Том 3. Слово о смерти - Святитель Игнатий Брянчанинов

{стр. 542}

Женат Федор Иванович был на Настасье Ивановне. Их дети: Матвей, Александр, Изосим и Ирина. От двух старших сыновей пошли две ветви Брянчаниновых, младший скончался молодым, а дочь вышла замуж за Александра Федоровича Хвостова.

На имени Матвея Федоровича Брянчанинова (ск. 1770) лежит темное пятно. Во всех родословных росписях о нем говорится лишь косвенно. Например, в раздельном акте его имения от 1767 г. записаны: его брат Александр Федорович «с невесткою своею, Анной Васильевой дочерью (иногда Власьевой дочерью), женой бывшего Обер-секретаря Правительствующего Сената Матвея Федорова сына, и племянниками своими лейб-гвардии Семеновского полку сержантом Афанасием и недорослем Федором Матвеевыми детьми…» Почему Матвей Федорович писался как бывший Обер-секретарь Сената, об этом можно узнать из следующей выписки из дела, хранившегося в Архиве древних актов: «Бывший в Сенате обер-секретарь Матвей Брянчанинов по делу покойного графа Алексея Петровича Бестужева-Рюмина. В 1762 г. утайка вещей. Определено: Брянчанинова лишить чинов, вывести на площадь перед Сенатом с надписью на груди: «преступник и мздоимец» и поставить у столба на четверть часа, потом заключить в тюрьму на полгода и впредь ни к каким государственным делам и службе, ни к делу народному, ни к партикулярному не допускать. Имение Брянчанинова разделить по закону между женой и детьми» [1236]. Таким образом, дело, по-видимому, было связано с имуществом канцлера, графа Алексея Петровича Бестужева-Рюмина, осужденного в результате политических интриг при Елизавете Петровне в 1757 г. и восстановленного во всех правах Екатериной II в 1762 году.

Если осуждение Матвея Федоровича было справедливым, то на его сыновьях Афанасии, от первого брака, и Федоре, от второго брака с Анной Васильевной, это никак не отразилось.

Имя Афанасия Матвеевича в настоящее время известно литературоведам из примечаний к сочинениям К. Н. Батюшкова: «Брянчанинов Афанасий Матвеевич — умер в 1786 г.; вологодский помещик». И это почти все, что о нем известно: ни его биография, ни воспоминания о нем никем не записаны. Тем большую ценность представляют несколько недавно обнаруженных его собственноручных писем. Письма относятся {стр. 543} к последним годам его жизни. Жизни короткой, ибо прожил Афанасий Матвеевич всего 40 лет. Письма, как это обычно бывает, притянули известия из других источников, пока, наконец, словно в затуманенном зеркале, начали проступать черты этого интереснейшего человека, общественные, литературные, дружеские и семейные связи которого перешли к его знаменитому внуку и имели немалое значение в его жизненном пути.

Отец, по-видимому, успел дать Афанасию Матвеевичу блестящее воспитание. Еще в детстве он был приписан к одному из армейских полков, а в 1764 г. «взят» фурьером в лейб-гвардии Семеновский полк, в котором проходили службу многие выдающиеся личности того времени. В 1779 г. он был отставлен из армии поручиком. Два-три года занимался своим хозяйством в поместье Фомино под Вологдой с деревнями и селами. Помещиком он был среднего достатка, за ним числилось 666 душ мужского пола. Одновременно, в 1780–1781 гг. служил по выборам заседателем Вологодского верхнего земского суда. А в 1782 г. поступил на государственную службу прокурором в Архангельской губернии, с июля 1784 г. — он губернский прокурор.

Проживая в столице, служа в привилегированном полку, Афанасий Матвеевич, естественно, вращался в аристократических кругах. Там он познакомился со своей будущей женой Ольгой Федоровной Муравьевой. Брак с ней ввел Афанасия Матвеевича в многочисленный семейный клан старинных русских дворян Муравьевых, давший Отечеству целый ряд крупных государственных и военных деятелей (и из которого вышли семеро декабристов). Двоюродным братом Ольги Федоровны был Михаил Никитич Муравьев, замечательнейшая личность XVIII в. — сановник, педагог, историк и поэт; воспитатель Александра I, товарищ министра просвещения и первый попечитель Московского университета; «пламенный ревнитель просвещения»: его ходатайство перед Государем имело важное значение в получении Н. М. Карамзиным необходимого содержания для написания «Истории государства Российского».

В молодости, будучи с отцом в Вологде, Михаил Никитич очень подружился с Афанасием Матвеевичем, несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте. Поводом к дружбе, несомненно, послужило взаимное увлечение стихотворчеством. «Без товарищей, в городе, где письмена и науки суть только имена, разделяя охоту свою с А. М. Брянчаниновым, который имел {стр. 544} ко мне много дружества, упражнялся я весьма прилежно в писании стихов», — вспоминал Михаил Никитич позднее. Афанасий Матвеевич не считал себя профессиональным поэтом, его стихи не обнаружены ни в одном печатном издании, но если он «упражнялся в их писании», то, вероятно, немало их было разбросано по различным альбомам и в посланиях друзьям. Несколько его стихотворений и даже целая шутливая «героическая» поэма («Вражда между Чаем, Кофием и Водою») сохранились в семейном альбоме, принадлежавшем сначала ему, а затем его дочери Софи Брянчаниновой.

