Шрам - Чайна Мьевиль

Ей все еще снилась та река между Нью—Кробюзоном и Железным заливом.

«Нет, — яростно, непреклонно думала она. — Какой бы ни была правда, как бы все ни обстояло, каким бы безнадежным ни казалось мое дело, я не собираюсь сдаваться и отказываться от побега».

Ей не без труда удалось привести себя в это состояние холодного бешенства, жажды побега, и выйти из него теперь было бы невыносимо.

И она не давала этому «нет» замолкнуть — оно постоянно звучало в голове Беллис, и никакие сомнения не могли заглушить его.

Она проснулась на следующий день, посмотрела в окно, за которым гулял теплый ветер; еще не пришедшие в себя, мучимые похмельем уборщики выгребали с улиц и палуб мусор, оставшийся после вчерашнего веселья. Они выметали горы пыли, цветных бумаг, всевозможных маскарадных одеяний, причиндалы наркоманов.

Желтоватые языки пламени на вершине «Сорго» погасли. Платформа бездействовала, добытые ею нефть и горное молоко были закачаны в хранилища. За городскими крышами было видно, как к городу, словно металлические опилки к магниту, устремляются пароходы, буксировщики, низко сидящие промышленные корабли. Беллис наблюдала, как работают их команды, как суда снова берут Армаду на буксир.

Наконец все вспомогательные корабли взяли курс на юго—восток. Из труб повалил черный дым, бешено закрутились колеса, машины стали поглощать огромное количество украденного угля и всего, что может гореть. Армада с ужасающей медлительностью тронулась с места.

Внизу в прозрачной воде продолжали свою работу ныряльщики. Продолжалась и разделка кораблей — их раздевали один за другим и отправляли на переработку. Между кузнями и остовами приговоренных судов курсировали дирижабли.

Громадную уздечку, спрятанную под волнами, шевелили слабые течения. Движение Армады было почти неощутимым — миля—две в час.

Но оно не прекращалось, город постоянно двигался. Беллис знала, что, когда они доберутся до места назначения, когда будут спущены цепи, когда пустят в ход магические процедуры, все переменится. И снова она слышала себя, свое «нет», свое несогласие, отказ признать Армаду своим домом.

Шли дни, нужда в Беллис возникала все реже и реже. Ее переводческие сидения с инженерами теперь почти прекратились, потому что бригады, занятые созданием узды, проводили бесконечные часы за работой, решали одна за другой технические проблемы. Беллис чувствовала, что оказалась далеко от центра событий.

Все так, если бы не Доул. Он продолжал разговаривать с ней, угощать ее вином в своей каюте. Между ними происходило что—то неясное — что именно, Беллис никак не могла сообразить. Речи Доула были, как всегда, загадочны, и она не находила в них утешения. Снова и снова водил он ее в маленькое помещение — в камеру подслушивания под жилищем Любовников. Беллис не могла сказать, почему она ходила туда с ним. Это всегда случалось по ночам, всегда тайно. Она слышала захлебывающиеся восклицания Любовников, стоны боли и страсти. Эти чувства по—прежнему ужасали ее, вызывали тошноту, словно в ее желудке что—то гнило.

Как—то раз Беллис пришлось заниматься с Аумом; накануне она во второй раз услышала вздохи Любовников — признаки некоего особого наслаждения. Беллис вошла в комнату для занятий, и перед ней предстали эти двое со свежими ранами: кровь свернулась в корку на их лбах, образуя зеркально—симметричные рисунки.

У Беллис дрогнуло сердце. Ей была невыносима мысль о том, что она находится в руках людей, одержимых чувствами, проявление которых она слышала.

Нет.

Пусть погода день за днем становилась все теплее; пусть шли недели и работа над уздечкой подходила к завершению; пусть Сайлас все не появлялся, а Доул вел невнятные разговоры; пусть она оказалась оттесненной от центра власти, а облегчение оттого, что больше не нужно каждый день видеть Любовников, было уничтожено страхом, который навевала на нее собственная никчемность; пусть остатки подобия влияния, которым она пользовалась прежде, таяли на глазах; пусть было ясно, что она попала в ловушку, — но голос внутри нее звучал все жестче и был совершенно отчетливым.

Нет.

ГЛАВА 32

Армада нашла место, которое искала.

Город находился вблизи южной границы между Вздувшимся океаном и морем Черной Косы. Беллис была ошеломлена, узнав об этом. «Неужели мы и в самом деле забрались хер знает куда — на край света?» — думала она.

Город замер на поверхности воды. Используя тайные методы эхолокации и сенсорной проекции, Армада нашла центр мертвой точки. Такие места были рассеяны по всему океану — участки поперечником в несколько миль, где не было течений и ветров. Если ты, не имея никакой движущей силы, оказывался в мертвой точке, то лишь раскачивался на волнах вверх—вниз, но ни на дюйм не продвигался в каком—либо из направлений компаса.

Мертвая точка была знаком того, что под ней — воронка.

В этом районе глубина океана составляла от трех до четырех миль. Но под мертвой точкой дно резко, конусом уходило вниз, образуя кольцевую дыру, простиравшуюся туда, куда не доставала чувствительность самого сильного из геоэмпатов.

Воронка шириной в полторы мили — и бездонная.

Она простиралась так глубоко, что измерение, в котором пребывал Бас—Лаг, не в силах было удержать вес и плотность воды, и в нижних пределах конической трубы реальность становилась неустойчивой. Воронка была ходом между мирами: именно сквозь нее и выныривали аванки.

Круах Аум и его новые подчиненные не сообщали во всеуслышание об окончании исследования: не делалось никаких внезапных заявлений, никто не говорил о том, что последняя проблема решена. Беллис не могла в точности сказать, когда она поняла, что Армада готова.

Доул ничего ей не сообщал. Это знание проникло само — в нее и в других горожан. По слухам, по догадкам, по торжествующим рассуждениям, по случайно оброненным словам. Они добились успеха. Они знают, как это сделать. Они ждут.

Беллис не хотела верить. Осознание того, что ученые довели до ума нужные им методики, приходило к ней постепенно, а потому она не испытала потрясения — ее посещали лишь медленно нарастающие по силе предзнаменования. «Как?» — снова и снова думала она. Она размышляла над масштабом задуманного, и этот вопрос не давал ей покоя. «Как им это удастся?»

Она размышляла над всем, что еще предстояло сделать, обо всех знаниях, которые им предстояло объединить, о машинах, которые нужно было построить, об энергии, которую необходимо было обуздать и направить. Это представлялось ей невозможным. «Неужели всему виной я? — недоуменно спрашивала она себя. — Ведь без Аума, без его книги все это было бы невозможно».