Гренландский меридиан - Виктор Ильич Боярский

все ли получают зарплату. Сейчас, спустя 12 лет после Гренландской экспедиции, я бы ответил на оба поставленных вопроса отрицательно… Тогда же я уверенно и не без гордости за наших регулярно получающих зарплату соотечественников дважды ответил утвердительно, вызвав одобрительную реакцию предводителя.

Чувствовалось, что весь наш народ живет предвкушением предстоящего завершения экспедиции. Даже обычно скупой на эмоции Уилл сегодня воскликнул: «Господа! До Гумбольдта осталось идти десять с половиной дней!» Собачьего корма у нас оставалось на 14 дней, и мы должны были прийти к финишу до истечения этого срока. Все собаки, за редким исключением, поисхудали, кожа на лапах поизносилась, а Годзилла разлизал себе в районе левой лопатки огромную кровоточащую язву, на которую страшно было смотреть. Но все они без исключения держались чрезвычайно мужественно и тянули нарты в меру своих сил. К счастью, с каждым днем груза становилось все меньше и меньше.

6 июня

Собаки вновь тянули плохо,

Как будто белый свет не мил

Ни нам, ни им, и одиноко,

Отмеченный печатью рока,

Печально шествовал Уилл…

Погода в течение дня: температура минус 17 – минус 10 градусов, безветрие, ясно.

Сегодня исполнилось ровно два месяца, как я покинул дом, своих родных и близких. Никаких известий я от них не получал (не считая короткой записки от Костика), и мне оставалось только надеяться на то, что дома все хорошо и что они все-таки получили мои письма, несмотря на все усилия советских земляник и зорких внутрь смотрящих довести международную переписку с нашей страной до состояния некоего тайного и неподдающегося прогнозированию, а также объяснению процесса. Эта надежда давала мне силы с оптимизмом смотреть по крайней мере в наше ближайшее будущее. В реальной жизни время, как известно, течет в одном направлении. Все мы вместе и порознь плывем в его непрерывном потоке, то опережая его в своих мыслях и желаниях, то отставая и даже тормозя его некоторыми своими деяниями. Наверное, поэтому, когда пытаешься обратить время вспять, вспоминая сказанное, случившееся или сделанное, все эти воспоминания наслаиваются друг на друга, поднимаясь на поверхность из глубин памяти, подобно частицам воды в потоке, неожиданно встретившем препятствие, тогда и кажется, что все это произошло или было сказано совсем недавно. Как будто всего несколько дней, а не долгих два месяца назад мы стояли с Наташей, обнявшись, на перроне Московского вокзала в Ленинграде, и я чувствовал на своей щеке теплые капли ее слез… Как будто вчера мы стартовали из далекого Нарссарссуака… Но стоило только взглянуть на подтянутые бока наших собак, их потертую в некоторых местах до крови шерсть, на наши обмороженно-обожженные физиономии и горящие неугасимым голодным огнем глаза, как становилось ясно, что все это – и прощальные слезы, и начало экспедиции – уже было, и воспоминания о них оттеснялись на второй план, уступая место устремленным вперед надеждам и мечтаниям о скором завершении экспедиции и долгожданной встрече с домом.

Только вот со всем, что касалось устремленных вперед надежд и мечтаний, проблем не было, в то время как фактическое перемещение в пространстве самих материальных носителей этих понятий оставляло желать лучшего. И все по той же причине: из-за заметно прогрессирующего день ото дня отставания упряжки Уилла мы не могли полностью использовать столь благоприятные шансы, как отличная погода, вполне сносная поверхность, и проходить в день хотя бы 30 миль. Сегодняшний день не стал исключением. Более того, после полудня темп нашего движения упал до рекордно низкой отметки: 12 миль за почти 7 часов! Надо сказать, что Уилл всячески пытался найти выход из положения. После неудачи с парусом он решил попробовать перекомпоновать собак своей упряжки, собрав их в единый мощный и легче управляемый кулак. Как я уже писал, в основном мы запрягали собак цугом, что в наших условиях – наличие нескольких следующих след в след упряжек, отсутствие по-настоящему обученных вожаков – было более оправданным по сравнению с веерной упряжью, имевшей одно неоспоримое преимущество перед цуговой: более высокий коэффициент передачи усилий каждой собаки на связывавшую их с нартами веревку.

Именно это преимущество веерной упряжи и решил сегодня утром использовать предводитель. Он укоротил основную веревку и поставил пять самых мощных собак своей упряжки – Панду, Баффи, Джуниора, Горди и Слайдера – непосредственно у носовой кромки нарт. Сразу перед ними расположились Чучи, Хэнк, Тим и Томми, а впереди всех на более длинной веревке находился Сэм, окончательно утвержденный Уиллом на роль вожака. Однако желаемого результата эта перестановка не принесла: если до перерыва отставание Уилла было традиционным – примерно 15 минут за полтора часа, – то сразу после перерыва оно стало катастрофическим – 40 минут за 1 час 15 минут! Таким образом, собаки Уилла шли почти в два раза медленнее упряжки Джефа. Надо было что-то менять прямо по ходу драмы. Уилл решился на совершенно отчаянный шаг, который я в шутку предложил накануне для радикального решения проблемы. Я предложил Уиллу привязать его собак к облучку нарт лидирующей упряжки, составив таким образом поезд из двух локомотивов, подобно тому, как это делают железнодорожники, заталкивая груженый состав в гору. Уилл решился на этот отчаянный шаг и привязал Сэма к облучку нарт Джефа. Сам предводитель остался у своих нарт, Кейзо вышел на лыжах в голову тандема, и мы попытались тронуться с места. Получилось, но, увы, очень скоро мы поняли, что с таким же успехом можно объединить девять беременных женщин в надежде на рождение ребенка в течение месяца. Итог дня подвело мерное колесо Джефа – 25 миль! Это было ниже нашей необходимой нормы на целых три мили. Наше положение, когда корма для собак оставалось всего на восемь дней, а при такой скорости для достижения цели нам потребовалось бы не менее десяти дней, было, прямо сказать, не из легких. Поверхность ледника, между тем, стала практически ровной, без застругов. Толщина снежного покрова достигала 25–30 сантиметров, лыжи проваливались до 15 сантиметров, и идти, особенно в горку, было непросто.

Уилл все пытался отыскать и объяснить, хотя бы для себя, причину столь большой разницы в подготовке его собак по сравнению с собаками Джефа или даже Кейзо. На мой взгляд, который разделяли и Джеф, и Кейзо, причина была в том, что если Джеф и Кейзо начиная с ноября тренировали свои упряжки лично, то собаки Уилла постоянно переходили, что называется, из рук в руки. Даже здесь, в Гренландии,