«Любовных резвостей своих летописатель», — обращается к нему Михаил Никитич в одном из стихотворных посланий. Но сохранившиеся стихи показывают, что Афанасию Матвеевичу не чужды были и философские рассуждения, например о смысле жизни:

Приятностию то в глазах наших блистает,Когда нас живучи, что в свете, утешает.Мы видим, кто себе начнет чуть строить дом,Мнит: буду, живучи, увеселяться в нем,Найдет спокойствие, блаженствует, гордитца…

Но мысль моя к тому теперь стремитца:Конечно, в свете все преобращает рок:Тот завтра вниз падет, кто был вчера высок,Увянет и цветок, когда рука коснетца, —Жизнь человеческа подобно перерветца.

Нет вечности ни в чем, пустыя славы звук,Кто в свете живучи, касается наук,Натура и того с крестьянином равняет:Он также движется, живет и умирает.

Когда б на тот конец мы жизнь свою вели,То все бы мысленно мы вяли, не цвели,В унылости, в тоске дни жизни провождали,Увеселения себе не ожидали,И отягчая той прискорбностью сердца,Не мнили б о другом, а ждали все конца,Которого никто из смертных не минует,Хоть всякий ропщется на смерть и негодует.

{стр. 545}

Мрачному тону этих стихов противостоит «Ода», посвященная Императрице и воспевающая, наоборот, основные жизненные ценности: Красоту, Мир, Спокойствие:

Всходяща солнца луч темнеет,Увидевши твою красу,Язык, вещая, мой коснеет,Тебе что в жертву принесу.Цветы средь лета все завянут,Когда они не перестанутСвой обращати взор к тебе.Источник током обратитца,И раздраженный лев смиритца,Узря пришедшую к себе.

Древа вершины приклоняют,Трава вся ляжет на пути.Тут нежны ноги избирают,Чтоб им безвреднее идти.Рука твоя чему коснетца!Тут изобилие прольетцаВсего, что к славе служит нам,Чем чувства смертных всех пленяет,Где нежность, разум обитаетКо утешению сердцам.

Чрез столько лет, как ты родилась,Благополучно жизнь идет.С тех пор натура возгордилась,Как ты произвелася в свет.Рекла вселенная: «Тобой питаюсь,Тобой всечасно утешаюсь,Ты мне надежду подаешь.Собою смертных всех прельщаешь,К себе ты взоры обращаешь,Щастливо жизнь свою ведешь».

Страна, которая тебя питала,Где ты с младенчества росла,Какую радость ощущала,Ея утехи нет числа,{стр. 546}Что та от смертных отличилась,Которая во мне родилась,Подобно розе, расцвела.Собой натуру украшает,Меня всечасно утешает,Питомицей моей была.

Потомкам в память то оставишь,Тобой что украшался свет.Ты мир, спокойствие восставишь,Прогонишь тьму грозящих бед.Везде та слава воссияет.Твой взор все чувства обновляет,Из сердца гонит злобу прочь.Система света пременитца,Где разум твой распространитца,Ты в день преобращаешь ночь.

Я видел, как гремяща слава,С трубой летая над тобой,Сказала: «Вот моя забава —Блаженство всех и всех покой.Та смертных гордость презирает,Утехи в ей не обретает.Она достойна в свете жить,Любя, себя любить заставить.Свой век она собой прославит,Стремяся зло искоренить».

Внемли, что я сказал не льстивно,Внемли хвалу мою к себе.То правам разума противно,Чтоб я когда польстил тебе.Не сходно с чувством, что вещаю,Я в том утех не ощущаю.Тут только множество сует:Лестить притворствовать учитца,Вотще без совести трудитца,Когда святыя правды нет.{стр. 547}Безсилен петь хвалу кажуся,Нестройну лиру положу.Куды я мыслью обращусяИ что еще тебе скажу.Я знаю, что ко славе светаУмножит Бог цветущи лета.Восхощет счастье увенчать.Живи и в жизни будь покойна,Покою ты того достойна.Мне больше нечего желать.

Михаил Никитич тоже печатал свои произведения редко, хотя, как говорит исследователь его творчества, «его лучшие стихи были эстетически значимы для Пушкина и представляют интерес и ныне» [1237]. После его кончины они были собраны и изданы его друзьями К. Н. Батюшковым и В. А. Жуковским. В 1967 г. вышел сборник его стихотворений, дополненный многими стихами, найденными уже в наши дни. А не так давно исследователем [1238] были снова обнаружены его стихи, и, что особенно важно, в том же альбоме обнаружены и стихи, записанные рукой А. М. Брянчанинова, и два стихотворения, начатые Афанасием Матвеевичем, а законченные Михаилом Никитичем.