылись в отношении этого сборища милашек еще до наступления ночи.

Я заказываю себе еще выпивки, на этот раз виски «Джонни Уокер». Интересно, почему я всегда покупаю себе хорошую выпивку, когда чувствую, что предстоит заварушка. Обычно пиво, пиво, пиво, одно за другим, вкусно, сочно и неторопливо.

(ПРОРЫВАЙСЯ!)

Может, потому что неторопливо, а сейчас мне надо побыстрее.

(БЕГИ! БЕГИ, ДУРАК! РАЗВЕ ТЫ НЕ ЧУЕШЬ КРОВОЖАДНОСТЬ ТОЛПЫ?)

Неужто все эти подвыпившие еноты собрались здесь лишь для того, чтобы посмотреть, как с меня будут спускать шкуру? Черт, мне есть чем гордиться.

(Но только я собрался рвануть к двери СЕЙЧАС, ДУРАК, Хэнку удалось еще раз поколебать мою уверенность…)

Я наклоняюсь к Джоби, который все еще не может прийти в себя от такого приема.

— Ты уже просек?

— Что? Это? Я? Нет, черт возьми, нет.

— Ставлю свой старый спиннинг против твоего нового, что до исхода вечера нас посетит Бигги Ньютон.

— Да? — говорит Джо. — Правда? (…сообщив Джо Бену, что толпа жаждет вовсе не моей крови, а его…)

К нам подскакивает Лес Гиббонс — весь рот у него измазан клубничным вареньем. Интересно, кто его перевез на этот берег. Он пожимает всем руки и заказывает пива.

(…и объяснив, что ожидаемым львом был известный противник, о котором я неоднократно слышал: блистательный Бигги Ньютон.)

— Хэнк, — спрашивает меня Ли, — а в каких ты отношениях с этим великолепным мистером Большеньютоном?

— Трудно сказать определенно, Малыш…

— Биг, он сказал, что, когда Хэнк… — вмешивается Лес.

— Лес, тебя никто не спрашивает, — замечает ему Джо, и тот затыкается. Джоби никогда особенно не любил Гиббонса, но в последнее время он на него бросается прямо как дикая кошка.

— Я бы сказал, — говорю я Ли, — наши отношения таковы, что этот городишко слишком мал для нас обоих.

(В общем, меня снова лишили какого-либо разумного оправдания моего присутствия в баре и оставили пребывать в недоумении и тревоге. Как ни старался, я не мог найти объяснения своей очевидно бессмысленной паранойи.)

Стоящие вокруг взрываются гиканьем и хохотом. Но Лес очень серьезен. Он поворачивается к Ли и говорит:

— Биг, он говорит, что твой брат, того… обманул. На мотогонках.

— Не в этом дело, — прерывает его Джо Бен. — Биг бесится, Ли, потому что он считает, что Хэнк трахнул его подружку три или четыре года тому назад. Что, на мой взгляд, бессовестное вранье, потому что эту девицу давным-давно лишили невинности.

— Нет, ты только послушай его. Ли! Джо, ну почему ты все время пытаешься приуменьшить мои заслуги? Впрочем, — я подмигиваю Ли, — может, у тебя есть серьезные доказательства, кто вкусил первоцвет крошки Джуди?

Джо становится красным как свекла, — на это стоит посмотреть. Я всегда подкалываю его насчет Джуди, потому что в школе, еще до того, как его порезали, она бегала за ним как умалишенная.

Все снова смеются.

Я начинаю всерьез объяснять Ли, каковы настоящие, глубинные причины, побуждающие Бигги Ньютона приставать ко мне, и тут прямо посередине моего третьего стакана виски и довольно честных, как я считаю, объяснений, входит старина Биг собственной персоной.

(За несколько минут до того, как я нахожу ключ к разгадке этого ребуса.)

Рей и Род заканчивают песню.

(Он входит в бар, ключ, я имею в виду…)

Шум в баре стихает, но ненамного.

(…вернее, вваливается, как медведь, которого удалось частично побрить и облачить в грязный свитер…)

Все присутствующие в баре знают, что вошел Биг, что появилось то, ради чего они повылазили из своих домов в такую погоду, сменив добрый чаек на пиво, и все знают, что это чувствует каждый из них. Но неужто вы считаете, они как-нибудь дадут понять, что на уме у них нечто большее, чем просто стаканчик пива и, может, партия в шашки? Они пришли с самыми благородными намерениями. И ни звука о другом, ни звука.

Снова начинает громыхать музыка.

Поцелуев сладость — она тебе не в радость,

Любишь ты конфеты больше, чем меня…

Я заказываю еще один стаканчик. Четыре будет то, что надо.

Входит Ивенрайт — вид у него, как у страдающего запором; с ним еще один — чисто выбритый мужик в костюме, с интеллигентным лицом, — похоже, он считает, что пришел послушать струнный квартет.

Биг, как обычно, топчется вокруг. Тоже играет в свою игру. Даже не догадываясь, что мне все ясно. В общем, единственный, кто здесь понимает все, так это парень, ухмыляющийся мне из зеркала, из-за бутылок, — сукин сын. Хочет еще виски, но мне виднее. Четыре достаточно — говорю я ему. Четыре — это то, что надо.

Я смотрю на Бига: от своих строительных работ он почернел и помрачнел, а уж здоровый — дальше некуда. Огромный, широкоплечий, неуклюжий детина, похож на Энди, только выше его. Шесть футов и три дюйма — что-то около этого; густые брови в дорожной пыли, тяжелая борода, руки покрыты грязными черными волосами аж до самых ладоней. Медлительный, но не настолько, как бывало. Заметил? — сапоги у него без шипов, каскетки нет — ошибочка вышла, старина Биг; я не собираюсь тебя побеждать, но придется этот цилиндр надвинуть тебе на морду и выбить парочку зубов у твоих приспешников.

(Это доисторическое существо в свитере делает предварительный круг и подходит к Хэнку. Хэнк продолжает пить — доисторическое двуногое выглядит на редкость мощным борцом.) Да, четыре виски — в самый раз. (Брат Хэнк не обращает внимания на чудовище, когда оно совершает приветственный круг по арене.) И вскорости Биг направляется к нам… (И даже когда он подходит и бросает свой вызов, Хэнк делает вид, будто только что его увидел.) — Вот так-так! Бигги Ньютон! Что скажешь, Биг? Я и не заметил, как ты вошел… — Черт, я отлично вижу каждый грязный дюйм его огромного тела… и некоторое время мы беседуем, как воспитанные школьники. (Они здороваются друг с другом с такими нежными улыбками и так добродушно, как